— Иди уже, герой, — усмехнулся мужчина, но тут же посерьезнел и обратился ко мне: — Присаживайтесь.
Он указал на табуретку.
— Что вы, все лучшее — гостям, — усмехнулась в ответ. — Располагайтесь, я постою.
Янтарные глаза мрачно блеснули. На щеках появились желваки, но тут же исчезли. Похоже, мужик умеет держать себя в руках.
— Что ж, не хотите — дело ваше, — спокойно произнес гость.
Он подошел к столу и выложил на него пять внушительных пачек. Зелененьких таких. Ровненьких. С бумажными опоясками.
— Вот деньги за эту халупу, — без долгих предисловий, отчеканил он.
— Чего?
Я даже растерялась от неожиданности. Ничего себе заявочка!
— Нет, все-таки со слухом у вас проблемы.
Мужчина посмотрел на меня с жалостью.
— Я покупаю твою развалюху, — громко повторил он.
— Вы что делаете? Покупаете?
Смысл сказанного медленно доходил до меня, и я чувствовала, как внутри, там, где еще так недавно было светло и радостно, вскипает злость.
— Да.
Короткое, емкое слово прозвучало, как выстрел.
Я посмотрела на гостя, отложила тряпку и воинственно выпятила грудь. Не сказать, чтобы она у меня такая уж внушительная, но на третий размер наберется. Вот весь этот размер я и выдвинула вперед, а для пущего эффекта еще и руки в бока уперла.
— Ага. Сейчас, — насмешливо посмотрела на незнакомца. — Разбежались!
— Здесь пятьдесят тысяч, — ровно произнес тот, а потом посмотрел на меня и счел нужным пояснить: — Долларов.
— И что?
— Мало? Хорошо.
На стол легла еще одна зелененькая пачка. Потоньше.
— Устроит?
Я молча покачала головой.
— Этой халабуде красная цена — пол ляма. Деревянных.
Мужчина грозно нахмурился. На его щеках снова заиграли желваки.
— В чем проблема? Больше тебе все равно никто не даст.
Я посмотрела на него с жалостью. Такой неглупый на вид, а ничего не понимает.
— Эта, как вы выразились, халабуда — мой дом. И я не собираюсь его продавать, — доходчиво пояснила незваному гостю.
— По-хорошему, значит, не хочешь? — пристально посмотрев мне в глаза, уточнил незнакомец.
— Не-а, — равнодушно ответила я и снова взялась за тряпку. — Не хочу. И видеть вас больше тоже не хочу, так что не трудитесь приходить. Выставлю.
— Выставишь? — в голосе мужчины послышалось веселье. — Н-да. Что кот, что хозяйка. Сразу видно, одной породы — рыжие, упрямые и… дурные.
— Вы еще здесь?
Жирное пятно с холодильника оттерлось на раз. Тряпка в руках почти превратилась в снаряд, который мне так и хотелось метнуть в самодовольного мачо.
— А почему Крыся?
— Что? — сдерживаясь из последних сил, переспросила я.
— Почему такая глупая кличка?
— Вообще-то, Крысь он только для меня, а для посторонних — Кристиан.
— Кристиан? — со смешком, повторил незнакомец. — Благородных кровей, значит?
— Знаете, я, конечно, благодарна за помощь, только это не дает вам права врываться в мой дом, предлагать мне деньги и смеяться над моим котом.
— Смеяться? Боже упаси! Не имею такой привычки.
— Да? Поверю вам на слово, — повернувшись, посмотрела на гостя, а потом многозначительно покосилась на дверь. — Вы, кажется, собирались уходить?
— Ну-ну, — хмыкнул незнакомец. — Еще увидимся.
— Не обольщайтесь.
Дверь захлопнулась, а я подошла к окну, размышляя о том, почему все красивые мужики такие козлы. Прям как селекция какая-то! Скольких знала, хоть бы один нормальным оказался! Вот и этот из общей породы.
«Я покупаю твою развалюху», — передразнила незнакомца.
И ничего и не развалюха. Вполне себе крепкий домик. А то, что маленький, так это даже плюс. Куда мне хоромы? Все равно одна. И запросы у меня скромные. И доходы, опять же. Скромные.
Я усмехнулась, наблюдая, как незваный гость идет к калитке. Покупатель, блин… Да я, может, впервые почувствовала, что такое собственный дом! А он — халабуда, халупа…
— Крыся, ты голодный?
Кошарик, обрадованный уходом интервента, громко мяукнул.
— Действительно, кого я спрашиваю?
Я выложила в миску очередную порцию корма.
— Знаешь, Крысь, мне кажется, наш гость не понял, что мы больше не хотим его видеть.
Кот согласно заурчал.
— И, вообще, он из настырных. Такой не отступится.
В ответ раздалось смачное чавканье.
— С кем я говорю? Ты ведь тоже мужик! Пусть маленький и кошачий, но все-таки…
Я махнула рукой, отложила тряпку и бухнула на отмытую плиту большой эмалированный чайник. Достала из холодильника свои скудные припасы, настрогала салатик, отрезала тонкий ломтик колбасы, уложила его на толстый ломоть хлеба и довольно улыбнулась. Все. Ужин готов.
Спустя пять минут я уже сидела за столом, попивала чай и млела от счастья, разглядывая чистую кухню. И в тот момент мне казалось, что это самая лучшая кухня на свете.
Теплый свет от старомодного абажура, легкий парок над чашкой, горшок с геранью на подоконнике, тикающие ходики. Как ни странно, в окружении этих вещей я ощущала себя удивительно к месту. И уже могла представить свою дальнейшую жизнь — мирную, спокойную, неспешную. С долгими завтраками и неторопливыми ужинами, с походами в лес за грибами и поездками в ближайший город за покупками. С уютными зимними вечерами и короткими летними ночами. Не жизнь — мечта!
Пока я чаевничала, за окном окончательно стемнело.
Тихий стук, долетевший из комнаты, заставил удивленно прислушаться. Странно. Такое ощущение, что хлопает оторванный ставень. Только вот проблема — никаких ставней в доставшемся мне доме не было.
Поднялась из-за стола, прихватила для храбрости веник и двинулась в гостиную.
Звук стал громче. И раздавался он от окна.
Я включила свет и в тот же миг увидела метнувшуюся по стене тень. По спине пробежали мурашки, но я не собиралась поддаваться страху.
— Ну и что тут у нас за привидение завелось? — иронично уточнила у смолкнувшего пространства.
Пространство отвечать не пожелало. Так и есть, померещилось.
— Захочешь есть — приходи на кухню, — пошутила я и, не дожидаясь реакции на свои слова, вскинула на плечо веник и вышла из комнаты.
***
Первая ночь в незнакомом доме спровоцировала меня на глупость.
Укладываясь спать, я дважды перевернула подушку и прошептала: «На новом месте приснись жених невесте!». Бред, конечно. Какой жених? Зачем он мне, вообще, нужен? Но неискоренимый женский прагматизм убежденно заявил: «делай как положено, и не умничай!». Вот я и сделала.
Спала крепко. Но недолго.
Проснулась от ощущения чужого взгляда. Ага. Так и есть. В темноте, примерно в метре от кровати, тускло светились два желтоватых огонька.
— Чего стоим и смотрим? — ляпнула с испугу.
Страх взял за горло холодной рукой, но я от него отмахнулась и продолжила:
— Эй! Ты хоть отзовись, что ли! Или ты немой?
В ответ донеслось еле слышное фырканье.
— Ну по крайней мере, не глухой, — пробормотала я.
Сердце испуганно колотилось в груди, а язык, как всегда в таких случаях, болтал невесть что. Я пыталась разглядеть ночного гостя, но кроме светящихся глаз ничего больше не увидела. И почему не догадалась лампу в прихожей включенной оставить? И шторы, как назло, задернула.
— Может, скажешь что-нибудь?
Неизвестное существо не подавало ни звука, а я пыталась вспомнить, сколько времени прошло с дядиных похорон. Вроде бы, месяц. Значит, если верить народным приметам, его душа еще где-то здесь, между небом и землей, бродит по местам проживания. Ага. А я как раз в одном из таких мест обретаюсь. И сижу на кровати, на которой дядя в мир иной отошел.
— Нет? Не хочешь говорить? Ну хоть анекдот вспомни, чего без дела-то стоять?
Темнота чуть слышно вздохнула. Помолчала. Вздохнула еще раз. А потом раздался тихий шорох, и загадочные глаза исчезли.
Вместе с ними исчезло и мое глупое бесстрашие. Руки задрожали, дыхание сбилось, по телу прокатился озноб.