Камни близ скалы шевельнулись, приподнялись…
И мелкие камешки соскользнули с одежды, по цвету и фактуре сильно напоминающей поверхность планеты. А в миг следующий она уже сменила окрас, да вышивка проступила, воинов.
— Хирсанитаримссссс! Шшисссс! — прошипел молодой мужчина, грозя рукой кому-то в небе.
Видимо, учел, что камеры наблюдения врагов могут доставать далеко, а значит, их услышат.
Один из прячущихся недоуменно посмотрел на напарников. Губы начавшего стареть шевельнулись, мол, говорит ихним, что это — наш край космоса, и другие чтобы не смели даже приближаться к нашей территории.
Тот, спросивший, поморщился.
А откуда-то сверху на самозваного посла обрушился ливень из лучей. Седеющий вовремя сшиб верхушку скалы, за которой они прятались — подловил момент, когда рядом с горой проходил луч вражеского оружия и скала как будто из-за него и обвалилась. Да, прижмет его воинов, но зато и прикроет. Глаз там, видимо, множество глядят в приборы дальнего видения. Нечего лезть.
А дерзнувший хамить целой армии противника ловко уклонялся от залпов их оружия, пройдясь по жутко извилистой траектории, да с немыслимым каскадом акробатических трюков и вывертов.
Причем, танцевал он между смертельных лучей очень долго. Большинство бы выдохлись и сдохли, подвернувшись-таки под вражеский удар, но ему все было ни почем. Да, одежду его, прежде девственно целую, изрешетили, где к телу не прилегала. А прежде даже ни единого камешка, ни единой бусины не сбили с его верхней вышитой рубашки особо ретивые из стрелков противников, иногда забавлявшихся этой дурью, за ради устрашения противников, да чтоб между собой побахвалиться в меткости и безукоризненной тщательности прицела. Но длинные черные волосы с синим отливом, лишь с краю заплетенные в тонкие косы, чтобы в глаза не лезли, развевались вслед за наглецом не тронутые.
Чуть погодя толстые, разбивающие горную поверхность далеко вглубь, лучи сменились тонкими и куда менее вредными — из врагов кто-то опять вздумал поиграть.
Но молодой мужчина ловко уходил от всех их выстрелов — и его густых длинных волос чужие стрелки ни разу не подпалили.
— Что за хрень?! — не выдержал один из четверки, подсматривающий в щелку из-под обвала. Сидеть или валяться под толщей камней было тяжко: даже одежда и обережное сооружение не полностью справлялись с давлением, а тот юный безумец, похоже, не только не пытался отчаянно спасти свою жизнь, но еще имел наглость ловить удовольствие от процесса доведения вражеских стрелков.
Напарник зажал ему рот.
«Человек он или кто?..» — прозвучало по тайному каналу.
«Заткнись, а то они могут подслушивать нашу линию» — проворчал мысленно командир.
«Блин, да сколько же генов у него усиленных?! — не унимался его воин, — Или то особый вид имплантатов?..»
«Даже я вас слышу. Заткнитесь уже» — вдруг раздался в их головах незнакомый голос. Мужской. Молодой.
Вроде угроз не прозвучало вслед. Так что же… этот безумец?..
А тот изящно скользил между лучей…
Вдруг стало тихо-тихо. Даже звезды над безжизненной планетой как будто поблекли. И враги больше не палили.
Молодой воин напряженно застыл, оглядываясь. Потом отчаянно шарахнулся в сторону. Огненная волна, пришедшая не сверху, а по поверхности планеты, откуда-то из-за обломков, скользящая бесшумно и извиваясь, будто змея, подпрыгнула вверх и подпалила ему полы рубашки.
«Сгорит же! — снова забыл обо всех предупреждениях болтливый воин, — Живьем сгорит!»
«Да сомневаюсссс» — прозвучал у четверки в головах чужой и свистяще-шипящий голос, так, что они все вздрогнули.
А дерзкий боец резко преобразовал ногти в длинные металлические лезвия, да успел срубить подол рубашки, прежде, чем ткань догорела до его штанов на заднице.
Придурок почему-то застыл, зажмурившись. Из-за убежища других бойцов к нему, извиваясь, поползла новая огненная полоса, только чуть краснее цветом было хитрое пламя…
Мужчина вдруг подпрыгнул, глаз не открывая, руки в сторону раскинув… высоко взлетел, изогнулось петлей крепкое тело, не шибко мускулистое…
Уже оказавшись параллельно земле, на миг, он открыл глаза — и из них вверх, да причудливо по сторонам расползаясь, поползли голубоватые, узкие лучи, а за ними по воздуху расходились водяные кольца.
Миг — и факелами запылали вражеские тарелки над ними — два или три десятка. Некоторые выжидали рядом друг с другом, так что всех сразу и не посчитаешь. Да и не шибко удобно пересчитывать поверженных врагов из-под огромной груды камней. Щелей не хватит, шевелиться неудобно.
«Вот досада! На самом интересном месте притаились!»
«Но кто-то же должен выйти живой» — уныло прокомментировал командир.
Воин приземлился, мрачно взглянул вверх. Изящно, даже играючи, ускользнул от одиночного толстого бордово-алого луча, пришедшего откуда-то издалека.
Кулаком небу — почти чистому уже, хотя бы вблизи — погрозил, исторгая на языке чужой цивилизации:
— Хирсанитаримссссс! Шшисссс! Аньиссс!
И снова протанцевал, по необъяснимой какой-то траектории — так сразу и не просчитаешь алгоритм, не узнаешь логику его движений. Но… красиво.
Издалека чуть просыпались камни с уцелевшего основания скалы. И от нее отделилась девушка, рыжеволосая, прежде сливавшаяся с ее поверхностью. Вытянулась, пытаясь разглядеть отсюда лицо того дерзкого парня, осмелившегося состязаться с лучшими стрелками противников.
И с отчаянным воплем с обломками скалы и ближайшей каменистой поверхности взмыла в воздух — останки скалы мелкой крошкой развеял неожиданный удар — так как кто-то из противников остался.
Она приземлилась, упав с большой высоты. Сильно приложилась о твердую поверхность. Вместе с оставшимися скальными клочками. Села, застонав. Лицо изодрано, да в щели меж камней застрял большой клок длинных рыжих волос.
«Женщина?!» — не выдержал уже командир четверки.
А одинокий воин выпустил мощный заряд, почти неразличимый, беззвучный, по едва не сгубившему ее кораблю. Тот, впрочем, успел уклониться. Хотя и толстый был, масштабный. Явно не из боевых. Не из первого ряда. Но тех вроде уже расстреляли.
«Обмельчалисссс мужикиссс вашшшши! — опять влез в их тайный и вроде бы невозможный для слежки тех врагов канал чужой голос, — Совсссем обмельчалисссс! Выпуссскаете в бои баб!»
«Узнаю, какой придурок выпустил на границу девку — убью!»
«А усссспеешшшьсс?» — голос самца иной цивилизации звучал ровно, но по смыслу видна была издевка. Может, ржет он там над ними. Если те гады умеют смеяться. Но точно издевается.
Командир людей проворчал, мысленно:
«И прибью ту заразу, которая говорила, что у вас нету этой технологии»
«Тю! Мечтай большшшшессс!»
Но, впрочем, уворачиваясь от лучей, выходящих из ладоней одиночки, толстый масштабный корабль торопливо пополз подальше, виляя туда-сюда в надежде уклониться.
Девушка поднялась, шатаясь. И тут же упала на колени. Ярко горели камни с ее пояса, включая и ускоряя процесс регенерации, обращаясь к своим внутренним или к наружным резервам энергии, но кровь по ее лицу все еще стекала.
«Барахлит техника» — вздохнул начавший седеть мужчина.
«Тю! Приророжденных бабссс выпускают против насссс! А еще грозятссся!»
Командир людей запоздало вспомнил, чего там это «Тю!» означает на лексиконе противника — и побагровел от гнева под камнями. Впрочем, не вылез. Не хватает еще поддаться на такие гнусные провокации, как юнцу. Тем более, что одного придурка там итак уже хватает. Развлекается парень. Ну да ничего. Пристрелят — и кровь последующих поколений будет здоровей и чище.
Одиночка вдруг исчез.
Рассыпался в воздухе, а куда частички его делись — неясно.
«Пристрелили» — уныло прокомментировал один из наблюдателей.
Командир удержался, что смолчать о своей догадке: не пришибли, а телепортировался.
Но тот возник уже в другом месте планеты, на горе. Чтобы мощным залпом засветить дыру в борту толстого медленного корабля самих болтливых вражеских воинов.