Словно отвечая на мои мысли, мужчина еще крепче прижал мою ладонь к своей щеке. Так что не вырваться.
А мне вдруг стало смешно.
— Ну, поспать-то ты мне сегодня дашь!? — рассмеялась я. — Право слово, вон какой большой и тяжелый, а как маленький ребенок!?
Не знаю, услышал ли он, понял ли, но рука неохотно отпустила мою. Впрочем, мне ведь тоже не хотелось, чтобы отпускал. Просто нужно поспать...
Бросила последний взгляд на незнакомца и отошла к дивану. С него хорошо видно раненого. Если что, я проснусь... И свалилась, как подкошенная.
Как заснула — не помню. Помню лишь, что на границе сна я наконец подумала о самом главном...
Отец продал меня герцогу Виньялли. Почему? Что заставило его?! Это должно быть нечто ужасное, экстраординарное...
Ведь мой отец — не чудовище и не негодяй. Он человек чести. Он холоден, но благороден. И он любит меня... Знаю, что любит. Причем больше, чем сестер. Ведь я была подле него все эти годы, он не отослал меня ни в пансион, ни в столицу. Отец очень любит меня...
И он не совершил бы подобного, если бы для этого не было серьезных и страшных причин.
С этим осознанием я улетела куда-то в ночь...
***
Утром все видится в ином свете. Просыпаешься и как будто трезвеешь. Так и я сначала не сразу поняла, где нахожусь. А затем в изумлении уставилась на мужчину в моей кровати.
Н-да... И во что такое я вляпалась!? А вслед за этим пришло осознание, что моя жизнь изменилась. Что сейчас все висит на волоске.
За ночь он ни разу не проснулся, не застонал, не захрипел. Так и спал, словно младенец. Поэтому и я проспала до девяти утра.
Взглянув на часы и осознав, сколько времени, я вскочила, как солдат. Если не хочу вызвать подозрения, я должна срочно вернуться в замок! И поговорить с отцом. Узнать все детали и выторговать для себя две недели полной свободы. Только так я смогу ухаживать за раненым, который наверняка скоро начнет приходить в себя...
Перекусила вяленым мясом и хлебом. Проверила повязку, вроде бы все в порядке, даже не протекла за ночь.
— Потерпи, ладно?! Я вернусь очень скоро... Дай мне несколько часов!
Раненый, конечно, ничего не ответил. Но у меня возникло стойкое ощущение, что он меня понял. Совсем с ума сошла, подумала я. Разговариваю с тем, кто без сознания и ничего не может ответить.
И пулей вылетела на улицу.
На выезде из леса я встретила двоих из отцовской гвардии, видимо, присланных на смену тем, кто был вынужден провести ночь в лесу. Приветливо помахала им рукой, подъехала, сообщила, что держу путь домой, и предложила ехать вместе. Они переглянулись — видимо, не рассчитывали, что все окажется так просто. Наверное, думали придется ловить меня по болотам...
В замке я взлетела по лестнице к себе, на скорую руку помылась и привела себя в порядок с помощью Дианы. Ее глаза были расширены от страха — такой резкой и собранной она меня еще не видела.
— Мирри Аленор, что случилось?! — тихо спросила она.
— Говорят, прислуга узнает все первой. Думаю, ты уже знаешь. Отец выдает меня замуж, — усмехнулась я.
Диана виновато опустила светловолосую голову.
— Да, мирри... Но вы ведь возьмете меня с собой?
«Похоже, она еще не слышала, кто мой жених», — подумалось мне. Иначе не стала бы проситься.
— Не уверена, что ты захочешь этого, когда увидишь моего жениха, — усмехнулась я. — Но спасибо за преданность...
И пошла к отцу. Оставалось надеяться, что он не видел из окна мой неубранный вид, когда я только вернулась, и не заподозрил ничего лишнего.
Отец ждал меня в кабинете. Стоял возле стола и ждал. А когда я вошла, сам придвинул мне кресло.
В его глазах стояла все та же боль. Но у меня создалось впечатление, что он немного успокоился. Может быть, сам принял неизбежность того, кто должно произойти...
— Рад, что ты вернулась, Аленор, — сказал он нейтральным тоном.
— Я должна узнать все детали, отец, — так же спокойно ответила я.
— Ну что ж... — он указал на графин с соком на столе, и я налила по стакану ему и себе. — Насколько я понимаю, ты уже узнала, кто твой жених.
И опустил глаза.
Мое спокойствие словно ветром сдуло.
— Почему вы так решили?! — изумилась я.
— Дети... — грустно улыбнулся он. — Вы, дети, такие наивные. Думаете одним махом переиграть опытных вояк и старого графа. Я знаю, что этот мальчик... Тори... приезжал к тебе ночью. Нужно иметь мужество, чтобы поехать к темпераментной молодой мирри, обещавшей пристрелить любого, кто к ней подойдет. И вопреки запрету своего сюзерена.
— Что с Тори?! — я остро посмотрела на отца, а в груди забилась тревога. О чем еще отец знает, кроме визита Тори? Отдать должное смелости гвардейцев отец готов всегда, что не отменяет наказание.
— Под стражей. Не в подземелье, не волнуйся. Просто в камере под охраной. За то, что предлагал тебе побег.
Я выдохнула. Не самое страшное для Тори. Только вот наш с ним план, который даже начал мне нравиться, ведь за две недели мой раненый точно выздоровеет, и я смогу бежать, летел теперь ко всем чертям.
— Что его ждет?
— То же самое, что тебя — заключение в замке. Если, конечно, вы не образумитесь и не оставите свои детские попытки сбежать. Кстати, я написал Асламбэ, что вопреки нашей с ней давней вражде, прошу не вмешиваться, потому что речь идет о вещах, касающихся даже нее.
— Так значит, эти двое, которых ты послал за мной, все слышали? — горько усмехнулась я. И даже восхитилась про себя умом отцовских гвардейцев.
— Разумеется, Аленор... — отец внимательно посмотрел мне в лицо. — Пойми... Может быть, я не был лучшим отцом на свете и не дал тебе того тепла и понимания, что стоило. Но я всегда внимательно наблюдал за тобой, за твоими талантами и успехами, за движениями твоего доброго сердца... Я знаю тебя. Знаю, с кем ты дружишь, кто любит тебя и интересуется тобой. И я предполагал, что этот мальчик обязательно поедет навестить тебя. Мне пришлось распорядиться, чтобы охрана пропустила его, сделав вид, что ему удалось проехать незамеченным. А потом незамеченными остались они — когда вы с Тори разговаривали ночью у домика. Мне передали каждую деталь вашего разговора. И...
— Что, отец? — мне неожиданно захотелось плакать. Вот так... Думаешь, что ты очень умный, что можешь переиграть тех, кто опытнее тебя. А на самом деле мы с Тори лишь парень и девушка, беззащитные в своей юности. Но, разумеется, я сдержалась.
Довольно слез, что я пролила вчера.
Сегодня пришло время узнать всю правду и принять окончательные решения.
— Я должен отдать тебе должное, — улыбнулся отец. — Не ожидал, что ты будешь заботиться о своей репутации, что девичья честь так важна для тебя. Я боялся, что моим людям придется за шкирку оттаскивать парня от молодой графини.
— Это мой долг, отец. Может быть, я не стремлюсь выйти замуж за неведомого жениха, — ответила я спокойно. Но внутри все рвалось от страха, что отец догадался, откуда такая принципиальность. — Но моя честь достанется лишь моему мужу. А ночевать под одной крышей с молодым парнем могло бы бросить тень на мою репутацию. Несмотря на то, что я полностью доверяю и Тори, и себе.
— Отлично. Если честно, мне кажется, за эту одинокую ночь ты стала взрослее... — задумчиво заметил отец.
— Возможно. Тогда, наверное, я могу наконец узнать, как вы решились сосватать вашу дочь мужчине, чью репутацию можно назвать зловещей?
— Можешь, — отец замолчал. — Я тоже провел тяжелую ночь. И сейчас я... я думаю, что смогу сказать тебе правду... Хоть после этого... — ясные светлые глаза отца вдруг сверкнули пламенем, как будто вся боль, что сидела внутри него, начала вырываться на свободу, и теперь жгла и его, и меня... — После этого ты меня возненавидишь!
Несколько мгновений мы молчали. И я не выдержала — опустила голову под его горящим, полным отчаяния, взглядом. Жалость во мне боролась с обидой, с гневом, что мою судьбу сломали давным-давно. Боролась и победила.