Денсаоли задыхалась. Ей казалось, что она сходит с ума, что стены сжимаются вокруг неё.
— Уничтожение... — прошептала она. — Уничтожение клана Огня — ошибка?! Вы это пытаетесь сказать?
— Не пытаемся, — жестко ответил Дамонт. — Говорим. Два десятилетия показали, что мы зашли в тупик. Магия существует лишь в равновесии. У меня был десятый ранг, когда я сражался в Великой Битве. За прошедшее время он упал до восьми. А два дня назад, когда сэр Мортегар едва не открыл вулкан Яргар, мой ранг поднялся до одиннадцати. Я не просто вернул своё. В моём возрасте поднять ранг — задача почти невыполнимая.
— У меня ресурс проседал до сотни, — поддакнул Логоамар. — Теперь он — десять тысяч. Я поверить не мог, что такое возможно.
— Не желаю этого слушать! — Денсаоли стукнула по столу обоими кулаками. — Вы, должно быть, сошли с ума, или нарочно издеваетесь! Клан Огня — воплощённое зло! Из-за них людей приносили в жертву тысячами. Из-за них...
— Госпожа Денсаоли... — В этот раз Дамонт позволил себе мягкую улыбку. — Вы почти дословно цитируете учебники истории, которые были написаны под нашу диктовку. Это как минимум забавно. Прошу, проявите мудрость и доверьте управление кланом регенту. Хотя бы на ближайшие двадцать-тридцать лет. Не устраивает кандидатура Акади — хорошо. Выберите другого. Но пусть это будет человек, который видел Битву.
— Я не для того явилась, чтобы... Чтобы... — Денсаоли с трудом проглотила слёзы обиды и выпалила: — Я требую, чтобы вы объявили в розыск тех людей, которые... Которые... Они... Это Мортегар, Натсэ, Авелла, Лореотис...
— Нет, — сказал Дамонт спокойно.
— Ах так, нет? Хорошо. Тогда позвольте моим людям самим найти их!
— И тут мой ответ будет отрицательным, госпожа Денсаоли. Ордена Убийц — это язвы на теле общества. Позор. То, что подлежит уничтожению без суда и следствия. Те люди, которых вы перечисляете, приняли живое участие в уничтожении сразу двух Орденов.
— Раскрытии и уничтожении, — ввернул Логоамар. — Труднее всего их раскрыть...
— Совершенно верно, — согласился Дамонт. — Перечисленные вами люди оказали услугу не только мне, но и вам.
— Но они же маги Огня! — взвизгнула Денсаоли, полностью утратив контроль над собой.
— Прошу заметить, что печать Огня была и на руке вашего отчима, почтенного Искара. Кстати, позвольте выразить вам мои глубочайшие соболезнования в связи с утратой. Для вас, должно быть, настоящим шоком было выяснить, что человек, которого вы знали и любили всю жизнь, оказался главой Ордена Убийц. Я и предположить не могу, будто вам было известно об этом заранее. И, разумеется, чистая случайность то, что четверо из его людей сейчас сопровождают вас.
Денсаоли почувствовала, как кровь леденеет в жилах. Её загнали в угол! Но не заступали дорогу. Пока.
Она встала.
— Не похоже, будто мы до чего-то договоримся...
— Не сегодня, — кивнул Дамонт, тоже вставая. — Обдумайте наши слова. Политика — не поле для пестования гордыни и амбиций. За каждым нашим словом, каждым действием — судьбы тысяч людей. Мы управляем миром, и это сомнительное удовольствие требует немалых жертв.
— Жертвы будут, — заверила его Денсаоли. — Немалые.
***
Когда юная глава клана Воздуха покинула зал, там долго стояла тишина. Не потому, что присутствующим нужно было обдумать произошедший разговор. Просто все они знали, что заклинание Шпион работает не дольше пяти минут. Разумная предосторожность, не более.
— Как думаешь, что она вычудит? — подал голос Логоамар.
Дамонт пожал плечами:
— Всё, что угодно. Она пожаловала сюда не с советниками, а с Убийцами. Вряд ли прислушается к голосу разума.
— То есть, может быть и война.
— Может быть и война, — согласился Дамонт. — Нужно быть готовыми, друг мой.
— Я отошлю весть во все моря. Можешь на меня положиться.
Дамонт кивнул так, будто услышал что-то само собой разумеющееся, и повернулся к Кевиотесу.
— Приведите Мелаирима, прошу. Мне кажется, настал час развязать ему руки.
Когда рыцарь удалился, Логоамар спрятал лицо в трясущихся ладонях.
— А я так надеялся дожить свой век в тишине и покое... Что мы творим, друг мой?
— Всё как всегда, — улыбнулся Дамонт. — Пытаемся спасти мир.
Глава 1
— Деньги? — задумчиво сказал я, глядя на появившийся в рассветных лучах унылый трактир. — Какие деньги?
Трактир был слева, справа — лес стоял стеной... Я прекрасно понимал, о каких деньгах меня спрашивают, но тянул время. Не то чтобы мне было приятно вот так сидеть на морозе, кутаясь в какую-то непонятную тряпку, греть руки у факела... Просто принять неизбежное было бы куда страшнее.
— Ну хоть какие-нибудь, — жалобно сказала замёрзшая Авелла, стуча зубами. Под конец путешествия она утратила уже всякие остатки боевого духа.
Натсэ была более настойчива и категорична.
— Что значит, «какие»? — наклонилась она надо мной, сверкая глазами. — Твои деньги! Которые тебе Вимент давал. И потом, ты же вроде как в турнире победил.
— Ах, деньги! — «вспомнил» я. — Ну да... Слушайте, а вот когда мы с Материка упали, и я отрубился, рядом со мной — совершенно случайно! — не упал мой плащ?
Натсэ и Авелла одновременно помотали головами. Редкостное единодушие. По-моему, это был первый случай за три дня пути, когда они в чём-то друг с дружкой согласились. В основном они притворялись, что друг друга не замечают, но если уж пересекались, то начиналась война не на жизнь, а на смерть. Натсэ готова была лететь в атаку при первом признаке опасности. Авелла уходила в угрюмую оборону и не уступала ни пяди земли врагу. Я хранил доброжелательный нейтралитет.
— Так, ладно, — сказал я. — А давайте, плащ вот прямо сейчас на мне. И пускай зрители пишут в комментах, что четвёртый сезон отстой, потому что там сразу всё по-читерски — плевать. Может быть, я на свадьбу припёрся в плаще, а? И упал тоже в нём...
Я повёл плечами. Плаща не было. Совершенно. Блин...
— Так, погоди, — начало доходить до Натсэ. — Плащ... То есть, тот самый, в котором...
— Тот самый, на котором я вышила рунический орнамент Хранилища, — вздохнула Авелла. — Нет у нас денег...
— Тысяч восемь солсов, — вздохнул я. — Да если б только это! А зеркальце? А печати Огня? Единственный комплект, между прочим! Но зато я дворянин. Правда, родовое имя лучше не называть...
Город, в который мы заехали, тонул в предрассветном тумане. Было жутко и промозгло. Я бы вообще предпочёл объехать его по широкой дуге, но у нас закончились запасы пищи, да и погода не располагала к дальним путешествиям.
Из дверей трактира, шатаясь, вывалился, должно быть, последний клиент, похожий на банального бомжа из моего мира. Он постоял, качаясь, на крыльце, что-то буркнул и, отойдя чуть в сторону, начал вдумчиво мочиться на стену.
— Сука! — Из тех же дверей выбежал высокий злой мужик в грязном белом фартуке. — Тварь! Я сказал — вон отсюда! Прекрати осквернять моё заведение!
— Я ещё и тебя сейчас оскверню, — заплетающимся языком проговорил бомж. — И мать твою, и отца, и бабушку, и дедушку, и...
Он, похоже, изливал всё, что в него лилось целую ночь, и останавливаться не собирался. Хозяин — а это был, видимо, хозяин — подходить к нему опасался по вполне понятным причинам — боялся попасть под струю. Наглый бомж этим неторопливо пользовался, продолжая украшать стену трактира замысловатыми вензелями. Кажется, он даже что-то нарисовать попытался.
— Обалдеть, — сказала Натсэ. — И что? Белянка, деньги есть?
— Да откуда у меня деньги? — поморщилась Авелла, отворачиваясь от неприятной сцены у трактира. — Наверное, мы можем как-нибудь заработать...
— Угу, вот прямо сейчас, в пятом часу утра...
Тут я решил проявить себя. Молча встал, вытянул руку перед собой и призвал Водную печать.
Изменение агрегатного состояния: лёд
Трансформация
Бомж завизжал. Понимаю. Вернее, нет, не понимаю, даже стараться понять не буду, каково это — когда у тебя прям в процессе струя превращается в лёд. А потом лужа, только что испускающая пар, тоже леденеет, превращается в шляпу и надевается тебе на голову.