Не успела я открыть дверь, как меня обдало дождем с ног до головы, а потом ошпарило ледяным ветром. Мантия вымокла моментально, не успела я сойти с крыльца, ветер сорвал с головы капюшон, за шиворот тут же натекло, и я подумала, что придется мне самой послужить пациенткой для наших студенток. Сейчас это было некстати.
Фонарь в руке еле горел. Фитиль был слабый, но огонь хотя бы не задувало ветром. Видеть он не помогал, я больше щупала мощеную тропку ногами, чем что-то могла разглядеть. Да и смотреть было не на что — одни лужи, хорошо, неглубокие, пока неглубокие, потом они будут по щиколотку. Промокла я быстро, в ботинках захлюпала вода. И почти сразу меня затрясло от холода. Хотелось завернуться в мантию и рвануть обратно под крышу, но возле ворот ждал гость.
Я не боялась. Бояться некого — глушь, вдалеке от дороги, и в теплое время года в Школу мало кто заезжал. Грабить нас незачем, денег нет, а если от щедрот попечителей образуются излишки, все уходят на неотложный ремонт. Здание старое, очень старое, но хорошо, что есть хоть оно. Благотворительные учебные заведения вроде нашего — не Высшая Женская Школа в столице, но пойди кому-нибудь заикнись.
Идти было чуть больше трехсот ярдов, но я словно тысячу миль пробежала. Юбку я задрала кощунственно, до самых колен, но она все равно намокла. Над крохотной сторожкой Арчи горел фонарь, и в пелене дождя его почти не было видно.
Сквозь шум ливня я различила лошадиное ржание и поморщилась. Лошадей у нас кормить было нечем. Точнее, мы никак не рассчитывали на лишние лошадиные рты, и если на пару дней я могла распорядиться фураж выделить, но больше — нет, как бы меня ни упрашивали.
Чтобы выйти за ворота, нужно пройти сторожку насквозь, и как раз в тот момент, когда я закрыла дверь за собой, расслышала цокот — хлюпанье, скорее — копыт по грязи и скрип колес экипажа.
Я остановилась, не дойдя до двери, ведущей за территорию Школы. Возможно, наш посетитель уехал. Может быть, это просто заблудившийся путник, и Арчи совершенно зря вытащил меня в непогоду. Пока я стояла, вода с меня текла на пол. Я робко кашлянула, выясняя, все ли со мной так плохо или надежда еще есть. Затем я услышала уверенный стук в дверь.
— Кто там? — крикнула я. — Назовитесь!
— Вам должны были обо мне сообщить.
Голос был мужской — и довольно молодой. По ту сторону двери был не старик вроде Фила и Арчи, и это меня насторожило. Я считала, что опасности нет, но могла ошибиться.
— Никто мне не сообщал. Назовите себя.
— Мое имя вам ничего не скажет, — ответили мне из-за двери. — Впустите меня, и я представлюсь вам по всей форме. С кем я говорю?
По меньшей мере это выглядело нелепо. Некто говорил со мной так, словно это я должна была давать перед ним отчет. У меня был один вариант — это все же жандарм, потому что только жандармерия могла прислать кого-то в такую пору и в это время года. Значит, с нашими происшествиями что-то не так.
Я подошла к двери и с трудом открыла засов. Летом он рассыхался, в сезон дождей разбухал, и Фил никак не мог приноровиться и сделать так, чтобы он ходил в пазах без усилий. Я отступила на шаг, и дверь гость распахнул самостоятельно. Он не только стучал уверенно, но и входил как домой.
Я сделала еще один шаг назад и подняла фонарь выше, рассматривая наглеца. Высокого роста, довольно молод, может быть, лет тридцать пять, тридцать шесть. Отправить в Школу мужчину такого возраста могла жандармерия, но одет наш гость был не в привычную форму. В руке он держал небольшой саквояж.
— С кем имею честь, — пробормотала я. — Я о вас ничего не знаю.
Гость отстранился от тусклого света фонаря, даже отвел мою руку, обернулся и обстоятельно закрыл за собой дверь.
Когда он повернулся ко мне снова, я увидела в его руке что-то, похожее на сверкнувший нож.
Глава вторая
У меня неплохая реакция и достаточно крепкие нервы. Я могла беспомощно закричать или броситься вон из сторожки, но я вместо этого коротко размахнулась и ударила гостя по руке фонарем.
Я била изо всех сил, но размах оказался недостаточным, а фонарь — слишком легким. Гость только вскрикнул — мне показалось, больше от неожиданности, чем от боли, и отпрянул в сторону. Я кинулась наутек, надеясь, что успею не только выскочить, но и закрыть за собой дверь сторожки снаружи.
— Стойте! — сдавленно окликнул гость. Похоже, ему было больно, но агрессии в его голосе не прозвучало. — Стойте же!
Я остановилась и обернулась. Если он собирался на меня напасть, мог это сделать без предупреждения. Бегал он все равно быстрее меня. Фонарь я не выронила и теперь издалека светила на гостя, тот морщился.
— Возьмите же, — пробурчал он, протягивая мне нечто блестящее. То, что меня так напугало. Я опустила фонарь ниже, всмотрелась и поняла, что никакой это был не нож. — Возьмите и прочитайте, у меня руки мокрые.
— Думаете, у меня они сухие? — Меня передернуло — от холода, но гость, вероятно, принял это на свой счет. Я подошла, передала ему фонарь, взяла металлический тонкий тубус и трясущимися руками раскрутила его.
Свиток я чуть не выронила. Собственная неловкость раздражала, а озноб заставлял нервничать. Я сунула обе половинки тубуса в карман мантии, развернула свиток и поднесла его к фонарю.
Из-за этого мне пришлось встать к гостю поближе.
«Государственный Учебный Совет и Совет Попечителей направляют господина Эдгара Лэнгли для временного исполнения обязанностей директора Школы Лекарниц до возвращения Дамы Рут Рэндалл».
Я перечитала текст дважды и подняла голову. Высокий мужчина, темные волосы, не слишком короткие, как у монахов, не настолько длинные, как у столичных щеголей. Мокрые, разумеется. Худощавое, выразительное лицо, темные глаза — цвет я рассмотреть не могла, — и Советы прислали этого господина для исполнения обязанностей директора?
— Я ничего не знаю о вашем приезде, — холодно сообщила я в очередной раз и подумала, что Арчи давно пора перехватить свою рюмочку и вернуться. Не много помощи от старика, но не один на один с этим человеком. Эдгар Лэнгли. Хорошо. — Документ выглядит подлинным.
Я кривила душой: отличать настоящие документы я умела, это было несложно, если знать, на что обращать внимание — несколько переплетений на гербовой печати.
— Вам должны были сообщить, — немного растерянно улыбнулся Лэнгли, и я опешила. Сначала я отметила его выдержку, теперь — улыбку. Рискованно, очень рискованно. — Вы?..
— Стефани Гэйн, — представилась я. — Администратор Школы и временно исполняющий… частично… те обязанности, которые приехали исполнять вы.
— Тогда в самом деле странно, — заметил Лэнгли, и мне показалось, что ничего странного он не видит. Не сообщили и ладно, тоже проблему нашла. — Но, я думаю, мы все прояснили. Проводите меня?
Я вернула назначение, сунув его снова в тубус и подумав мельком, что стоило сначала показать его кому-нибудь из более опытных преподавателей. Больше всего мне не хотелось снова выходить на улицу, но фонарь я забрала и, кивнув, пошла к выходу. В этот момент дверь открылась, и на пороге показался Арчи. От него явственно попахивало настойкой, но трезвый или не очень, Арчи легко обходился без фонаря в любую тьму.
— Госпожа директор, кто этот человек?
Зато по его речи сразу стало понятно, что одной рюмкой он не ограничился.
— Новый директор, господин Лэнгли, — ответила я, покосившись сначала на самого Лэнгли, затем на Арчи. Обоим было, кажется, все равно, потому что Арчи пожал плечами и ворча пошлепал в свою каморку.
— Ливень-то какой, ливень, и на лестнице опять натекло, — бухтел он.
Я, поморщившись, пригласила жестом Лэнгли следовать за собой. Что-то в его облике казалось мне странным, и дело было не только во внешности.
— Вы отпустили экипаж? — спросила я только для того, чтобы не молчать неловко, и ступила под ливень. Хуже, чем было, мне стать уже не могло.
— Он был почтовый, — спокойно пояснил Лэнгли. — Последний, если вы не ждете кого-то еще.