Первая встреча состоялась ещё в Испании, где я временно отсиживался после предыдущей акции. Там произошёл выбор цели из нескольких предложенных вариантов. Там же обсудили и примерный план подготовки. Небольшая пауза — та самая, для заказа нужного инструментария — после чего можно было и отправляться в сторону «туманного Альбиона». Не вместе, не близко к Саутгемптону и не по основным документам, само собой разумеется — в таких случаях чем больше предосторожностей, тем для здоровья полезней. Вот и получилось, что он паромом через Ла-Манш, я же сперва воздухом в Лондон, а оттуда на прокатной тачке до места назначения. Типа туризм по английской глубинке и не только — вполне себе популярная забава у некоторых ценителей.
Место встречи — Саутгемптон. Время встречи… не имело особенного значения, как никак связь сейчас, в эпоху информационных технологий, у каждого в кармане, причём вполне себе защищённая. Пересечься же в портовом городе в одном из многочисленных кафе — дело лёгкое и беспроблемное. Если вдобавок ещё и разговаривать на непонятном местным итальянском языке — оно вообще отлично. Сидят себе в отдельной «выгородке», до кабинета всё ж не дотягивающей, двое вполне приличного вида людей за кофе, коньяком и лёгкой закуской, беседуют, проблем не доставляют. Никому и в голову не придёт, что не абы о чём, а касаемо ликвидации местной «шишки на ровном месте», претендующей на пост мэра столь важного для многих людей портового города, одного из трёх наиболее важных в Великобритании.
— Выборы через пятнадцать дней, Энтони, — выцедив коньяк, обратился ко мне по американизированному варианту имени, которое сейчас было в текущих документах, посланец Катандзаро. — Тебе придётся поторопиться, если хочешь сделать работу до этой даты, как говорил раньше.
— Не стоит излишнего беспокойства, Бернардо. Я тут уже двое суток, успел осмотреться на местности.
— И что углядел? Ты же знаешь, я должен понимать, на что ты рассчитываешь, Тони. Его охраняют во время выступлений перед избирателями. Металлоискатели там, полиция и прочее. Или ты его с расстояния хочешь?
— Спокойнее, не стоит нервничать. Давай-ка как следует подумаем, что нам даст обычная смерть этого пакистанца. Жертва коварных убийц, которые устранили верного члена лейбористской партии и тому подобные вопли в прессе. И сразу же выдвигается новый проповедник шариата толерантной национальности с теми же самыми идеями, с теми же группами поддержки, а на остальных претендентов на мэрское кресло выливается огромная бочка дерьма. Вы от этого ровным счётом ничего не выиграете, откровенно то говоря.
— Зачем тогда мы… ты здесь? Сам взял именно эту работу. А кстати, почему именно эту? Другие были легче, ты сам это признавал.
Сразу несколько вопросов, на которые… есть ответы. Более того, ответы, которые никоим образом не будут пересекаться с моей основной линией, тут вполне хватит и вспомогательных.
Что я подразумеваю под «основой»? Разумеется, создание репутации ликвидатора, способного дотянуться до самых серьёзных, хорошо охраняемых целей. Не пасующего перед ситуациями, когда объект является публичной персоной, устранение которой способно вызвать вопли не только в медийном пространстве — журнашлюхи орут всегда и по любому поводу — а настоящие, от сильных мира сего, очень не любящих когда одного из их изрядно выродившейся своры уничтожают словно походя. Именно такой созданный образ будет лучше всего воспринят кланом Катандзаро, тут сомневаться не стоит. В подобных случаях я не собирался полагаться на фортуну и заказал через посредника, того самого Курта Лямке, подробный сбор информации о верхушке клана Катандзаро и о предпочтениях оной в разрешении тех или иных ситуаций.
Консервативность дона Стефано Гримани играла мне на руку. Этот, по сути, реликт минувших эпох отлично помнил времена правления капо-ди-ками Сальваторе Риины, когда самым эффективным способом устранения преграды было… физическое устранение. Нынешние же порядки Коза Ностры вызывали у него скептицизм, особенно учитывая постепенное, но неумолимое снижение веса древней организации среди других криминальных структур. А посему действия в старой манере не могли не прийтись ему по душе. Только говорить это «солдату» клана Катандзаро я точно не намерен. Ибо нефиг раскрывать карты перед совершенно посторонним человеком. Да к тому же моя истинная цель далека от вступления в Коза-Ностру и продвижения по тамошней иерархической лестнице. Мафия для меня лишь инструмент, не более того.
— Видишь ли, Бернардо, я всегда предпочитал «работать» с теми клиентами, которые вызывают, скажем так, определённый отклик в душе. Это значительно помогает в работе, делая её успешное завершение желательным не только с материальной, но и с духовной точки зрения.
— И что тебе до нашего будущего знакомца? Ты же и в Англии если и был, то редко и недолго.
— Верно, — киваю я, соглашаясь со словами собеседника-«контролёра». — Просто сама по себе личность чрезвычайно омерзительная, равно как и те, интересы которых он всеми силами защищал и защищать будет. Слышал что-нибудь о его соплеменниках-педофилах, которые свою «любовь к детям» реально поставили на конвейер, к тому же с финансовой отдачей?
— Я телевизор, кроме фильмов по ди-ви-ди, особо не смотрю… Скучно. А газеты пусть университетские умники читают.
Печально… Ограничивая себя в информации, далеко не продвинешься. Это понимают все, включая мафиозных боссов, которые пусть и не обучались в университетах — за довольно редким исключением — зато старались хотя бы самообразованием заниматься. Понимали, что иначе, при условии ограниченного кругозора, их быстро либо скинут с «трона» конкуренты, либо официальная власть придавит. Отсутствие мозгов — удел «пушечного мяса» да находящихся на низовых уровнях иерархии. Время сейчас стремительно меняющееся, одной стрельбой и крепкими кулаками не обойтись, причём последние вообще перестают играть сколь-либо важное значение.
— Вот и зря. А тот педофильский скандал, он не так давно и в газетах гремел, и по многим ТВ-каналам, про сеть уж и не говорю. В одном из провинциальных британских городков особенно любопытные люди докопались до причины, почему многие подростки все запуганные, нервы у них ни к чёрту и вообще боятся на улицах появляться. Оказалось, что последние несколько лет их буквально хватали на улицах эти… беженцы из Пакистана, после чего насиловали и угрожали, что если расскажут, то головы отрежут и им, и их семьям.
— Кастрировать, а потом сжигать, облив бензином, — поморщился Бернардо. — У нас на Сицилии так бы и сделали.
— Тут тебе не там! Народец не столько даже пуганый, сколько к травоядному бытию вот уже более полувека приучаемый, да со всей фантазией. И даже те родители, которые сумели добиться от детей правды и не побоявшиеся обратиться за помощью в полицию… — тут я выдержал небольшую паузу. — Полиция, выслушивая обвинения в адрес этих сраных животных, обвиняла… собственно жертв насилия в расизме. Дескать, они сами, по доброй воле вступали в сексуальные отношения с пакистанцами — это в одиннадцать там или двенадцать лет — а теперь клевещут на добропорядочных гостей королевства и несчастных страдальцев, вынужденных покинуть родные края.
— А ты не выдумываешь?
Нотки скепсиса в голосе «солдата». Предвиденные, а потому имеются и железобетонные доказательства. Вытаскиваю из специальной сумки-портфеля небольшой ноут с выходом в сеть, раскрываю его, врубаю интернет-браузер… В нём уже есть все закладки, специально на подобный случай озаботился.
— Читай, — разворачиваю девайс экраном к Рикконе. — Тут на английском, но ты им неплохо владеешь, я знаю. Тут целая подборочка, причём из статей более чем солидных изданий, не столько даже британских, сколько иных европейских и штатовских.
Итальянский мат, надо заметить, сильно уступает русскому, но в некоторой степени компенсируется экспрессивностью сказанного, богатством интонаций. Это и демонстрировал член клана Катандзаро, с брезгливостью, но таки да преодолевавший подборку предельно мерзкого материала. А поскольку дураком он всё ж не являлся, то пояснений, что если такое вскрылось в нескольких местах, то и в других «местах залегания беженцев-мигрантов толерантного сорта» наверняка творится или вот-вот будет твориться нечто похожее, не требовалось.