В голове образовалась пустота, а перед глазами легкая дымка, и вот сейчас я увижу своего синеглазого и черногривого и скажу: «Нардо, ты мой самый нежный…»
Дымка растаяла, и я рявкнула первое, пришедшее в голову:
— Тупой, эгоистичный козел!
Чельд вздрогнул, а коза, повисшая на нем и смачно присосавшаяся в поцелуе, продолжила постанывать, зарываясь в его черные локоны омерзительно красивыми когтистыми лапами.
— Меня сплавил к серокожим, а сам…! Падлец! Да я…, да я…, я ненавижу тебя, тварь!
Нардо постарался взять себя в руки и оторваться от наглой прилипалы, но явно старался не сильно, так что ответа я не получила никакого.
— И нахрена ты на мне женился, вообще?! Чтобы новую зарубку на кровати поставить?
Он поднял руки вверх, но мымра, продолжающая его лапать, не отступила.
— А не поставил и не поставишь! — неприличный жест выполнить не получилось. Да и зачем, он все равно меня не видит, занят, падаль такая. — Так тебе!
Лорд подземных чертогов что-то промычал и впечатал любовницу в стенку спиной. А выдра, продолжающая его облизывать, радостно застонала и вцепилась еще крепче.
— Сволочь! Чельд тебя дери! Я сама выкручусь! А когда я выкручусь, ты обо всем пожалеешь…
* * *
Исчезая из мира, где он развлекался с какой-то серокожей, я все-таки слышала, как черт истошно меня зовет. Проснулась в слезах, часто всхлипывая. Сердце сжалось от тоски, и на мой протяжный вой в комнату ворвался Лихо. Дверь, вырванная им из петель, с грохотом рухнула рядом.
— Галя, что случилось?!
— Ничего нового! — я сползла с кровати и пошла одеваться, обильно орошая свой путь мокрой солью. Явный признак того, что давно нормально не ела и давно уже морально измотана. — Еще раз уверилась в том, что все мужики такие…, такие… Такие мудаки!
Сбросив простынь, без стеснения оделась, потому что все — предел самообладания достигнут! Белье черного цвета, как наши шортики и лифы для занятия спортом, брюки серые, сапоги черные, белая рубашка без рюшей и жакет кожаный в цвет брюк. Какие-то кожаные нарукавники, наплечники, пояс и, видимо, ошейник с металлическими вставками одела при помощи вурдалака. Не была бы расстроенной, похвалила бы за прекрасно подобранный размер и хороший вкус. Смотрюсь, как погонщица какого-то опасного скота, плетки не хватает и кожаной маски на пол-лица. Но вот сейчас, стоя перед зеркалом, отчетливо вспомнилось белое подвенечное платье и моя счастливая улыбка.
И когда, блин, это было? День назад или два?
Опять слезливо скривилась. Чтобы не дать волю слезам, сжав кулаки, вспомнила серокожую распутницу, которую черт вначале вжимал в себя, а затем уже в стены, и досадливо поморщилась, послав свою мягкотелость куда подальше. Расправила плечи и туда же направила свою грусть:
— Пошла к черту! — пространство вокруг меня заискрилось и завибрировало. — И к дьяволу заодно!
На душе чуток легче стало, а в комнате отчего-то потухли красные светильники. Я села к столу и придвинула ближе блюдо с мясом и странным рассыпчатым гарниром. Вначале поесть, потом… Все что будет потом, будет потом, решила я и приступила к наполнению своей тарелки.
— Не посылай себя больше, — предупредил Лихо и касанием рук зажег лампы. — Сдается мне, твою способность к перебросам в режиме глубокого сна я неправильно понял.
— В смысле?
— В прямом. Твои перемещения к супругу не что иное, как личные посылы к нему. Видимо в не моменты злость была настолько велика, что энергии хватает даже сейчас. — Он прищурился. — Ты себя к черту часто посылаешь?
— Нет, уже. В Океании Гарвиро напосылалась свыше крыши и не только к нему. Там… — голос осип от воспоминаний, но я с ним справилась и пояснила. — Тогда так сложились обстоятельства.
— Гарвиро… — задумчиво протянул вурдалак, — не лучшее место для проклятий, все они сбываются.
— В курсе.
Потянулась за вторым куском вкусно пахнущего мяса и остановилась. И аппетит от такого сообщения медленно, но верно гас. Вспомнилось тягостное время в тюремной шарообразной камере в шестнадцатой провинции. Затем момент спасения и встреча с перекошенным Нардо, мои слезы по поводу его кончины и самый сладкий поцелуй. Реальность, вслед за воспоминаниями, подернулась прозрачными переливами подступивших слез.
Шикарно!
Громко шмыгнув носом, я потянулась за салфеткой и, не стесняясь, освободила себя от лишней воды. Посмотрела на кусок мяса, который чуть ли не посолила собственными слезами, потом на сочувствующего мне вурдалака, и попросила:
— Дай поесть, поговорим позже.
4
Поговорить позже не удалось.
Я, рассеянно гоняя гарнир по тарелке, опять позорно начала всхлипывать. Глянув на это безобразие, вампир постановил, что мне требуется выспаться и, не слушая увещеваний о синеглазом козле, понес в склеп. Хотя, как сказать «понес», пол исчез и мы провалились на три уровня. А оказались в том самом месте, где портрет Лиховского пра-пра-пра предка разрешил из меня источник сделать. Знать бы еще, что значит быть источником.
Итак, место вампирского заточения круглое и впечатляющее размерами. На стенах порядка ста портретов разной величины и формы и столько же массивных полок под ними. Большинство портретов, как знаменитое полотно Малевича безлики, и только некоторые отображают вурдалаков с очаровательными клыкастыми улыбками. Кстати, среди них оказалась очень знакомая моська, и не просто хорошенькая, а очень и очень привлекательная.
Я удивленно воззрилась на вампира, спросила недоверчиво:
— Это ты запечатлен на портрете справа?
— Да.
— Ничего себе!
Он пронес меня к постаменту в центре комнаты с совсем немаленьким выкованным из темного металла саркофагом. Увидев размеры «камеры» для зэка я опять удивилась:
— И это называется места у него мало? Да, на этом лежбище не одна парочка может уместиться!
— Слушай внимательно… — произнес серокожий строго и укложил несчастную жертву, то бишь, меня, на мягкое ложе. — Я в свое время тоже неправильно понял происходящее и действовал импульсивно. Очень импульсивно… — сообщил он, явно не одобряя свое прошлое. — Итогом тех событий стало мое заточение здесь на три века.
— И для чего ты мне показываешь свое место заключения? Решил употребить спящей?
— Я хочу дать тебе второй шанс на спасение, — увещевает Лихо, отдирая мои руки от бортиков саркофага и запихивая высунутые в панике ноги. — Уверен, ты неправильно поняла ситуацию. Поэтому, пока не поздно, встретишься с Нардо Олдо Даро и еще раз, выяснишь все обстоятельства произошедшего. Как только уснешь, потребуешь ответа и расскажешь все как есть…
— Не хочу я его видеть! F! И слышать оправдания не хочу! Он целовался с какой-то тварью взасос!
Страстный порыв вскочить с вампирского ложа Лихо остановил, придавив меня руками сверху, а если быть точной, то совсем нескромно взяв в захват мою грудь.
— Галя, ты хочешь остаться здесь и стать источником для правящей династии?
Проследив за моим возмущенным взглядом, он рученции спустил на мои ребра и повторил свой вопрос.
— А чем мне это грозит?
— Вечным сном, — огорошил новостью вампир. — Это будет дрема, медленно переходящая в смерть. И ты, теряя кровь, ничего не почувствуешь.
— Что ж, прекрасное завершение моей жизни, — уверенно произнесла я.
— Попадешь на иглу и родных не увидишь, — ехидно сообщил он. — Все это время ты будешь видеть, как живет Нардо.
— Почему?
— Ведь ты в Гарвиро отчаянно посылала себя к нему.
Я представила себе этот ужас в деталях: синеглазку черногривого, ту выдру, их дом, детишек… и содрогнулась:
— Если буду вынуждена лицезреть этого гада, к черту такую смерть!
— И я о том же, — хмыкнул вурдалак. — Куда проще один раз его увидеть, договориться о твоем спасении и вернуться домой.
Он начал закрывать крышку, обитую шелком или чем-то вроде того, а я недоверчиво прищурилась: