Я же, насколько мне известно, а известно мне доподлинно, совершенно одинок в своем намерении. Странном — согласен. Но — согласитесь и вы! — заманчивом для исследователя. Откажетесь теперь — завтра мои люди свяжутся с вашими коллегами и, возможно, конкурентами. Чье-то согласие будет получено уже до конца следующих суток. Сомневаетесь?
— Пожалуй, нет.
— Прекрасно! Вы трезвый реалист — и это импонирует, как многое другое. Именно потому я — заметьте, лично я, а не кто-то из доверенных лиц — первым говорю об этом с вами. Однажды вы уже принимали участие в моем проекте и — не скрою! — оставили о себе прекрасные воспоминания.
— Благодарю.
— Не стоит благодарности. Без реверансов — вы глубоко мне симпатичны. Но не советую злоупотреблять этим. Итак, спрашиваю последний раз: согласны?
— Я могу задать вопрос?
— Только один — до того как дадите ответ. Потом — сколько угодно.
— Почему выбор пал на Влада Дракулу?
— Его звали Владом? Не знал! Вопрос закономерный. Я отвечу. Он не одинок. Существует некий список, составленный теми людьми, о которых я уже говорил. Он включает несколько исторических персонажей, чьи образы, скажем так, особенно привлекательны для современной публики. Иными словами, более всего волнуют ее воображение, бередят фантазии и тому подобное… Вы понимаете?
— Полагаю, что да.
— И наверняка собираетесь задать следующий вопрос. Напоминаю, я оговорил условие…
— Я помню об этом. И пожалуй… Пожалуй, я знаю ответ.
— Вот как? Любопытно…
— Возня вокруг этих пресловутых персоналий не просто привлечет к себе общественное мнение, она полностью увлечет его, а точнее, отвлечет…
— Не продолжайте, Рихард! Вы слишком близко приблизились к опасной черте. За ней первичная информация превращается в знание, а знание становится доктриной. Впрочем, мои поздравления — логика ваша безупречна. Можете считать, что это ответ. Однако — последний. Лимит ваших вопросов и моих аргументов исчерпан. Осталось произнести только одно слово.
— Да.
— Великолепно! Я рад, что не обманулся в вас, дорогой Рихард! Что пьют немцы в торжественных случаях?
— То же, что и все прочие. Шампанское.
— Не против бокала «Dom Perignon»?
— Пожалуй. Теперь я могу задать еще несколько вопросов?
— Разумеется. Я обещал и не намерен…
«Dolder Grand Hotel» — пожалуй, самый респектабельный и роскошный отель Цюриха.
Белоснежное здание утопает в зелени на берегу крохотного озера.
Неспешный, деловой, суховатый и немного чопорный в своем финансовом могуществе город предпочитает держаться на почтительном расстоянии. Он расположен внизу у подножия холма, со склона которого взметнулись островерхие башни «Dolder».
Здесь находят приют самые почтенные гости финансовой цитадели. Эти превыше всего ценят покой и уединение.
Убранство пиано-бара в этой связи, похоже, продумано до мелочей.
Толстый ковер на полу и тяжелые, красного бархата, скатерти на столах скрадывают шаги и звон посуды.
Мягкий полумрак позволяет хранить инкогнито.
Даже музыка звучит здесь не для того, чтобы быть услышанной. Ее задача — заглушить случайно сорвавшиеся с чьих-то губ неосторожные слова.
Задумчивый пианист едва касается клавиш старинного рояля, в рассеянности вроде и даже слегка небрежно наигрывая бесконечную легкую мелодию.
Разумеется, это всего лишь иллюзия.
Маэстро по-настоящему талантлив — импровизации почти виртуозны.
Один из двоих полночных посетителей, доселе погруженных в беседу, внезапно поднимает голову и прислушивается.
— Что это? — интересуется он у собеседника, прерывая того едва ли не на полуслове. — Вы не знаете, что он играет?
— Понятия не имею. Признаюсь, я не знаток классики.
— Это не важно, просто вслушайтесь в мелодию… Она прекрасна, вы не находите? Хотя скорее тревожит, нежели
Услаждает слух.
— Да? Возможно.