— Я — не полная! Я — полноценная! И полная и ценная! — огрызалась я, понимая, что если этот чахлый субъект метр с кепкой в прыжке попытается взять меня на руки, то у него позвоночник сложится в трех местах, а после первой брачной ночи, я буду долго его искать по кровати, чтобы бережно на руках отнести в травматологию и долго смотреть на гипсовые трусы.
«Кит убийца!», — заметил еще один комментатор, пока я скрипела зубами, горестно глядя на зачёркнутый календарь диеты.
— Слышишь, тунец! Плыви к своей русалке! — обиделась я, глядя на один подбадривающий комментарий «Классные лосины!».
Из-под стола выглядывали весы. «63 килограмма», — показало табло. И это только правая нога. Я поджала губы и с опаской встала второй ногой. Цифры на табло побежали, а я зажмурилась.
— Сюки вы, мерзкие! — всхлипнула я, вспоминая бабушкины пирожки в детстве. Стрелка решила меня не щадить, добежав до сотни, а я зажмурилась и закрыла глаза руками. «Сто десять килограмм», — показывали весы, а я осмотрелась по сторонам. Сняв два кроссовка, куртку, я встала на весы. «Сто девять килограмм пятьсот грамм».
— Уже лучше! — обрадовалась я, снимая лосины. «Сто девять килограмм четыреста двадцать грамм», — заметили весы, а я сорвала резинку для волос, сняла кольцо и сережки.
— Ну! — потребовала я у весов, стоя на них и втягивая живот. «Сто девять килограмм четыреста десять грамм!», — сообщили весы, а я с мольбой посмотрела на плакаты.
«Позвольте порекомендовать! Крупный специалист в своей сфере! Я бы даже сказал, очень крупный!», — послышался голос в голове. В памяти мелькнул деловой костюм и красный директорский галстук. «Ты мне нравишься и такой!» — произнес ласковый мужской голос, а в памяти послышалось интенсивное стучание ложкой о тарелочку. «Но похудеть не мешало бы! А то мне с тобой на людях стремно показываться!», — снова произнес этот же голос, чем-то чавкая. Я грустно посмотрела на исполняющие обязанности тряпочки для пыли мужские трусы и чужую зубную щетку, давно приспособленную для мытья посуды.
— Сюки вы, мерзкие! — всхлипнула я, вспоминая, куда спрятала трофейную коробку шоколадных конфет.
— Приди к нам, — шептали конфеты, а я подозрительно прищурилась. «Три недели на капустном листе и воде!», — напоминал желудок, пока я отгоняла от себя этот соблазнительный зов.
— Я уже о них и забыла! — приказывала я себе, глядя на потолок. — Забыла, что они лежат на третьей полке серванта за журналами «Похудей за пару дней», припорошенные пакетиками и прикрытые салфеткой.
На столе что-то чирикнуло, а я уставилась на экран. Мне кто — то написал! Сам! Представляете?
— Привет! — прочитала я, чувствуя, как осматриваюсь по сторонам. Мой мужик! Никому не отдам!
— Привет! — ответила я, любуясь маленькой перепиской и прищуриваясь на фотографию. Очки я забыла на работе, так что придется выкручиваться. А ничего так, мужик! Лысый, гладкий! Черты лица, правда, мелковаты. Где-то уже вовсю играл Мендельсон, а я мысленно рассказывала с бокалом в руке, что не в килограммах счастье.
— Ну как? — спросил меня отважный герой, а я слегка растерялась. Где-то на столе в офисе лежали бережно сложенные очки и блестели в темноте светящихся колбасок ламп.
— Симпатичный! — написала я, понимая, что лысина — это не приговор. Вон, Брюс Уиллис тоже лысый и страшный! Даже астероид с криком: «Да не ну нафиг!» отказался врезаться в землю после того, как увидел Брюса.
— А я думаю, что мелковат, — написал собеседник, а сердце чуть не растаяло от умиления.
— Ну что вы! — возразила я, снова подслеповато прищуриваясь на присланное фото. Нет, конечно, хотелось бы мужика с шевелюрой, но какая разница? Если что намажем медом, мухи прилетят, усядутся, мы их спугнем. Мушки улетят, а лапки останутся.
Я тыкала на фото, но оно не собиралось увеличиваться. И тут я вспомнила, что в серванте, рядом с конфетами лежали еще одни очки.
— Нет, ну а что скажете? Красивый? — прочитала я ответ, умиляясь тем, что меня называют на «вы». Вежливый мужчина — это большая редкость в наше время.
Я еще раз внимательно с прищуром посмотрела на лысину.
— Главное, чтобы хороший был. И не важно, большой или маленький, — ответила я, с замиранием сердца ожидая сообщения. — Я сейчас очки найду и присмотрюсь внимательней, если вы так хотите…
Я нашарила очки, встряхнула их, открывая дужки и.
— Ну что ж, — писала я, поглядывая на тощих красавиц с плаката. — Искривления нет, признаков хирургического вмешательства не обнаружено. Высыпаний тоже не наблюдается. Меня смущает только кривизна. В детстве травм не было? Не нравится вон то пятнышко. Вам бы анализы сдать. Если вам нужна профессиональная консультация, записывайтесь на прием в клинику «День здоровья». Телефон уролога.
А вы думаете, как я стала крупным специалистом в своей сфере?
Со мной вежливо здоровался какой-то накачанный красавец, при виде которого сердце начинало биться чаще даже у покойниц. С замиранием я следила за тем, как он отвечает на мой «привет». «Покори его интеллектом!», — подсказывало женское кокетство. «Замани супами!», — нашептывал мне предыдущий опыт. — «Небось холостяк на пельменях, а тут мммм! Пальчики оближешь!». Я посмотрела в зеркало на свое лицо, понимая, что именно с таким выражением запускают в космос корабли и проводят сложнейшие операции.
— Че делаишь? — прочитала я, чувствуя, как грамматический фашист во мне тихо достает словарь, прикидывая сколько дадут за убийство с отягчающими ошибками. «Ничего-ничего! Грамотность — это не конек нашего принца!», — утешал меня внутренний голос. «И даже не лыжа…», — гаденько огрызнулась я, доедая от волнения свежий маникюр. Переписка продолжалась, а я искренне болела за свою команду.
— Тибе риальную фотачку скинуть? — спросил меня принц, а я с замиранием сердца ждала заветное фото. Оп! И оно загру… Так! Это точно лицо? Точно-точно? Глаза я как бы уже нашла, но опыт подсказывал, что они иногда в силу определенных обстоятельств бывают натянуты на места для этого непредназначенные.
— Слыш тибе не нравица? Думаиш кто-то на тибя позариться, кроме миня? — поинтересовался собеседник, а я с грустью посмотрела на плакат на холодильнике, а потом обратно в переписку. Принтер уже печатал фото, а я молча прикрепила его поверх многоярусной красавицы с такими стратегическими запасами жира, благодаря которым ядерную зиму переживут сразу несколько государств. «Не ешь, ты же не хочешь быть таким?»- была приклеена надпись. А я прилепила новое фото, добавив немного в послание самой себе: «ты же не хочешь быть с таким?».
«Здрасте не хочешь прокатиться и кофе попить моему начальнику тридцать пять.», — прочитала я новое сообщение от нового собеседника, а потом тяжко вздохнула. «Это раньше ездовые собаки были, а теперь ездовые начальники!», — вздохнуло женское кокетство, решив взять отпуск за счет самооценки.
— А он точно довезет? Тридцать пять — это лет или лошадиных сил? — поинтересовалась я, чувствуя, как дергается глазик, требуя увидеть картинку. Покататься на чужом начальстве конечно хотелось, но собеседник решил пощадить начальника и утих.
Я подошла к зеркалу в прихожей и с грустью посмотрела на масштабы.
— Хочу быть костлявенькой! — всхлипнула я, втягивая живот и присматриваясь к трусам в ляпистый цветочек. — Почему я не костлявая?
И тут я увидела, как ко мне тянется тощая рука с черным рукавом, а следом появляется измученное лицо со впалыми щеками.
— Костлявенькой? — задушевно начала женщина с теловычитанием. — Не вопрос! Похудеешь за пару месяцев! Гарантирую!
— А вы кто? — подозрительно спросила я, понимая, что меня ухватили за трусы и тащат в свою сторону. — Эй! Я их еле нашла! Пусти!
— Хочешь много цветов? — сулила мне тощая мадам мрачноватой наружности. — Мужчины будут падать к твоим ногам! Это я тебе обещаю! Ни один не устоит перед тобой! И не важно, женатый или холостой! Да тебя каждый день будут осыпать цветами!
Хм… Предложение заманчивое, поэтому я посмотрела на костлявую руку, вцепившуюся в резинку от моих трусиков, а потом на свою пустую квартирку.