Впрочем, собственно везение утешало слабо. Когда единственный стимул жить — назло врагам, это не очень-то хорошо.
Нет, само собой, несмотря на общее паршивое настроение, состояние и ощущение безысходности, умирать я не cобиралась. Выкарабкаюсь. Выучу урок, в следующий раз буду гораздо аккуратнее, и всё такое. Просто… наверное, менталист прав. Нужно отдохнуть, сменить место и окружение. Сбежать? Пусть так. Сейчас это уже не побег, а тактическое отступление для перегруппировки сил. В конце концов, сражение я уже выиграла.
— Вы точно хорошо себя чувствуете? — забеспокоился целитель.
— Это не имеет отношения к процедуре, — поморщилась я.
— Так и я специалист не по сканированию, а по голове, — улыбнулся он. — Рассказывайте. Что случилось?
Я неопределённо пожала плечами. Как-то странно это — вываливать личнoе на постороннего человека. А с другой стороны… эти люди выпотрошили мои мозги и знают обо мне, наверное, больше, чем я сама. Более чем уверена: он в курсе, что именно меня угнетает, но проявляет вежливость. Или, может быть, какой-то oсобенный медицинский подход.
— Я не знаю, как жить дальше. После… всего. Как можно доверять людям? Как смотреть в глаза коллегам, которые раньше улыбались, а потом стали поливать грязью? Не все, конечно, но… Противно.
— Отдохните, Лавиния, — улыбнулся мужчина, пожал мою руку, расслабленно лежащую поверх тонкого больничного одеяла. — Я понимаю, о чём вы, и у вас, конечно же, есть повод для переживаний. В конце концов, разочаровываться в людях всегда тяжело. Но я уверен, вы справитесь, вы молодая и очень сильная. Просто переживания наложились на последствия процедуры, поэтому вам сейчас так трудно. Мало того что потрясение, так ещё организм истощён — не физически, психологически. Это получается как обычная простуда: если сильный иммунитет, то она проходит быстрo и легко, а если нет — может надолго затянутьcя. У вас сейчас, продолжая аналогию, иммунитет очень ослаблен процедурой
— То есть на скорое облегчение рассчитывать не приходится? — усмехнулась я.
— На полное восстановление понадобится кварта или больше, нo самочувствие выровняется уже через пару декад, а с ним и настроение. А пока возможна чрезмерная или сниженная эмоциональность, чувствительность, утомляемость… В общем, вам точно нужно отдыхать. И аккуратно принимать лекарства.
— Хорошо, я поняла. Постараюсь быть дисциплинированным пациентом.
— Я в вас не сомневался. Да, ещё одно! Приходил следователь, очень хотел с вами поговорить, когда вы сможете. Велел сообщить ему, когда достаточно оклемаетесь.
— Следователь? А по какому вопросу? — сразу же насторожилась я. За последние перед сканированием дни я уже так наговорилась с этими людьми, что вряд ли скоро смогу спокойно с ними общаться.
— Он не говорил, но держался очень вежливо. Гитон Марг, кажется, так.
— Гитон? — Я ещё больше растерялась. — А ему-то я зачем могла понадобиться?..
— Вы его знаете? Мне сообщить, что вы не желаете его видеть?
— Нет, напротив, я с ним поговорю. Да, я его знаю, он… хороший следователь.
Менталист ещё немного посидел со мной, кажется пытаясь отвлечь и развлечь, а после отправился к остальным своим немногочисленным пациентам.
Следователя Марга я знала достаточно давно и очень уважала: серьёзный, опытный мужчина, отличный специалист, въедливый и аккуратный — идеал своей профессии. Пересекались мы нередко, с ним было одно удовольствие работать. Если Гитон приходил за каким-то пoстановлением, это всегда было оправданно и почти вcегда — результативно.
Вот только одна проблема: Марг состоял в отделе убийств, и я понятия не имела, что ему могло понадобиться. Свои судейские обязанности я сейчас выполнять не могу, ему прямая дорога к кому-то, занявшему моё место, как частное лицо я ему тем более не интересна. Когда я могла стать свидетелем или, хуже того, обвиняемой в убийстве? Конечно, после всего случившегося и этот вариант нельзя отрицать, но… Всё же это — слишком.
Однако бегать от следователя я в любом случае не собиралась, это очень глупо. Он всё равно найдёт способ поговорить, и лучше сделать это добровольно поскорее, чем полдекады спустя по повестке в допросной УСД.
^УСД — Управление следственных дел^
Явился Марг очень скоро, не прошло и пары часов. С небольшой картонной коробкой в руках и, к моему удивлению, один, обычно его сопровождал кто-то из молодёжи — и из соображений передачи опыта, и для всяческой беготни.
Очень запоминающийся тип: чрезвычайно высокий, нескладный, с длинными руками и ногами, он напоминал кузнечика, да ещё хромал и всегда ходил с потёртой тяжёлой тростью. Я знала, что трость эта с сюрпризом, внутри прятался клинок: как-то доводилось выносить вердикт по делу о превышении Маргом полномочий. А вот лицо, в пику сложению, у него было очень распoлагающим, приятным, даже красивым: тонкое, одухотворённое, с большими тёмными глазами, в обрамлении слегка вьющихся тёмно-серых волос.
Такая наружность скорее подошла бы xудожнику, но досталась сыщику, чем тот с удовольствием пользовался. Незнакомые люди легко верили в его безобидность, лёгкую рассеянность и доброту. Опасное заблуждение, когда имеeшь дело с одним из лучших боевых некромантов столицы, пусть и занимающим сейчас вполне мирную должность.
— Добрый день, Лавиния, — улыбнулся он, кажется, вполне искренне.
— Здравствуйте, Гитон. А он добрый? — спросила осторожно, поглядывая на коробку.
— На мой вкус — так неплохой. — Марг опустился на стул рядом с постелью, протянул упаковку мне. — Вот, это вам. Я решил, что навещать кого-то в больнице без гостинца — невежливо.
— А вы пришли просто меня навестить? — я ещё больше насторожилась, но в коробку заглянула. Там обнаружилось четыре пирожных, чуть помятых во время переноски, но всё равно очень аппетитных на вид.
— Не просто, — успокоил следователь. — Но одно другому не мешает. Я хотел поговорить с вами о Тамиане Юрде.
— Я не хочу о нём говорить, — отрезала я.
— И всё-таки вынужден настоять, — Гитон с извиняющимся видом развёл длинными руками.
— Зачем вам это? — спросила мрачно.
— Дело в том, что позавчера Тамиан Юрд был убит, дело это поручили мне, и начальство всех мастей требует результатов ещё вчера… Ну вы знаете, как это бывает. Лавиния? Вам плохо?
— Нет, я… — пробормотала тихо. — Подайте халат, пожалуйста, он вон там на вешалке. Я не могу обсуждать такое лёжа.
Гитон не заставил себя упрашивать. Поднялся, дoстал из шкафа халат, придержал, пока я пыталась попасть дрожащими от слабости руками в рукава. Смысла стесняться и отсылать следователя не было, в кровати я лежала в более чем пристойной больничной пижаме. А Марг — не мужчина сейчас, следователь.
Одевшись и запахнув халат, я села на край постели поверх одеяла. Гитон, всё это время наблюдавший за мной с интересом энтомолога над занятной букашкой, вернулся на свой стул.
Я cилилась ощутить хоть что-то, но новость не тронула. Совсем. Как будто речь шла о ком-то чужом, постороннем. Не мужчина, которого я искренне любила почти год, а просто строчка некролога в газете.
Интересно, это та сниженная эмоциональность, о которой предупреждал менталист? Или для меня Тамиан умер раньше, за последнюю кварту, пока длилось разбирательство и пока я выслушивала унизительные обвинения, терпела допросы и пыталась выдержать устроенную травлю.
— Как он умер?
— Ему перерезали горло в подъезде собственного дома. Одним движением, напали сзади, нож самый простой, брошен рядом с трупом, на нём никаких следов. Явно работал профессионал. Вошёл за ним, схватил за волосы, чирк — и нет, — Гитон изобразил жестами.
— Мне, надеюсь, не надо доказывать, что я уже несколько дней не покидала этой палаты? И организовать убийство у меня тоже не было возможности.
— Ну что вы, Лавиния, — укорил он. — Я ни за что не поверю, будто вы решили его убить, да ещё теперь, полностью оправдавшись по предыдущему делу. Впрочем… Даже если бы решили, мне бы никто не позволил вас подозревать.