Он был чуть старше меня, высокий, белобрысый… рубашка закатана до локтей… крепкие сильные руки…
— Три круга, — крикнула я, — и получишь монетку.
Он засмеялся. И такая простая, мальчишеская, беспечно-честная улыбка.
— Пять кругов, — ответил уверенно. — И ты меня поцелуешь!
«Вот нахал!» — подумала я тогда. Интересно, хватит его на пять кругов? Один — это не так уж и сложно, если умеешь, но с каждым разом будешь уставать.
Он слишком самоуверен.
— Пойдем, Джу! — Кита тянула меня, она не любила такие игры и наглых парней.
А мне было весело. И что-то зацепило.
— Поцелуй, это слишком много, — ответила я, шагнула к нему ближе, не могу орать через всю площадь.
— Много для такого, как я? — поинтересовался он, оставшись стоять на месте, только сложил руки на груди, разглядывая меня. — Боишься, что твои поцелуи закончатся? Бережешь их для высокородных мальчиков?
Ухмылялся так самоуверенно. Слишком самоуверенно.
Хорошо. Повысим ставки.
— Пятнадцать кругов, — сказала я. — И поцелую тебя в щеку, как брата.
Он облизал губы.
— Пятнадцать кругов на руках за братский поцелуй? — задумчиво переспросил он.
Я пожала плечами: не хочешь — не надо.
Ему потребовалось время, обдумать.
Пожалуй, будь мы с ним на площади вдвоем, он отказался был. Это слишком, он не сможет. Никто бы не смог. Но его дружки уже начали хихикать язвительно: «Слабо? Испугался, Ит? Сдаешься? Эта девчонка тебе не по зубам?»
И он повелся.
Никому не позволит сомневаться в своих силах.
— Идет, — сказал он. — Пятнадцать кругов, ильтьята, и ты поцелуешь меня.
Ухмыльнулся, словно уже выиграл. Остальные заржали, то ли поддерживая его, то ли наоборот.
— Джу! — возмутилась Кита рядом.
Я только отмахнулась.
— Он все равно не сможет.
Парень потер ладони. Прошелся вокруг фонтана, смахнул воду с бортика, потом, как мог, вытер рукавом, чтобы было посуше. Он был настроен серьезно.
Выдохнул.
Запрыгнул на бортик и встал на руки.
Первый круг дался ему легко. Второй, пожалуй, тоже, ходить на руках он умел. Но к середине третьего стал потихоньку сбавлять темп, исчезла легкость. Впрочем, пять кругов хоть и стоили ему усилий, но он даже не сильно взмок. Вот в пяти он был уверен, а дальше пошло хуже, силы подходили к концу. Я видела, как его пошатывает, и руки переставлять удается с трудом. Медленно, отдыхая.
Семь, восемь… Упрямый парень, готовый сражаться до последнего, не сдаваться. Но пятнадцать не выйдет? Он уже едва…
Десять. Я подошла ближе, хотела видеть.
Красный весь, кровь прилила к лицу. И тяжело дышит. Рубашка мокрая, пот течет по шее, по лбу, едва не капая с волос. Ощутимо подрагивают руки, вены вздулись.
И все же, увидев меня, он умудрился найти силы ухмыльнуться и подмигнуть.
— Еще немного, ильтьята!
Хриплый голос.
Я покачала головой.
Удивительно. Упрямый.
И все же, эта бравада почти за гранью возможного, даже не для меня… не только для меня, но и для своих, он должен доказать им всем.
А им хоть бы что, они весело ржут.
Возможно, не стоило подходить близко, потому что мне на талию бесцеремонно легла чья-то рука. Я обернулась. Остроносый рыжий наемник, немного постарше…
— Нельзя так с людьми, ильтьята, — сладко ухмыльнулся он. — Ты посмотри, у Ита уже не осталось сил на поцелуи, совсем загоняла несчастного. Но, если хочешь, я поцелую тебя.
Я видела, как этот Итан, стоящий на руках, замер, и уже дернулся было, собираясь спрыгнуть, наплевав на все круги, на поцелуи, и набить морду.
Но не стоит.
— Убери руки, — сказала я холодно. — Мой отец Фейрух Фа-ди-Иджант. Мне только намекнуть, и завтра твои кишки будут жрать свиньи.
Глядя ему в глаза.
Рыжий усомнился, хотя руку убрал, даже шаг назад сделал.
— Крутой папочка? А что же он отпускает тебя одну? Не боится?
— Не боится, — сказала я. — В городе все знают, кто я.
— Не лезь, Тан, — одернули рыжего сзади. — Фейрух… торговец маслом, разве ты не помнишь? Нас предупреждали.
— Да откуда мне знать, что она не врет? — удивился тот.
— Она шуджарка, ты посмотри. Не ютолийка. Не трогай ее.
Они сделали шаг назад, все разом, никто не хотел нарываться. О моем отце слышали, думаю, лишь только сойдя на берег. Не стоит связываться.
— Одиннадцать! — громко объявил Итан, пройдя еще круг.
И все же, он сделал это, все пятнадцать. Я смотрела, почти не дыша. Он шел, руки словно деревянные… едва-едва переставляя. Едва держа равновесие. Почти зажмурившись. У него наверняка темнело в глазах, да еще на такой жаре.
А на пятнадцатом — почти свалился, теряя сознание, но успел устоять в последний момент. Тяжело дышал сквозь стиснутые зубы. На чистом упрямстве. Так невозможно.
И первым делом, не раздумывая, кувырнулся в фонтан, прямо нырнул с головой. Плеснул в лицо трясущимися руками, пытаясь хоть немного остыть и прийти в себя, хватая ртом воздух.
Его друзья весело заулюлюкали.
Когда он вылез, вода текла с него ручьями. Все такой же красный, но страшно довольный. Чуть пошатываясь.
— Поцелуешь меня, ильтьята?
У него блестели глаза. Просто весело, мальчишеским азартом блестели, без всякой сальной пошлости, без предвкушения награды. Он просто был горд собой.
У него были совсем светлые широкие брови, чуть обветренное лицо и немытая шея. Его рубашка — уже не поймешь какого цвета, полиняла и вытерлась… штаны зашиты в нескольких местах, дырявые ботинки, и сквозь дыры прогладывают пальцы.
Серые глаза.
Уверенная улыбка на губах, словно вовсе он не жалкий оборванец…
— Джу! — Кита окликнула, а я и забыла про нее. Предостерегая.
Я не должна?
К хугам, он заслужил. Я вовсе не невинная скромная девочка. Да и ничего особенного, мои поцелуи не закончатся, я могу подарить ему один.
Подошла ближе.
А он на голову выше, и стоит прямо, мне не допрыгнуть.
— Может быть, наклонишься? — предложила я.
Он покачал головой.
И вдруг, внезапно, одним рывком сгреб меня в объятья, прижав к себе крепко-крепко. Поцеловал, со всей страстью, по-настоящему. Я задергалась было, пытаясь вырваться… но сдалась. И… даже не знаю, что на меня нашло, ответила на его поцелуй, обняла сама, уже не думая ни о чем в его руках… а руки его заметно дрожали от напряжения, такие горячие.
Поцеловал и отпустил. Отступил на шаг.
И вот тут я влепила ему пощечину. Со всей силы! Даже разбила губу.
Он только ухмыльнулся.
— Ты отлично целуешься, ильтьята! Просто огонь! И даже если завтра мои кишки будут жрать свиньи, то это того стоило.
Довольный.
— Ты ненормальный? Я могла бы позвать жандармов!
— Могла бы, — он пожал плечами. — Но до сих пор не позвала. Не хочешь прогуляться по городу? Я в Марисе в первый раз, ты могла бы показать мне.
Он чуть приподнял бровь, ожидая ответа, не сомневаясь, что я соглашусь. Улыбался так открыто и честно.
А я вся мокрая… мое новое платье, тончайшего шафранового шелка, промокло, когда он обнимал меня… И так откровенно облепило грудь и живот, не срывая ни один изгиб…
Но он смотрел не на грудь, а мне в глаза, это даже подкупало.
Протянул руку.
— Итан Моруин.
У него была здоровенная ладонь и пальцы с въевшейся грязью, какую даже не отмыть.
Я фыркнула.
— Когда ты последний раз мылся, Итан? Или обычно хватает ныряния в фонтан?
Он поджал губы. Я видела, каких усилий ему стоило сохранить лицо, не показать, как сильно смутился сейчас.
Но все так же протягивал мне руку, упрямо. И улыбался из последних сил.
— Тогда, может быть, покажешь мне городские бани? И потрешь спинку?
Я засмеялась.
— Может быть, — взяла его за руку. — Джуара Фа-ди-Иджант.
ГЛАВА 3. Свободная женщина
Лекада, дом семьи Сатоцци
Он пил чай в гостиной. Чинно. И даже Недина старательно улыбалась ему.