Подземный коридор оказался неожиданно мирным, но все равно я чувствовала себя кошмарно. К человеческим мыслям добавились еще и вороньи инстинкты. Кажется, у меня клаустрофобия начинается.
Одна из дверей была открыта, и я обнаружила двух амбалов, режущихся в местный аналог игры в кости. На мое счастье, парни так увлеклись, что прошмыгнувшую ворону не заметили. А вот я заметила соблазнительно блеснувшую связку ключей.
Сдержалась. Ключи — успеется. Сначала посмотрю, что к чему… Сзади послышались шаги. Кто-то спускался по лестнице. Уй, блин, и куда деваться? Голые стены, низкий гладкий потолок, ни лавки, ни тряпки, под которую можно было бы залезть.
— Наконец-то смена, — послышался из караулки голос одного из амбалов, и там тоже затопали, направляясь к двери в коридор. А-а-а-а-а! Куда?! Куда спрятаться?! Единственный шанс — шмыгнуть пешком под ногами здешних стражей в эту открытую комнатку, там-то есть мебель и можно как-то спрятаться. Иех, была не была! Пашка, бего-ом!
Я шкрябнула когтями по каменному полу и со всей дури рванула вперед, пригибаясь как можно ниже, практически распластавшись по холодным плиткам. Вот… вот! Под ноги же никто из них не смотрит… дверь! Сейчас!
Ай! Твоего моторного гремлина!
Бедная моя голова со всего маху вмазалась в какую-то прозрачную преграду на пороге спасительной комнатушки стражников. А потом меня непонятно чем еще так приложило, что я шлепнулась на пол. Перед глазами заплясали разноцветные круги. А следом пришло знакомое предчувствие, вроде как онемение, и колючие мурашки по всему телу под перьями. Нет, только не сейчас!
Глава 10
Пашка:
Сидя на полу под дверью, я чувствовала себя на редкость глупо. Доспасалась! А еще страшно. Потому что никуда не деться. Еще и слабость в теле противная, в сон немного клонит. Даже не уползти! Я попыталась собрать конечности в кучу. У меня еще секунд пять на спасение…
Шаги приближались, по коридору неторопливо шествовал кто-то тяжелый и уверенный. Вот они остановились всего в шаге от меня, и я сквозь легкую пелену сонливости разглядела дорогие сапоги из тисненой кожи и красные шелковые шаровары.
— Это еще что такое?! — заорал раздраженный бас у меня над головой, но, к моему удивлению, вопль этот предназначался не мне. — Шрядьи выкидыши! Это что такое, я вас спрашиваю?!
Уй… как бы ему громкость прикрутить, а?! Орет, как рупор на столбе — так же громко и противно… Главное, и не уползти. Я только и смогла, что скрючиться и обнять колени руками.
— Господин Ансен, что случилось?
Амбалы, оба, выскочили из своего закутка и едва не на задних лапках перед крикуном затанцевали.
— Я сколько раз вам, дебилам, повторял? Не сметь портить товар! Не дошло?! Опять за старое? Да еще и не убрали за собой! Кто должен девку обратно тащить? Я, что ли?!
— Ан…
— Да я вас самих продам к шрядьей матери на рудники, идиоты! Да я вас… я вас… Половины жалования лишу в этом месяце, понятно?!
— Да не трогали мы ее! Пальцем не касались! — заблажили амбалы, глядя на меня ошарашенными глазами.
— Может, пальцем, как раз вы и не касались! Скоты озабоченные. Кое-чем другим, что, раз держать в штанах не умеете, отрезать надо! Если не вы, то откуда она, по-вашему, сюда в таком виде приползла, а?!
— Не зна…
— Молчать! Ключи где?
Амбалы спохватились, похлопали себя по карманам. Рванули обратно в закуток.
— Ключи без присмотра? — злобно прошипел Ансен и навис над провинившимися охранниками всей затянутой в красную парчу двухсоткилограммовой, не меньше, тушей. — Ур-р-рою, дебилы!
— Мы… просто…
— Молчать, шрядьи дети! Взяли девку и отнесли на место! Бегом!
Названный Ансеном лично отпер дверь, а один из амбалов грубо схватил меня за волосы, вздернув на ноги. Я взвыла и пнула его под коленку, но добилась только короткого ругательства и еще одного рывка за волосы, а потом меня со всей дури зашвырнули в распахнутую дверь.
— Если девка покалечится, из твоего жалованья вычту, идиот! — еще успела расслышать я вопль красноштанного начальника, а потом тяжелая железная дверь захлопнулась, отрезая все звуки.
Я охнула, а рядом всхлипнули. Оглядевшись, я поняла сразу три вещи. Во-первых, сонливость пропала как не бывало. Во-вторых, я сижу на каменном полу. В-третьих, в помещении кроме меня еще не меньше десятка молодых девчонок.
Но главное — у всех затравленное выражение лица, а в глазах застарелый ужас.
— Привет, — ошарашенно выдала я.
Мне не ответили.
Девочки продолжали на меня пялиться, причем с каким-то удивлением. Сначала я подумала, что из-за того, что я тут в чем мать родила. Потом поняла, что нет. Здесь этим никого не удивить. Девчонки и сами голые, только некоторые кутаются в грязные драные тряпки типа покрывал.
Я поднялась с пола и осторожно перебралась на лавку в углу, под маленькое — не больше тетрадки — зарешеченное оконце под самым потолком. Поджала под себя коленки и еще раз огляделась. Ну чего они так смотрят? Тьфу, Паша, ты дура. Потому, что ты единственная здесь, кто не боится, вот почему! И это ужасно заметно.
Вот прямо стыдно стало, словно я читерка и жулик, всем девчонкам плохо, одна я как д’Артаньян в белом пальто. Ну потому что я ж знаю — я ворона! И все равно сбегу, хрена им всем тут, а не комиссарского тела. Или все же… да ну! Нет уж! Два раза превращалась и снова превращусь!
Крепко зажмурившись, как будто через открытые глаза мне в голову мог проникнуть страх и это способ его не пустить, я быстро включила рациональную часть своего мозга.
Сейчас вечер. И вчера, когда я отрубилась на подушке лорда вивисектора, тоже был вечер. Вот примерно это же время. И спала я потом не больше часа по ощущениям. Значит, что? Значит, имеем некую не подтвержденную пока до конца цикличность. Через полчаса, максимум через час, я снова обрасту перьями. И тогда…
Чтоб мне облысеть в обоих обликах, если я не приволоку в это логово полицию, вивисектора, божью кару с топором, кого угодно, но чтоб они разнесли это место до фундамента! Сволочи! Ненавижу вот это все, неистребимое, поганое человеческое скотство, когда ради денег и выгоды ломают и калечат чужие судьбы…
Так, спокойно, Паша, спокойно. Выдыхай. Пока ты еще не ворона и между прутьями решетки не протиснешься. Займись лучше делом — узнай как можно больше.
— А как вы здесь оказались? — я постаралась, чтобы голос прозвучал спокойно и доброжелательно, но без этих вот противных ноток профессионального психолога, которого пустили в клетку к мартышкам. Девчонки реально напуганы, а то, что я могу спастись, не ставит меня выше их. Мне нужна информация, чтобы всех спасти!
Ответила мне блондинка, та, что выглядела чуть постарше остальных, — господи, да они тут все почти подростки! Ур-р-рою! Всех!
— Я из лавки вышла. А потом… так больно стало! Как укол… и сразу мне стало плохо. Какой-то мужчина подхватил меня под руку, я даже возразить не могла, усадил в карету.
— А люди вокруг? Не видели, что тебя тащат? — переспросила я, хотя сама прекрасно знала, какой будет ответ. Зар-раза, оно в любом мире одинаково.
— Люди думали, что родственник… наверное.
Ну коне-ечно. Или им просто наплевать было.
— А я пришла устраиваться в богатый дом горничной, — послышался слабый голосок из угла.
— И я горничной… по объявлению…
— И я… Я из деревни приехала к тетке, и… — худенькая девчушка с острыми коленками не выдержала, закрыла лицо руками и заревела. А я почувствовала, как внутри меня просыпается зверь. И это не ворона… это кто-то кровожадный и огнедышащий.
— Вы знаете, зачем мы здесь? — с трудом выдавила сквозь стиснутые зубы, хотя в целом и так все было понятно. Но надо быть уверенной.
Старшая посмотрела на меня с какой-то жалостью:
— Продадут. В рабство. Вывезут из королевства туда, где оно не запрещено, и продадут.
— Ну нет уж, — почти прошипела я, чувствуя знакомые мурашки и покалывание в пальцах: кажется, скоро буду снова птичкой. И заторопилась. — Не ревите, я знаю, как отсюда выбраться, и приведу помощь!