— Стоять!
Признаться, такой реакции я не ожидала, потому люди и в самом деле остановились и даже присели от неожиданности.
— Хотите поговорить со Старицей, выстраивайтесь в очередь! А не то сейчас задавите несчастную старушку! И вообще, — я прошествовала сквозь толпу, невольно задевая зазевавшихся, все таки габариты у меня были отменные, — дайте ей немного отдохнуть! Она сама позовет, когда будет готова.
Внезапно, в нескольких шагах от себя я увидела того самого голубоглазого мальчонку, которому вручила конфету. Он вглядывался в просвет между людскими телами и пытался рассмотреть старушку. При чем смотрел он на нее так, будто та должна была ответить ему на какой-то безумно, просто жизненно важный вопрос! И почему-то глядя на него, я узнавала себя.
В этот момент рядом со мной появился наш слуга Еремей, и начал самолично расталкивать передо мной зазевавшихся людей.
«О, совсем другое дело!» — Подумалось мне, и я мимоходом схватила за руку мальчишку, что так и продолжал выискивать взглядом Старицу, и потащила за собой. Ибо только так этот пацаненок имел шанс задать свой вопрос. Потому что взрослые вряд ли дадут ему такую возможность.
Наконец, путь до старушки был окончательно расчищен и мы с мальцом до нее добрались. Она пристально, как-то даже изучающе на меня смотрела и гладила большим пальцем навершие посоха. Потом ее взгляд скользнул на очумевшего мальчишку рядом со мной, и брови Старицы поползли вверх. От переизбытка чувств тот не выдержал и бухнулся перед ней на колени.
— Ну, и чего ты тут по земле ползаешь? — Раздраженно проговорила она. — Вставай! А папка твой не вернется, можешь не ждать. Не зря у тебя сердце было не на месте. — А потом тяжело вздохнула, положила растерянному мальцу, у которого глаза сделались большие-большие и блестящие от наворачивающихся слез, на плечо руку и сказала. — Мой тебе совет: попросись на службу вот к этой княжне. Авось, не откажет. — И вопросительно на меня глянула, а я растерялась.
— Не откажу конечно, только кто ж в таком возрасте работать идет?
— Ой, девонька. — Покачала головой старушка. — У простого люда всяко бывает. А Сережку вон, помощником конюха возьми. Он мальчонка справный.
— А как же его мать? Против не будет?
— Так нет у него матери. — Старица погладила мальчика по голове. — Померла прошлой зимой от лихоманки. А отец вон, обоз отправился охранять. Так и сгинул от разбойничьей пули.
«М-даа… И это у меня жизнь плохая? Это у меня видите ли проблема и депрессия! Дура ты, Дуська, дура!»
Хотела было присесть перед мальчиком, чтобы заглянуть тому в глаза и быть с ним на одном уровне, но поняла, что тогда может случиться конфуз, так как потом я просто не разогнусь, а потому просто спросила:
— Родственники какие-нибудь у тебя есть?
Вместо ответа он замотал из стороны в сторону головой.
— Пришлые они тут. — Подтвердила откуда-то все знающая Старица.
— Ну, что, пойдешь к большой толстой тете в услужение? — Тихо спросила я. Такой постановкой вопроса пытаясь хоть немного его расшевелить.
Однако, иронии никто не понял и вместо ответа он собрался упасть передо мной на колени, но я его во время удержала и прижала к своему боку. Мальчонка же совершенно неожиданно обнял мою необъятную талию и разрыдался. А у меня от вида таких искренних страданий у самой на глаза навернулись слезы. Столько же испытаний выпало на долю мальчика в таком раннем возрасте!
Мои же родители остались где-то там, в далеком и уже недоступном для меня мире. Как они пережили мою смерть? Не знаю. Скучала я по ним безумно, однако, успокаивало меня то, что они сами живы и здоровы и утешением им послужит моя поздняя маленькая сестричка, которую мама родила уже к сорока годам.
Тут старица подозвала моего слугу и, указав на Сережку, сказала:
— Ваша госпожа хочет, взять его на полный пансион помощником конюха. Объясни что и как ему делать, чтобы попасть в услужение.
После чего я погладила мальчишку по голове, кивнула Еремею, подтверждая слова Старицы, и слуга взял его за руку и потянул за собой.
Несколько долгих секунд мы стояли и просто молчали. Наконец, я спросила:
— Что мне делать? Это ведь совсем чужой мир!
Старица скосила на меня хитрый взгляд.
— Жить.
— А вернуться никак? — Закусила я губу.
— А тебе есть куда? — Удивилась старушка.
— Ну да… Кирпич по голове это вам не то… — Глубокомысленно проговорила я.
— Может, мне рассказать о себе кому? — Зачем-то спросила я.
— Пф. — Фыркнула старушка. — Ну, попробуй. Только потом не жалуйся.
— Но вы же, вон, сразу все обо мне узнали, может, и другие могут?
— Таких, как я, единицы. — Назидательно проговорила Старица. — И опасаться нас тебе не нужно. В тебе нет зла. — А потом резко выпрямилась, от чего маленькая, как казалось, старушка стала с меня ростом и, положив одну свою ладонь мне на лоб, а другую на солнечное сплетение, четко и громко, глядя мне в глаза, произнесла. — Разрешаю остаться!
После чего я почувствовала прокатившееся по всему телу волну тепла, почти жара и ошарашенно спросила:
— Что это было?
— Разрешение и распечатывание уже твоей магии. — Ухмыльнулась старушка, но уже с некой натугой и снова сгорбилась. — Неужто ты думала, что мы можем оставить у нас всякую случайно забредшую душу? Ох, сколько вас одно время таких шустрых было. Но сейчас ничего, баланс после появления в этом мире магии почти восстановился и таких переселенцев, как ты, почти уже и не встречается.
Оказывается, эта милая старушка одна из неких хранительниц этого мира и меня только что, так сказать, легализовали!
— Спасибо. — Не могла не поблагодарить я. Не сомневаюсь, что при желании у нее вполне хватило бы сил изгнать чужую душу прочь. — Так история со скамейкой ваших рук дело? — Внезапно осенило меня.
— Конечно! — Согласилась Старица. — Видишь ли, именно в таких, можно сказать неудобных и неожиданных ситуациях подчас ярче всего раскрывается человеческая натура. А ты попала в тело магически одаренной девушки, имеющей власть и деньги. Поверь, этому миру вовсе ни к чему еще один не подготовленный, свихнувшийся от вседозволенности человек.
— А Сережка?
— А что, Сережка? Этого мальца ты сама притащила, чем немало удивила и меня.
Мы снова ненадолго замолчали. Мне о стольком хотелось ее спросить, столько разузнать, но я чувствовала, совершенно точно откуда-то знала, что отведенное мне время аудиенции стремительно заканчивается. А потому задала, наверное, самый дурацкий из всех возможных вопросов:
— Почему это тело?
— Да почем мне знать? — Удивилась старушка.
— Но как мне с ним жить? Я же была совсем другой! — То ли пожаловалась, то ли и правда спросила я.
Старушка как-то укоризненно покачала головой и сказала одну простую вещь, которая, пожалуй, очень многое изменила в моем будущем:
— Не важно, как ты выглядишь: Полная ты или худая, с большим или маленьким носом или ртом, высокая или низкая. Все это частности. Главное, любишь ты себя или нет, и принимаешь ли такой, какая ты есть, осознаешь ли свою ценность, как существа, созданного Богом. Да и все эти внешние атрибуты… — Она махнула рукой. — Разве этому мальчонке было важно толстая ты или худая? — Но, скосив на меня взгляд, добавила. — Однако, похудеть тебе не помешает. В первую очередь для твоего же собственного здоровья, но любовь к себе подразумевает и это. — А потом как-то раздраженно передернула плечами. — В общем, направление мысли ты поняла. И нечего тут мне жаловаться на свою сытую жизнь и молодое тело! — А под конец и вовсе посуровела. — Все в твоих руках! А теперь ступай, мне, вон, еще с твоими маменькой и папенькой переговорить нужно. Уж очень они за тебя переживают.
Перечить я и не подумала, а потому невольно поклонилась Старице и задумчиво пошла к возку, в котором мы приехали.
Глава 2
Многие любят начинать новую жизнь с понедельника или, что реже, с завтрашнего дня. Я же решила ее изменить здесь и сейчас. Но для начала нужно было все хорошенько обдумать. А потому сразу по прибытию домой я поднялась в свою комнату и даже не пуская слуг, чтобы те помогли мне переодеться, закрыла дверь на ключ.