Естественно, я ощущала напряжение перед грядущей встречей с боссом. Но не будь я Анна Степанова, если не попытаюсь с этим справиться.
— Привет, Светлана, — я улыбнулась секретарше.
— Привет, Ань. Давай быстрее, там Роман Игоревич тебя уже трижды спрашивал. У него в кабинете директор рекламного агентства «Intense».
Я кивнула и поторопилась к себе, чтобы снять пальто и переобуться. Надо же, а мне думалось, что папенькины сыночки спят до обеда и в офис являются едва ли не к полудню, особенно если не надо тестировать на столе возможных ассистенток.
Быстро повесив пальто в шкаф и вскочив в туфли, я схватила блокнот и ручку. Не люблю электронные записные книжки, бумага надёжнее. И уже через пару минут легонько постучала в матовые стеклянные двери кабинета босса. Думаю, мне не надо ждать разрешения войти, раз начальство уже трижды справлялось обо мне.
Приоткрыв двери, я проскользнула внутрь.
— Добрый день, — поздоровалась, стараясь остаться как можно менее заметной, и присела на свободный стул за бриффинг-столом прямо напротив гостя.
Роман остро глянул на меня, будто я не пришла на четверть часа раньше на работу, а опоздала как минимум на пару часов. Гость — худощавый мужчина лет сорока пяти, тоже посмотрел на меня.
— Анатолий, знакомьтесь, Анна Васильевна Степанова — моя новая ассистентка. Анна, это Анатолий Петрович Мамаев — директор рекламного агентства «Intense», крупнейшего в городе, между прочим, — представил нас с гостем друг другу Должанов.
— Здравствуйте, — повторила я приветствие и привстала, чтобы ответить на рукопожатие господина Мамаева.
Рука у последнего оказалась холодной и влажной, и мне пришлось приложить усилия, чтобы неприязнь никак не отобразилась на моём лице. Да и взгляд у этого Мамаева был липкий и неприятный, и уж слишком долго, как для деловой встречи, задержался на мне.
— Итак, продолжим, — вернулся Роман от приветствий к делам. — Мы как раз обсуждаем возможности разместить рекламу нового жилкомплекса «Журавль» от «Ситистроя» на билбордах в самом центре.
Я открыла блокнот и стала внимательно слушать. Мужчины обсуждали сроки и цену размещения рекламных баннеров на билбордах в центре, а также на автобусах общественного транспорта, курсирующих по центральному и смежному с ним районам. Я старалась не упустить ни одного слова, но чувствовала себя очень зыбко. Но это ведь и естественно, я же только второй день работаю.
Роман выглядел совершенно иначе, чем вчера. Максимально собран и учтив, напорист в разрешении финансового момента. Понятное дело, что задачей Мамаева было продать нам место на бордах на минимальный срок за максимальную цену, а ещё нагло пытался пролоббировать себе скидку в новом офис-комплексе от «Ситистроя» в Южном районе. Но Рома вёл беседу уверенно, и в то же время ненапряжённо, вворачивая шутки на отвлечённые темы, но не теряя твёрдости под ногами.
Взгляд же Анатолия Петровича постоянно лип ко мне, хотя я и пыталась быть безмолвным предметом мебели.
— Итак, Роман, я подумаю над вашим предложением, а вы поразмыслите над нашими условиями. Сами понимаете, засветиться в самом центре желающих много, и конкуренция есть даже у «Ситистроя». Предлагаю встретиться через неделю в ресторане и за деловым ужином обсудить детали.
— Неделя, — слишком долго, — ответил Должанов. — Предлагаю в пятницу.
— Что ж, — Мамаев поднялся и протянул ему руку. — Давайте в пятницу.
Мужчина повернулся ко мне и растянул рот в неприятной улыбке, которая абсолютно не затронула холодные глаза. Я тоже встала и учтиво кивнула.
— И вас, Анна, я тоже с нетерпением жду на ужине. Так он пройдёт менее скучно.
Я выдавила улыбку и вздохнула с облегчением, когда Мамаев покинул кабинет.
Должанов плюхнулся в кресло и ослабил галстук.
— Вот же козёл. «Ситистрой» — его крупнейший клиент, и он прекрасно понимает, что больше за борды и автобусы никто не даст. Да даже если они развернут рекламную ленту вдоль всей центральной площади, как георгиевскую на девятое мая, больше им никто не предложит.
— А если и правда сделать ему скидку на аренду офиса в новом комплексе, но значительно ниже. Факт скидки будет, но по существу это не принесёт убытка, — решила я задать вопрос. — Пока вы общались, я тут прикинула среднегодовую сумму, и, кажется, она выглядит отнюдь не критично. А мы сможем расположить Мамаева к себе.
Я подвинула Роману листок с расчётами. Он сдвинул брови и посмотрел на цифры.
— Предлагаешь прогнуться под его требования? В следующий раз он обнаглеет и запросит цену в два раза выше. Мамаев тот ещё сукин сын. Ладно, подумаем ещё над этим.
Роман уткнулся в ноутбук, а я, как поняла, могу быть пока свободна. Но едва я встала, сказал, не отрываясь от экрана:
— Аня, принеси кофе.
Я замерла. Тон его был уже совершенно другой. Вот чего я не хотела больше всего — чтобы он помыкал мною.
— Я не твоя секретарша, Рома, — ответила четко и уже собралась уходить.
— Конечно нет, — Должанов откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди. Окатил ледяным взглядом голубых глаз. — Знаешь, чем ты от неё отличаешься? У Светы рабочий день нормирован и есть выходные. А у тебя — нет. А ещё она лесбиянка. А ты, как мне помнится, нет. И, кстати, я люблю венский, но подойдёт и макиато.
— Знаешь, что, Должанов? — я сжала руки в кулаки от такой наглости.
— Роман Игоревич, — холодно поправил меня босс и уткнулся снова в монитор, пресекая моё возмущение.
Внутри меня всё клокотало и рвалось высказать, вылить на голову ему ведро помоев, как только что сделал он. Но, наверное, только сейчас до меня дошла разница нашего положения. Мы больше не одноклассники, и я не могу просто послать его. Должанов, мать его, Роман Игоревич — мой босс. И я обязана соблюдать субординацию, как бы мне это не претило, если хочу тут работать и получать ту зарплату, которую мне пообещали. Поэтому я захлопнула рот и с горящими щеками пошла разбираться в приёмную с кофемашиной.
8
Сегодня утром я, как ни странно, едва ли не опаздывала. Терпеть не могу приходить не вовремя, но именно сегодня то ли планеты выстроились в ряд, то ли звёзды не сошлись, но мне пришлось возвращаться домой за забытым рабочим блокнотом и зонтиком, потом ещё и автобус не пришёл на рейс.
В общем, в здание «Ситистроя» я влетела за пять минут до начала рабочего дня и уже представляла пренебрежение на лице Должанова.
Вчера я с трудом заставила переступить через себя, принесла ему кофе, едва сдержавшись, чтобы не плюнуть в чашку. И слава Богу, больше я своему боссу в течение дня не пригодилась. А за кофе даже спасибо не сказал, просто придвинул блюдце ближе, так и не оторвав взгляд от монитора.
Я подбежала к лифту, когда тот уже закрывался. Ухватила створку, но пальцы соскользнули, едва не вывернув ногти с мясом. Я зашипела от боли и досады, но лифт изнутри кто-то придержал.
— Спасибо!
Ввалилась внутрь, ощущая, как горят щёки от спешки и неудовлетворения собой, и даже не посмотрела на своего спасителя, отметив периферийным зрением, что мужчина стоял за спиной.
— И тебе доброе утро, Анна Ирландовна, — отозвался сзади насмешливый голос.
Внутри противно всколыхнулось неприятие. Я обернулась и уставилась на Должанова. Он стоял привалившись к задней стенке кабинки. Красивый и расслабленный как с картинки. В руках держал пиджак, а рукава у рубашки подвернул. Жарко ему, что ли?
Мне потребовалось несколько секунд, чтобы совладать с собой.
— Добрый день, Роман Игоревич, — беспристрастно проговорила я чётко и громко и уставилась в двери перед собой.
Между лопаток дико жгло, но я продолжала держать спину максимально ровно и машинально считала цифры, что сменялись на дисплее. Твою ж, да неужели до одиннадцатого этажа так долго ехать?
Когда лифт остановился, я вышла и заторопилась в свой кабинет, но едва войдя в приёмную, чуть не налетела на молодого мужчину, что стоял у стойки секретаря и беззаботно смеялся.