– Недалеко отсюда я нашел вот это.
Сохраняя абсолютное внешнее спокойствие, мужчина положил на стойку сверток. Боже, кто бы знал, что за буря бушевала в сердце этого человека. Что за проклятья он сыпал на собственную голову и как рьяно рвал свое воображаемое горло.
Женщина небрежно откинула край намокшего под дождем одеяльца и скривилась, смотря на пухлое, но красивое лицо годовалого ребенка.
– Очередной ублюдок, – сплюнула управительница.
Дама, доставая с полки книгу учета, не заметила, как сталью сверкнули голубые глаза мужчины. А заметь она это, то не стала бы уже возить обмусоленным карандашом по исцветшим листам книги. В том стальном блеске плескалось столько ярости и желания немедленно свернуть толстую, коровью шею, что дородная мадам просто задохнулась бы собственным страхом.
– Как думаешь сколько ему? – не поднимая головы, произнесла местная хозяйка.
– Год, – тут же ответил мужчина, но, спохватившись, неуверенно добавил. – Наверно.
– Имя есть?
Чужак вздрогнул, но все же сдержал порыв назвать настоящее имя ребенка. Никому не надо было знать имя, а главное – фамилию маленького человечка.
– Значит нет, – сама же и ответила мадам. – Пусть тогда будет...
Пока управительница листала страницы книги, ища незанятую бастардтскую фамилию, взгляд мужчины шарил по полкам. Там, среди каких-то коробок, свертков и прочего хлама, лежало несколько книг (видимо вся местная библиотека), стоял черный ящик маговизора. Сверкнула очередная вспышка и тот сам собой включился.
– Передаем экстренный выпуск новостей, – вещал диктор, чье лицо было сложно разобрать из-за частых помех. Черно-белое изображение то и дело плющилось, искрило и рябило, но звук оставался отменным.
– Проклятая гроза, – скривилась управительница.
Она, протянув руку и привстав на цыпочки, от чего затрещали половые доски, подергала ручку регулятора, но так ничего и не добилась.
– А пошло оно, – отмахнувшись, мадам вернулась к книге.
– ... сегодня, в ночь с третьего на четвертое июня, войска ООР смогли разрушить последнее логово АНЭ, поддерживавших нашествие монстров. Победа, господа, победа! Война Магов окончена!
Мужчина несколько отстраненно отметил про себя, что закончилась почти трех летняя война, унесшая жизни многих миллионов человек и сотни тысяч магов.
Так сказать, спираль истории прошла через тот виток, когда Magic Lense создали вихрь магии, обрушившийся на мир.ну или его создали люди, массово поверившие в волшебство.
Впрочем, это уже вопрос к теологам.
– Значит завтра выходной, – пробубнила управительница. – Одно дерьмово, маги возвращаются. С ними это место даже по сравнению с задницей Павшего будет ощущаться как самый настоящий рай.
Не поняв смысла собственного каламбура, женщина сделала длинный росчерк и развернула книгу к мужчине.
– Александр, – произнес чужак. – Александр Думский.
– Что?
Мужчина вновь посмотрел на, видимо, заблудившуюся книгу, раз уж она здесь оказалась, выглядывающая из одной из многочисленных коробок и повторил:
– Имя, – повторил он, разглядывая обложку с мушкетером. . Пусть будет – Александр Думский.
Управительница пожала плечами, демонстрируя полное безразличие к происходящему в целом и выбору в частности. Мадам споро нашкрябала в графе имя, навсегда запечатлев в книге безалаберный почерк, даром переводящий черные, чуть блестящие чернила.
С очередной вспышкой мужчина зашелся страшным кашлем. Мокрый, задыхающийся, несколько пугающий – вот какой кашель терзал чужака. Когда же он разогнулся, судорожно втягивая воздух носом, то увидел, как на кожаной перчатке багровеет кровь.
– Э, да ты чехоточный! – отшатнулась управительница. Женщина, не сводя глаз с посетителя, сделала шаг назад и нашарила рукой бейсбольную биту. Стоило только некрасивым пальцам сомкнуться на рукояти, как хозяйка кинулась на больного. – Вали отсюда! Пошел! Пошел!
Сопровождая крики неловкими ударами, от которых увернулся бы и безногий инвалид, хозяйка погнала чужака к выходу.
Мужчина, не став искушать судьбу, пятился к двери, не сводя взгляда со свертка, так и оставшегося лежать на прилавке. Ребенок, распахнув свои глаза-блюдца, неотрывно смотрел на удаляющегося во тьму человека.
– Убирайся! Катись! – звучали крики.
Малыш не плакал.
Чужак улыбнулся.
Скрипнули старые петли, прозвенел медный колокольчик и в приюте вновь повисла гнетущая, даже вязкая тишина.
Мужчина не видел, что происходит за дверью, но чувствовал, что все будет хорошо. Настолько хорошо, насколько это вообще возможно в подобной ситуации.
Вновь подняв воротник, чужак поспешил скрыться.
Он пробежал мимо помойки, служившей временным пристанищем ютящимся бомжам. Те, стремясь хоть как-то согреться в пасмурную ночь, жались к блохастым котам и крысам. Увы, животные и сами не обладали хоть частичкой тепла.
Мужчина миновал бандитское кабаре, в которое совсем скоро нагрянут фараоны. Они стрясут с держателя несколько сотен "вечно хрустящих", а потом направятся в бордель, так же скрывшийся за поворотом – их собственный бордель, где мигал одинокий фонарь.
В этом борделе, по слухам, если у тебя есть достаточно денег, то не важно, кто представлен на витрине. Захочешь и тебе доставят десятилетнюю девочку или мальчика – в зависимости от вкусов. А если денег и вовсе не жалко, то в комнатку приведут обоих.
Бары, притоны, заброшенные больницы и родильные дома, все это оставалось за спиной чужака. Развевался потрёпанный плащ, дорогие ботинки чуть причмокивали каждый раз, когда под подошву попадала грязная лужа с радужными разводами.
Когда во всем мире бензин было практически невозможно достать – Хай-гарден в нем едва ли не утопал. Такой вот странный парадокс.
Мужчина все бежал, по привычке придерживая рукой фетровую шляпу без ленты у тульи.
Очередной приступ кашля скрутил чужака. Тот схватился за грудь и рухнул на разбитый асфальт. Удивительно, но это покореженное полотно, давно уже обзаведшееся колдобинами и трещинами, как нельзя точно обрисовывало судьбу мужчины. Некогда ровное – сейчас же как после бомбежки.
Все так же сотрясаясь от очередного приступа, мужчина, держась за стену дома, свернул в темный тупичок.
Раздался гром.
– "Нашли" – подумал мужчина.
Трясущейся рукой чужак достал из внутреннего кармана пальто пачку сигарет. Выудив ракового солдатика, мужчина ловко закинул его в рот и прикурил от молнии, ударившей прямо перед ним.
Столп белого света, по недоразумению явившийся после, а не перед оглушительным громовым ударом, взорвал и без того многострадальный асфальт. Раскаленные капли брызнули на кирпич и чью-то столь неудачно припаркованную машину. Видимо хозяину придется раскошелится на перекраску.
– Ты заставил меня побегать, – произнес высокорослый джентльмен, вышедший из молнии словно та была обычной дверью в какой-нибудь дешевый кабак. Высокий, на две головы выше чужака, он что-то придерживал у пояса. Толи тубус, толи трость. В такой темноте, разгоняемой лишь тлеющей сигареткой, сложно было разобрать даже собственные пальцы, не то что чью-то фигуру.
– Закончим, – прокряхтел чужак, сплевывая скопившуюся во рту кровь.
– Ты проиграл, – произнес джентльмен, поправляя вычурную шляпу котелок. Нет, мода на головные уборы бессмертна, но вот котелок – это уже слишком. Чужак ухмыльнулся. – Мы все равно добьемся своего. Ты лишь не более, чем помеха на пути нашего господина.
– Твоего, – прокряхтел чужак. – Твоего господина.
Повисла тишина. Её, впрочем, буквально разрывал все нарастающий гул, схожий с волной увеличивающегося цунами.
Люди включали маговизоры, судорожно водили пальцами по экранам смартфонов, просили включить погромче звук в кафе и слушали объявление о конце войны.
Кто-то кричал, иные смеялись, утирая слезы радости и считали дни, до возвращения родных; иные проклинали магов, большая часть которых вскоре вернется. Но, так или иначе, Маэрс-сити неожиданно для себя проснулся в этот темный час, освещая ночь мириадами электрических и неоновых огней.