– Раздвинь ножки, сейчас все будет, я не оставлю тебя без оргазма.
Яна ставит ноги шире, ее прижимают, кожа к коже, Он словно вылит из стали, сплошные тугие мышцы. Накрывает их перепачканными в сперме руками ее набухшую плоть. Размазывает, смешивает свое и ее удовольствие, другой рукой сжимает грудь, щиплет сосок.
Ускоряет терние, уже только его рука выкручивает клитор, и пальцы только слегка проникают внутрь, Яне хочется насадиться, но сил нет, разрядка так близка. После полугодовалого воздержания и редкого самоудовлетворения хватает несколько движений. Оргазм разрывает изнутри, тело выгибает, колотит, кричит в голос, дрожит в этих сильных руках.
– Какая горячая девочка. Ну, все, шшшш... куколка. Текла на мою руку так, что я готов был кончить снова.
– Макс! Макс, ты здесь?– женский голос кричал у закрытой двери мужской душевой. Потом стали стучать.– Грек! Грек, открой!
– Беги, куколка, там есть другая дверь. Или ты хочешь, чтобы тебя, перепачканную моей спермой, увидела эта сучка, директор клуба?
У него такая наглая ухмылка на лице, но это совсем не обидно, а словно комплимент, он подмигивает. У Яны щеки вспыхивают румянцем, укрывается полотенцем и уходит в ту дверь, которую случайно перепутала, когда искала сауну.
Странно, он называл ее девочкой, хотя тридцать два, какая там девочка, еще и краснела, но было безумно приятно. Яна очнулась от воспоминаний, все еще стоит у зеркала, голая, соски торчат, грудь болит. Прикоснулась к гладко выбритым нижним губам, уже влажно.
– Да что это такое!
Возбуждение можно было унять лишь одним способом. Легла на кровать, широко развела ноги, быстро заскользила пальцами по голодной девочке, жестко натирая клитор. Хватило всего минуты, удовольствие пронеслось волной по телу, но было не острое, полнейший суррогат по сравнению с тем, которое она испытывала вчера.
Глава 3
Незваные гости приходят нежданно. Вот и Яна, принимая душ, услышала настойчивую трель дверного звонка, и ведь гость унимался и продолжал давить на кнопку. Пришлось накидывать на мокрое тело шелковый халат, потому что банный не нашелся.
Тонкая ткань сразу прилипла к телу, моментально промокнув, на голову повязала полотенце, чтобы ее не залило еще больше. Злая, раздраженная, не глядя в глазок, открыла дверь
– Виктор? Ты перепутал адреса?
На пороге стоял, уже как три месяца, ее бывший муж. Высокий, подтянутый, в темно-синем пиджаке, цвет очень ему шел. Мужчина медленно прошелся взглядом по Яниной фигуре, соски затвердели от сквозняка, а не от появления бывшего, как он мог подумать. Прилипшая ткань не скрывала всех изгибов, отчетливо выделяла полную грудь.
– Яна, оставь свой сарказм, мы взрослые люди, – наконец глаза смотрели в глаза, а не на ее прелести. А то девушке становилось гадко, хотелось прикрыться.
– Я тебе как взрослый человек говорю, пошел нах…й.
– Яна, ну что за выражения, – мужчина скривил лицо. – Ты ведь педагог высшего учебного заведения, а так выражаешься.
– Виктор! Лекции будешь читать не мне, у тебя есть кому. Что хотел?
– Мне нужен ключ от почтового ящика, я отдал всю связку ключей тебе.
– Зачем тебе нужен мой ключ от моего почтового ящика?
– Должны прийти бумаги по работе, помнишь, я давно делал запрос в университет в Германии, адрес тогда указал этот.
– То есть трахался ты по одному адресу, а для писем указал этот?
– Яна, давай не будем снова ругаться.
– Конечно, не будем. Не вопрос. У меня как будет время, загляну в почтовый ящик. Все, можешь идти. И да, если у тебя возникнут вопросы, не надо приходить, возьми телефон, набери сообщение, читать я умею.
–Но, Яна, для меня это очень важно, – мужчина был возмущен и уже начал повышать голос.
– Для меня тоже много что было важно, тебя это не волновало. Все, аудиенция окончена.
– Какая же ты сука, злобная недотраханная сука. Оказывается, я столько лет жил и не знал, что ты сущая мегера.
– Ты все сказал? Упражняться в красноречии будешь перед студентками. Пошел вон. Козлина.
Яна с силой захлопывает перед лицом бывшего мужа дверь. Слезы наворачиваются на глаза, кусает губы, чтобы не дать им волю, иначе будет их уже не остановить. Как он вообще так может говорить о ней? Как язык поворачивается назвать недотраханной, когда сам же трахал последние два года через раз.
Яна только успела снять мокрый халат, надеть домашние брюки и майку, как в дверь опять позвонили.
– Он что, дорогу забыл, куда его послали?
Считая, что это снова бывший, резко распахивает дверь, готовая напомнить ему путь, но на пороге стоит Рябинкина, ее закадычная подружка, Ольга Рябинкина.
–Мать, что с лицом?
Ольга беспардонно впихивает Яну в квартиру, закрывает дверь на замки, тащит ничего не говорящую подругу на кухню. В пакете гремят бутылки, а это значит, что скоро пора подшиваться.
– Что, бывший сдох? Ноготь сломала? Титова таки написала срез на «отлично»? Ну что за вселенская скорбь?
Рябинкина никогда не отличалась тактом и манерами. Говорила все, что думает, в глаза, как есть, не боясь. Но, что характерно, всегда говорила по делу, а не просто так, трепануться и забыть. Имея мужа полковника полиции, чувствуешь себя бесстрашной.
– Нет, не сдох, так бы разорилась на венок. Вот только до тебя приходил, думала снова он.
– Вот же козлина.
– Так ему и сказала.
– Чего хотел?
– Ключ от почтового ящика.
– Нахрена? – Ольга вопросительно смотрит, приподняв брови.– Хочет оплатить счета за квартиру или реклама какая понадобилась?
– Документы ждет из университета германского.
– Ммм… ну ладно, хер на него. Смотри, тетя Оля принесла лекарства от бывших мужей, пять звезд, Игорян говорит, хороший, кто-то там ему подогнал. Ну, я же не враг своему мужу, не позволю спиться. Хотя, лучшее лекарство от бывших мужиков, это два новых.
– Рябинкина, ты как всегда неподражаема.
Яна улыбается, глядя на подругу, невысокая, миниатюрная, рыжая как лисичка, по-хозяйски достает бокалы, режет лимон. На душе тепло сразу, хоть кто-то ее понимает и поддерживает. Если даже мать родная упрекнула в том, что не смогла удержать мужа, создать ему комфорт и уют. Словно это она сама подкладывала под него студенток, держа при этом свечу.
– Ты вообще, чего пришла-то? Вроде не договаривались.
– Подруги не договариваются, подруга подругу чувствует. Да видела я тебя из окна, стоит такая, смотрит на парковку, а там этот, не будем произносить вслух имен, со своей маромойкой. И подруга моя уныло побрела, словно ежик в туман, аж сердце дрогнуло. Ну все, давай, за нас, красивых.
Коньяк был налит, закуска нарезана, за окном пятница и месяц май, грех не выпить. После третьей стопки и тоста за любовь как-то отлегло, стало хорошо и на все параллельно. После пятой накрыла обида.
– Ты представляешь, он назвал меня недотраханной сукой, ты представляешь? Десять лет я стелилась и прогибалась под его желания, помогала писать диссертацию, слова лишнего не говорила, а он шоркал своих студенток по всей кафедре. И я после этого сука, да еще и недотраханная. Так обидно.
Слезы все-таки крупным градом покатилась из карих глаз. Горько, когда тебя предает тот человек, которому ты много лет доверяла.
Глава 4
– Так, прекращаем реветь, накатываем еще по одной и едем в клуб, – Рябинкина разливала коньяк, лихо накатывает, не закусывая. – Ну давай, мать, не тормози, пей.
– Так-то мать у нас ты, дважды. И куда в тебя, такую худосочную, столько влезает? – Яна вливает в себя очередную порцию коньяка Игоряна, закусывает лимоном. – Какой клуб, Оль, одиннадцать вечера.
– Точно, рано.
– Какой тебе клуб, мать? Дети дома, полковник.
– Дети у свекрови, сама просила и гундела, что не видит внуков. Вот, пусть за три дня насмотрится, хлебнет радости через край. Полковник сказал, что на важном задании, не звонит, не пишет, в засаде сидит.