И наконец им удалось схватить друг друга за горло. Каменный король был сильнее, и Купилас только и мог, что вступить на пути тьмы, но Керниос не отпускал – и был втянут следом. Пока они падали сквозь пустоту, Властелин камня всё перегибал спину Горбуна – так, что она уже чуть не ломалась; он не мог ни вздохнуть, ни даже думать – а Властелин камня меж тем выжимал из него жизнь.
– Давай, загляни мне в глаза, – приказал он. – И ты увидишь тьму величественнее, чем любая Пустота может создать или даже вообразить!
Горбун почти поддался на эту уловку – если бы он хоть разок заглянул в глаза Владыке темнейших глубин, то силы покинули бы его и он был бы убит – но вместо этого он отвернул голову и впился зубами в руку Керниоса. От боли тот ослабил хватку, и Купилас умудрился стряхнуть его – и Властелин камня упал в туманную холодную тьму.
Некоторое время Горбун бродил по самым дальним пределам Ничто, потрясённый и сбитый с толку, но в конце концов нашёл дорогу обратно к дому Керниоса, где осталось лежать тело его матери. Он стоял над ней, коленопреклонённый, и обнаружил вдруг, что не может плакать. Вместо этого он дотронулся до места, куда она поцеловала его, а затем наклонился и коснулся губами её холодной щеки.
– Я погубил тех, кто погубил тебя, – произнёс он, обращаясь к её застывшему телу.
Внезапно его пронзила жуткая боль – громадное копьё Керниоса прошило грудь Купиласа насквозь. Шатаясь, он поднялся на ноги. Из теней, в которых до того прятался, выступил Ловкач-Зосим – злодей смеялся и пританцовывал.
– А я погубил тебя! – воскликнул он. – Всем великим, кроме меня, пришёл конец, и я один остался править всем миром с его семижды семью горами и семижды семью морями!
Своею бронзовой рукою и рукою слоновой кости Горбун ухватился за Звезду земли, пронзившую его, – и удивительное оружие вспыхнуло пламенем и обратилось в золу.
– Я не побеждён! – процедил он, превозмогая боль от жуткой раны. – Нет. Ещё нет…
Только тогда, когда пауза уже затянулась настолько, что Баррик обнаружил, что начинает клевать носом, он в конце концов поднял голову.
– Эй, птица! Скарн? Что там было дальше? – его глаза расширились. – Эй, где ты?
Пара мгновений – и почти совершенно чёрная тень, хлопая крыльями, спустилась с вечно серого неба, сжимая в клюве что-то мерзкое и извивающееся.
– Ам, – сказала она, хотя большая часть ножек существа всё ещё свисала по бокам клюва, пиная воздух в бессильном сопротивлении. – Чудесно. Мы зкончим расскз позже. Обнаружили целое гнездо вот этих, мы нашли. На вкус – словно дохлая мышь пржде, чем она слишком раздуется и лопнет. Принести и тебе штучку – другую?
– О, боги, – простонал Баррик, брезгливо отворачиваясь. – Где бы вы ни были – живые, мёртвые или спящие – пожалуйста, дайте мне силу!
Ворон фыркнул, словно услышал глупость.
– Молить о силе недостаточно. Нам, чтобы оставаться сильными, надо есть.
Часть первая. Вуаль
Глава 1
Фальшивая корона
«Насколько я смог выяснить, нет ни единой местности на двух континентах или островах в море, где не существовало бы преданий о волшебном народе. Но жили ли они сами когда-то во всех тех местах, или же память о них принесена была людьми, когда они там поселились, того никто сказать не может».
Храмовый колокол звонил, призывая паству к полуденной молитве. Сердце Бриони сжал стыд – она опаздывала уже на час от назначенного времени, большей частью из-за лорда Джино с его – кажется, бесконечными – каверзными вопросами.
– Я искренне прошу прощения, мой лорд, – сказала она, вставая, – но я в самом деле должна идти: мне нужно увидеться с моими друзьями, – после долгих месяцев суровой жизни так трудно было вновь вернуться к изяществу и женственности в манерах и речи – это казалось ей столь же фальшивым, как и все её роли в представлениях труппы. – Умоляю меня простить.
– Под друзьями вы подразумеваете комедиантов? – Эразмиус Джино приподнял изящно выщипанную бровь. Сианский лорд мог показаться пижоном, но в его стране просто было принято следовать моде: Джино был широко известен своей проницательностью, а кроме того, победил в трёх дуэлях Суда Чести, убив своих противников. – Право же, ваше высочество, вы всё ещё делаете вид, что такая, как вы, может водить дружбу с такими… как они? Они обеспечили ваше инкогнито на время путешествия – удачная стратегия, когда едешь сквозь недружелюбную страну по опасным дорогам, – но пришло время положить конец этому обману.
– В любом случае, мне нужно встретиться с ними. Это мой долг, – ей приходилось признать, что большая часть сказанного лордом – правда. Она не относилась к бродячим актёрам как к настоящим друзьям, держа в секрете все самые важные сведения о себе. Они приняли её с открытой душой, но она, Бриони Эддон, не ответила взаимностью, даже не сблизилась с ними: актёры были честны, она же, напротив, нет. Ладно, почти все они были с ней честны. – Как я понимаю, вы отпустили всех, кроме Финна Теодороса. Он заявил, что передавал сообщения вашему королю от лорда Броуна. Я – законный сюзерен Авина Броуна, и он не скрыл бы их от меня, я знаю. И я желаю услышать эти сообщения.
Джино улыбнулся и погладил бородку.
– Возможно, вы их услышите, но это решать королю Энандеру, моему господину, принцесса Бриони. Он встретится с вами позднее.
Титулы их шли в таком порядке не случайно: этим Джино напомнил ей, что первенство принадлежало королю Сиана – и оставалось бы за ним, даже находись принцесса в своей стране, от которой она, увы, вне всяких сомнений, была сейчас далеко.
Лорд Джино неторопливо поднялся – с грацией, какой могли бы позавидовать многие женщины:
– Пойдёмте, я провожу вас к комедиантам.
«Отец, Кендрик, Баррик… Все покинули меня… – Бриони отчаянно пыталась сдержать внезапную слезу, так и стремившуюся скатиться с нижнего века. – Шасо, а теперь и Давет…» Все оставили её: многие мертвы, а может быть – и все они. Принцесса постаралась успокоиться, пока не заметил сианский придворный. «А теперь я должна сказать „Прощайте!“ и труппе Мейквелла», - оно было странным, это ощущение одиночества. Прежде оно всегда казалось ей чем-то временным, чем-то, что необходимо пережить, переждать, пока всё не образуется – и теперь впервые Бриони осознала, что это чувство, быть может, вовсе не временное, и что ей придется научиться жить с ним: гордой и бесстрастной, как статуя, твёрдой, как камень, но пустой внутри. Совершенно, абсолютно пустой…
Джино провёл её через всю резиденцию, затем – сквозь обширные сады Бродхолла – в тихий коридор, проложенный вдоль замковой стены изнутри крепости – столь огромной, что она могла бы вместить весь Южный Предел – и город, и цитадель. И здесь не было ни одной знакомой души, никого, кому можно было бы довериться…
«Союзники. Мне нужны союзники в этой чужой стране».
Актёры из Южного Предела сидели на скамье в комнате без окон под присмотром нескольких стражников. Лица почти у всех были испуганными, и появление Бриони, одетой в богатое платье, присланное ей Джино, – в которой теперь комедианты признали своего монарха, – ничуть их не успокоило. Эстир Мейквелл, чьи последние слова, обращённые к Бриони, были сердитыми и нелюбезными, даже побледнела и вжала голову в плечи, будто ожидая удара. Из всех актёров на скамье лишь юный Фейвал не выказывал страха. Он оглядел Бриони с головы до ног.
– Гляди-ка, во что они тебя нарядили, – одобрительно воскликнул он. – Но выпрямись-ка, дева, и носи это так, как должно!
Бриони невольно улыбнулась:
– Кажется, я утратила сноровку.
Распутник Невин Хьюни тоже разглядывал её, сдвинув в изумлении брови.
– Клянусь богами, они не соврали! Подумать только, если б я чуть постарался, мог бы посадить на свой корень принцессу!