Рита тяжело вздохнула и всхлипнула:
— Отчего ж на душе так противно?
Надежда Косарева умела ставить перед собой цели и достигать их. Она таки нашла способ разузнать, где же находятся ее дети. И радостно сообщила Самвелу:
— Я тебе говорила — кто ищет, тот всегда найдет. Я знаю, где мои дочки.
— Где? — встрепенулся Самвел.
— Много будешь знать, скоро состаришься, а ты мне молодой нужен! А я еще хочу побыть за тобой замужем. Итак, выходим на финишную прямую. Девчонки, считай, у меня в кармане, можешь готовить заказчика. Потом мы срочно поженимся, я тебе отстегну, сколько обещала за фиктивный брак… Хотя могу и не платить. Брак-то наш будет не совсем фиктивным, а, Самвельчик? Это ты, как честный человек, должен бы мне доплачивать. Да ладно, я — добрая. Сплавлю девчонок и…
— И? — уточнил Самвел.
— Я тебе говорила — хочу запропасть отсюда навсегда. Туда, где плещет море и пальмы треплет ветер.
— Да, в Африке тебя уже заждались, — усмехнулся Самвел.
— Шути, шути, Самвельчик. Сегодня ты мне шутками своими настроение не испортишь. Жаль только, что полноценную пластику не успею сделать. Ну да ладно, может, оно и к лучшему. Чего красоту природную портить. Ничего, пойду к своему доктору, пусть в темпе меня омолодит, укольчики волшебные, стволовые клетки, ля-ля тополя. И нет здесь зрелой женщины с богатым прошлым Надежды Косаревой. А есть юная восточная принцесса Надия Пашаева, свободная как ветер и достаточно богатая, чтобы начать новую жизнь. Скажи, Самвелчик, ты будешь по мне скучать?
Самвел пожал плечами:
— Была без радости любовь, разлука будет без печали. Так у вас говорят?
— Ах, как обидно. Мог бы и соврать для приличия. Сказал бы: да, Наденька, все глазки выплачу от горя-печали.
— Правда, по-моему, лучше, — нахмурился Самвел.
— Займись лучше заказчиком. Я с девчонками тянуть не буду. Мне надо их быстро продать.
Самвел посуровел:
— Ты этого не сделаешь.
— Не сделаю?! И кто мне запретит? Не слышу ответа. Кто мне запретит распорядиться судьбой собственных детей?
— Я.
— Оп-па! Интересная рокировка — черные внезапно становятся белыми. С чего бы это, Самвельчик? Дай-ка подумать… А, это поездка в детдом на тебя так повлияла. Ты играл роль слезливо-сопливого спонсора и заигрался? Что там с тобой сделали?
— Надя, не дури, при чем здесь детдом? Я тебе и тогда говорил, что ты жестокая женщина, раз не жалеешь своих детей.
— Говорить — говорил. Но до заказчика дозванивался. А теперь что?
Самвел пошел на попятную:
— А я и сейчас звонить не отказываюсь. Только не понимаю, что я буду с этого иметь? За фиктивный брак ты мне деньги пообещала. И я почти пообещал на тебе жениться. Получу деньги — посмотрим. А где мой процент от сделки с детьми? Почему ты об этом ничего не говоришь? Дело подпольное, опасное. Я тоже рискую.
Надежда сразу же успокоилась:
— Так бы и сказал. А то — запрещу… Это вопрос решаемый. Зависит и от тебя тоже. Чем больше заказчик заплатит, тем большим будет твой процент. Устраивает? Я тебя как раз хотела попросить. Когда я заберу девчонок… А это — дело ближайшего будущего, тянуть не буду. Можно я их сюда на время привезу? Само собой тихо, чтобы никто не видел. Пока их не заберет заказчик.
Самвел подумал и согласился.
Борис Михайлович не предполагал, что у Ольги Алексеевны будут большие неприятности после того, что произошло на передаче.
— После этого ужасного случая у нас такое было, лучше не вспоминать, — расстроенно рассказывала она Борюсику. — Начальство сошло с ума. Спонсоры разбежались, дело почти дошло до закрытия канала. А меня горячие головы хотели под суд отдать.
— А вас-то за что? — удивился Борюсик.
— Я же возглавляла проект. А у нас руководитель отвечает за все. Это же я с пеной у рта почти год доказывала всем преимущества прямого эфира, убеждала, что за этим — будущее, что зрителя нужно привлекать живым интересным разговором и возможностью пообщаться в прямом эфире.
Медсестра Марина согласно кивала:
— Это вы здорово придумали…
— Это, к сожалению, не я придумала, — призналась Ольга Алексеевна. — Американцы придумали. Но, посмотрите, даже у нас эта практика на всех центральных телеканалах давно себя оправдала.
— Да, убеждать вы умеете, вас всегда так интересно слушать.
— Ох, лучше бы я молчала. Зато меня же и наказали.
Борис помрачнел:
— Я чувствую себя преступником…
— Что вы! — замахала руками Ольга Алексеевна. — Я-то знаю, что это был просто несчастный случай. Вы правильно сказали, мы — родственные души. Судьба наша такая, Борис Михайлович, страдать от напраслины…
Ольга Алексеевна так старалась, чтобы Борис Михайлович осознал их схожесть и родство душ. Так не хотелось отказываться от мечты прожить с ним жизнь до «самой березки», что посадят над их могилкой преданные друзья…
Виктория Павловна и Анна Вадимовна наконец нашли ту, кого искали, — Антонину Боеву. Она даже согласилась с ними поговорить. Они встретились на улице. Боева пришла с маленьким мальчиком, присутствие которого при разговоре было нежелательным, и его отправили играть на площадку.
— Разрешите представиться. Я — Виктория Павловна, директор детского дома в Радужном, а это Анна Вадимовна, наша медсестра.
— Меня зовут Антонина, чем обязана… — Боева не понимала, чего от нее хотят эти странные тетки.
— Разговор у нас к вам непростой, но от его исхода зависит жизнь многих людей, — начала Виктория Павловна. — Всегда нелегко касаться тем, связанных с личными переживаниями и личными драмами.
— А что случилось? — встревожилась Боева.
Не волнуйтесь, все живы и здоровы, — успокоила ее Анна. — Пална, ты такое вступление сделала, что Антонина бог знает что может подумать. Понимаете, Тонечка, так случилось, что жизнь свела нас с Артемом Боевым. Знаете такого?
Боева напряглась:
— Знаю.
— Еще раз извините, вы были замужем за ним? — спросила Виктория Павловна.
— Была. Вы же знаете это, раз пришли ко мне, — тут Боева закричала: — Артемка, не лезь туда, упадешь!
— Вы сказали — Артем? Это ваш сын? — спросила Анна Вадимовна.
— Да.
— Похож, — кивнула Виктория Павловна. — Дело в том, что Артем Боев сейчас, как бы это сказать… ухаживает за одной нашей хорошей знакомой.
— Зачем вы мне это рассказываете? — прервала ее Боева. — Меня это не касается. Он свободный человек и может делать все, что захочет. Мне не нравится наш разговор.
— Извините, мы только хотели узнать…
Но Боева перебила:
— Я сейчас ничего о нем не знаю, мы отношений не поддерживаем, деньги он мне переводит исправно. Я к нему никаких претензий не имею. Что вам еще нужно?
Виктория Павловна заговорила совсем уж нежным тоном:
— Успокойтесь, Тонечка… Можно мне вас так называть, вы мне в дочки годитесь. У нас к вам нет никаких претензий. Понимаете, до нас дошли слухи, что Артем в браке с вами повел себя… нехорошо. Что там была некая драматическая ситуация, закончившаяся вашим разрывом.
— Нам не хотелось бы касаться ваших личных чувств, мы просим просто помочь нам уточнить некоторые факты, — подхватила Анна. — Понимаете… мы вас, то есть нам… в общем, мы получили на Артема компрометирующий материал.
Боева молча слушала. Анне пришлось рассказывать то, что она узнала.
— И мы пришли спросить вас, правда ли это.
— Кто вам все это наплел? — тихо спросила Боева.
— Неизвестный доброжелатель, в кавычках. Прислал по электронной почте.
Боева поискала глазами сына:
— Артемка, собирайся, пора обедать. Извините, но я ничего рассказывать вам не буду.
— Но, Антонина Петровна, могут пострадать хорошие люди, — жалобно проговорила Анна.
— Я ничего рассказывать не буду, — повторила Боева. — Пойдем, Артемка, скажи тетям «до свидания».
Она взяла сына за руку и собралась уходить.
Виктория Павловна достала из сумочки свою визитку: