«И всплывет адюльтер, а я опять буду без вины виноватая», — мелькнула мыслишка. Мелькнула и пропала, потому что незнакомец заржал как молодой жеребец. Вот только клыки у него во рту мелькали не конские, совсем не конские.
— Я так понимаю, — сказал он отсмеявшись, — что у моей бесценной сестренки получилось. А я ее брат, Лийкхан.
А я как-то сразу поняла, что он врет. Как поняла? Да очень просто, не было между нами сходства ни на капелюшечку. Бывает, конечно, что брат с сестрой не особо похожи. Но вот мы с этим Лийкханом не просто были не особо похожи, мы прям противоположности.
— Приятно познакомиться, а я Мэврис, королева Траарна, — холодно бросила я.
Лийкхан хмыкнул и выразительно произнес:
— А сестра оказалась права — Умфра найдет неотличимое отражение.
Умфра… Кто-то при мне уже произносил это имя. Точно. Умфра и Шелтис, Шелтис оказался котом, кто же Умфра?
— Попробуйте говорить правду, — устало отозвалась я. — Достаточно посмотреться в зеркало и…
— А! Прости, — он широко улыбнулся, — мы с Ильси не кровные родственники. Пойдем в кабинет, еще не хватало, чтобы королеву увидели с «этим поганым оборотнем».
— О, так вас здесь знают, — хмыкнула я. — И даже немного не любят.
— А то, — он первым вошел в спальню. — Линед так забавно ревновал, весь извелся.
А через секунду я убедилась, что этот поганый оборотень и правда часто бывал в спальне своей не кровной сестры — он мимоходом наклонился и откуда-то из недр странного комода-стола вытащил огроменную плитку шоколада. Причем начатую плитку. Вряд ли любовник мог знать такие подробности о королеве.
— Будешь? Телу должно понравиться. Нет? Ну ладно, я не против.
В кабинете он устроился на подоконнике, а мне осталось только кресло за столом. За ним я и устроилась.
— Даже если бы я поверил тебе на балконе, сейчас бы все стало на место, — как-то тоскливо произнес оборотень. — Она всегда садилась рядом.
— Рассказывай и желательно по порядку, — велела я. — Инструкции в книжке весьма сомнительны и расплывчаты. Да еще и проявляются лишь со временем.
— Дневник Ильси — страховка, — серьезно ответил Лийкхан. — Жизнь адски непредсказуемая штука и со мной могло произойти все что угодно. Так что я — основной план, дневник — запасной.
После этих слов повисла многозначительная тишина. Он ждал моих вопросов, а я ждала с чего он предпочтет начать. Увы, вопросы у меня были по большей степени неопределенно-бестолковые. Хотя…
— Ты часто бываешь на Земле?
— Что?
— Ты сказал — «адски непредсказуемая штука».
— А-а, нет. Кстати, иногда мне кажется, что наш мир это будущий твой мир, — усмехнулся оборотень. — Но горный рельеф против этой теории. Твой муж, а я буду говорить именно «твой», чтобы не плодить дикие конструкции «муж твоего тела» или и вовсе «муж души твоего тела». И тебя я буду называть «Мэврис», чтобы не путать с Ильси. Так вот, твой муж великий маг и хранитель рубежей Четырех Королевств, двадцать седьмой Защитник и еще с десяток пафосных, но заслуженных титулов. Причем защитник он в самом прямом смысле — он держит тонкий купол над нашими землями. Это единственное, что не позволяет фанатикам уничтожить нас. Они верят в Единого Бога, животворящий круг и святые слезы. А также в Ледяной Ад, где грешники каждый день замерзают заживо.
— Нет, не могла религия так сильно измениться, — покачала я головой, — так что я принимаю сторону горного рельефа — ваш мир не наш. Итак, Лийкхан, в чем смысл моего попадания?
Он криво улыбнулся и запихнул в рот всю огромную плитку шоколада. Хм, это он таким образом намекает, что ему нужно собраться с мыслями? Так мог бы просто паузу выдержать. Или здесь нет театров и люди не знают могущества многозначительного молчания?
— Нам нужно вернуться аж на двадцать лет назад, — произнес наконец оборотень. — Тогда отец Ильси принес своей жене трехлетнего, насквозь больного мальчишку. Как ты понимаешь, этим мальчишкой был я. Он выкопал меня из-под развалин дома — иногда граница все же истончается и фанатики прорываются. Именно поэтому все мы заинтересованы в благополучии и процветании рода Траарнских. Ильси к тому моменту было уже восемь лет и она принялась вовсю возиться со мной. Со своей чересчур балованной старшей сестрой она не общалась. И пока окружающие хоронили принесенного слабосилка, она меня выходила. Да, мы не родные по крови, но можно ли сказать, что после всего этого она мне не сестра?
Я пожала плечами, но ничего не сказала. Можно, почему нет? Можно сказать, что Ильсин была добрым ребенком, куда только все делось.
— Я рос, но мой волк не приходил на зов. Из-за своей слабости я не смог обернуться в пять лет, а это крайний срок. Дальше в миру появляется оборотень-пустышка. Но Ильси не позволила мне опустить руки. Она ослабила связь со своей волчицей и отправила Умфру на поиски моего волка. Отыскать его было не просто, на это ушло почти восемь лет. За это время сестренка добилась потрясающих успехов в магии.
— То есть, отсутствие волчицы не делало ее не-магом? — уточнила я.
— Нет, с чего бы? Магия — удел человеческой ипостаси. Даже есть закономерность: если редгенец лишается магии, то он уходит в Лес, а если лишается второго облика — то с головой погружается в магию. Умные колдуны говорят, что это защитный механизм и что-то еще про выживание вида. Не очень в этом разбираюсь. Не важно. В общем, когда мне исполнилось пять лет и я не обратился, Ильси отправила Умфру за моим волком. Когда мне было шестнадцать — они пришли. Слияние проходило болезненно и я стал не совсем оборотнем. Я — зверь, который может становиться человеком. Редгенцы — люди, которые могут обратиться в зверей. Из-за того, что Умфра долго отсутствовала, Ильси было очень тяжело ее принять. По счастью их связь не рвалась, поэтому моя сестра осталась человеком-зверем.
Он замолчал и продержал паузу несколько минут. Оборотень сжимал и разжимал кулаки, стискивал зубы — все правдами и неправдами пытался взять себя в руки. А я до одури боялась, что он сейчас покажет мне своего волка. Особенно было жутко на фоне вставших дыбом волос и проявляющихся на пальцах изогнутых когтей.
— А потом первая жена Линеда умерла родами и на руках моей сестры появились печати подчинения. Оказывается, Иварис перед родами провела странный ритуал, — Лийкхан потер лоб, — который и перекинул печати на Ильси. Мы-то поначалу думали, что это король сделал. Это уже совсем недавно выяснилось. Своим ритуалом Иварис не оставила выбора никому — ни королю, ни своей сестре.
— Как у вас все сложно, — у меня уже в висках ныло. — Если ты не против, то сделаем паузу. Я набросаю короткую схему, чтобы разобраться в ваших родственно-магических отношениях.
Вытащив листик я быстро построила график. Итак, в три года в жизни Ильсин появился брат, которого она начала выхаживать. Лийкхан обмолвился, что Иварис «избалованная» и что сестры не общались. Значит, все внимание доставалось найденышу и он стал ей братом. Затем, в пять лет он не смог обратиться и ради него, единственного дорогого существа, Ильсин совершает нечто невозможное. А это явно стоит на грани — отпустить часть себя куда-то туда, не знаю куда. Затем проходит восемь лет и братику уже шестнадцать, возвращаются волки. Могли ли Умфра и тот неизвестный волк не только подружиться, но еще и завести романтические отношения? Ладно, оставим здесь знак вопрос и сердечко. Так, его шестнадцать лет были семь лет назад. Это получается четыре года до замужества Ильсин и три года до настоящего момента. Когда Умфра вернулась, Ильсин было тяжело ее принять, что это значит?
Этот вопрос я незамедлительно озвучила и получила простой ответ:
— Заболела. И уже мне пришлось ее выхаживать. Из-за этого брак с Линедом был невозможен — печати разрывали едва державшуюся связь с Умфрой, а беременность лишила бы Ильси магии. Как и всех других до нее. Но если прошлым королевам было достаточно подождать пару лет и колдовской потенциал восстанавливался, то мой сестре было бы недожить. Помнишь, что я говорил про механизм выживания вида? Таких неудачников, которые бы лишились и магии, и волчицы была целая одна — Ильси. И это сводило ее с ума.