— Не могла, — резко ответила я вместо подруги. — У нас с ней планы на этот вечер.
— Линда, и ты туда же, — расстроенно сказал он. — Нет у меня ничего с той инорой из того, что Эмили повыдумывала.
— Я ничего не повыдумывала, — почти спокойно ответила подруга. — Я ей просто рассказала все, как было. Что встретила тебя с рыжей красоткой и что ты заявил, что у вас с Линдой все давно закончено.
— Я хотел предотвратить скандал, — спокойно ответил Штефан. — Ты меня в чем только не обвиняла.
Подруга немного смутилась, и я поняла, что обвинений было очень много и не все они соответствовали действительности. Наверняка она приукрасила, как это за ней водится. Возможно, на театральных курсах не так уж были не правы, когда выявили в ней артистичную натуру?
— Штефан, может быть, все же объяснишь, зачем ты пришел? — Его присутствие скорее меня тяготило, чем радовало. — И мы закончим этот никому не нужный разговор.
Он протянул мне букет, но я сделала вид, что этого не заметила, и продолжила вопрошающе на него смотреть.
— Линда, — он страдальчески возвел глаза к потолку, — мне очень мешает Эмили. Само ее присутствие тут лишнее.
Я выразительно взяла подругу под руку. Даже говорить ничего не стала. Пусть не надеется, что ему удастся остаться со мной наедине. Я не знаю, кто и зачем залез в мою голову два месяца назад, но Эмми я доверяю значительно больше. Как-то с ней безопаснее.
— Линда, — расстроенно сказал Штефан, — ты меня убиваешь своим недоверием. Я последние два месяца все по делам магистрата мотался. Из телепорта в телепорт. Меня поддерживала лишь надежда, что меня здесь ждут.
— В самом деле? — недоверчиво сказала я.
— Линда, почему ты мне не веришь? — с обидой в голосе продолжил он и взял меня за руку. Как-то так взял, что в памяти сразу ожили все хорошие моменты нашего романа. Не так уж и мало их было… — И все же, дорогая, я хочу поговорить с тобой наедине.
В груди разлилось тепло, показавшееся приятным ровно до тех пор, пока я не поняла, что тепло не внутри меня, а снаружи и идет от защитного артефакта. Это что, он на меня сейчас влиять пытается? Я резко выдернула руку.
— Штефан, при приеме на работу в магистрат ты непременно должен был подписывать бумагу, в которой запрещается использовать ментальную магию для собственных нужд.
— Разумеется, подписывал, — недоуменно сказал он и опять попытался взять меня за руку. — При чем тут это? Я слабый менталист, Дар в этом направлении почти не использую.
— Сейчас ты действуешь в пользу Гарма, не иначе, — разозлилась я от столь наглого притворства.
— Ты хочешь сказать, что я на тебя ментально влияю? — возмутился он. — Что за ерунду ты несешь, Линда?
Я чуть вывернула край выреза и показала приколотый артефакт. Эмми торжествующе хмыкнула. Не знаю, ожидала ли она с его стороны такого прокола, но сейчас, без всякого сомнения, была ему очень рада.
— Никакая это не ерунда, Штефан, — сказала я. — Ты даже за руку меня специально взял — при тактильном контакте ментальное воздействие легче проходит. Это даже я знаю.
— И что я, по-твоему, хотел сделать?
— Для начала — убедить меня переговорить с тобой наедине, — уверенно ответила я. — А что ты там дальше хочешь, знаешь только ты.
Штефан смущаться не стал. Напротив, выглядел он сейчас скорее оскорбленным в лучших чувствах. Подбородок, на котором Эмми в свое время находила все признаки породистости, гордо задрался вверх. Но выпятившийся при этом кадык не способствовал привлекательности образа.
— А почему ты не обвиняешь Эмили? — возмутился Штефан. — Она точно так же держит тебя за руку, и у нее тоже есть мотив — не дать нам переговорить наедине. Она уже влезла между нами и наговорила всяких пакостей.
— Зачем ей это, Штефан? — усмехнулась я.
— Затем, что она с самого начала строила мне глазки, особенно когда была уверена, что ты этого не видишь, — нагло заявил он. — И прижималась при каждом удобном случае. Я тебе не хотел говорить, чтобы не расстраивать. Но сейчас твоя… гм… подруга перешла всякие границы.
— Что? — Эмми отпустила мою руку и шагнула вперед. Щеки ее пылали. — Что за вранье?
— Какое еще вранье? — раздраженно сказал он. — Ты мне в любви призналась на второй день знакомства. Скажешь, не так?
— Не так! — Эмми чуть не рыдала и умоляюще на меня смотрела. — Линда, не верь ему. Ничего такого не было. Ты же меня знаешь столько лет. Разве я на такое способна?
Я растерянно переводила взгляд с него на нее. Оба выглядели уверенными в собственной правоте. Но кто-то из них врал. Врал нагло, безо всякого стеснения. Ни за кем из них раньше я не замечала умения, необходимого для подобной игры. У Эмми сегодня нашли актерский талант, но был ли он, или в той конторе лишь желали заработать на простодушной инорите? Штефан ей действительно понравился при первой же встрече, но стала бы она за моей спиной его отбивать? Знать бы, что у меня стерли, может, и определенность какая-то появилась.
— Ты мне не веришь? — У Эмми задрожали губы, и она горестно всхлипнула. — Да я к ментальной магии даже способностей не имею.
— Не имеешь или не показываешь?
— Штефан, почему же в таком случае она не попыталась влиять на тебя?
Он молча вытащил из-за пазухи связку. В самом деле, как это я забыла, работающим в магистрате не просто выдают ворох защитных артефактов, их еще обязуют их постоянно носить. И все же в пользу Эмми говорила наша многолетняя дружба. Да и не пропадала она, как Штефан, после гибели наставницы. Или — убийства? Эмми всхлипнула, и я взяла ее за руку. Подумаю обо всем этом позже, когда останусь одна и никто не будет пытаться вынудить меня принять сторону одного из них.
— Штефан, и все же, что ты хотел?
— Я? — чуть растерянно переспросил он, так и не отводя неприязненного взгляда от Эмми. — Чувствую, она от тебя сегодня не отлипнет, значит, придется говорить при ней. Линда, я считаю, что в наших отношениях пора прийти к определенности.
Я лишь чуть приподняла бровь в знак вопроса. О какой еще определенности может идти речь, если он ясно сказал Эмми, что мы расстались? Что может быть более определенным?
— Линда, ты должна выйти за меня замуж! — выпалил он.
И даже достал из внутреннего кармана обручальный браслет. Огромный букет ему ужасно мешал, но я не торопилась принимать что-либо. Месяц назад — да что там месяц! — еще вчера я бы с радостью согласилась. Но за это время многое изменилось, и желание связывать себя на всю жизнь с этим инором пропало.
— Не помню, когда я успела тебе задолжать, — заметила я. — Ты считаешь нормальным бросить меня в одиночестве на длительный срок, заявить моей подруге, что у нас все кончено, а потом прийти как ни в чем не бывало и сказать, что я что-то там тебе должна?
— Линда, я не могу подобрать нужных слов, когда Эмили не сводит с меня глаз, — помрачнел Штефан. — Все, что я хочу тебе сказать, предназначено лишь тебе.
Эмми презрительно фыркнула. Полагаю, после сегодняшнего Штефан потерял для нее всю привлекательность, вне зависимости, говорил он правду или нет.
— Линда, раньше ты отказывалась идти со мной в храм, так как тебе надо было окончить академию, — продолжил Штефан. — Но сейчас ты не только окончила, ты не можешь найти работу, а значит, я обязан о тебе позаботиться.
И в самом деле, он предлагал пойти в храм почти сразу после нашего знакомства, но я тогда отговорилась необходимостью окончить обучение, да и не нравился он мне настолько. А потом тема эта ни разу не поднималась. Выходит, он ждал, когда я получу диплом? Но все же…
— Подожди, — удивилась я. — Откуда ты знаешь про мои проблемы с работой?
— Она сказала сегодня. — Штефан кивнул в сторону смутившейся Эмми. — Так и вопила на всю улицу: «Как тебе не стыдно, она с голоду скоро умирать будет, а ты здесь с девицами развлекаешься!» Линда, ты мне очень дорога. Если я не пришел с браслетом раньше, то лишь потому, что после смерти Вернер у магистрата возникло очень много вопросов, для решения которых мне, и не только мне, пришлось хорошо поездить по Гарму. Слишком давно в Гаэрре не было подобных случаев. Лет двадцать, не меньше.