Здесь расквартировывались регулярные войскаСамет'Хоранаи отдавались приказы. Отсюда во все уголки диких подземелий рассылались вооружённые отряды для уничтожения хищных стай. В этих стенах вели свои дела законники, неусыпно стоявшие на страже порядка внутри городских стен. И именно тут (где же ещё?) находился зал преобразования, куда приводили заключённых, получивших роковой приговор.
Как и любое здание военного назначения, Зал Войны выделялся особой символикой: на отвесном каменном участке, соединявшем стену здания с потолком тоннеля, светились кейсариновые пластины в форме буквы «Т» с загнутыми вниз краями, по бокам от неё изображались два сжатых кулака с браслетами на запястьях.
Повернув налево, курсанты побрели по дороге, перешли через мост над неширокой подземной речушкой — одной из многих, пересекавших эту улицу и давших ей название. На первом же перекрёстке они свернули направо и, миновав два квартала, оказались на улице, в корне отличавшейся от предыдущих. "Ул. Западная Обзорная" носила своё название не просто так: в этом месте каменные тоннели заканчивались и выходили в центральную часть города.
Именно здесь, в огромной, протяжённостью в несколько миль пещере несколько веков назад был заложен Самет'Хоран — новая столица Теората. Уже позднее, заняв всё свободное пространство, людям пришлось прокапываться вглубь породы, создавая десятки и сотни подземных тоннелей и по старинке называя их улицами. Со временем центральная часть столицы обросла по краям многоярусной сеткой подземных коридоров, образовавших собой внешний периметр города.
Западная Обзорная занимала самый верхний ярус и представляла собой длинный балкон, с которого открывался прекрасный — если его можно было так назвать — вид на раскинувшийся внизу чёрный каменный муравейник, освещённый мириадами синих огоньков. Отсюда были видны и остальные Обзорные улицы, названные соответственно Северной, Восточной и Южной — вместе с Западной они замыкались в единое кольцо, опоясывающее собой центральную частьСамет'Хорана.
А в самом центре, окружённое лабиринтами кварталов и кольцом Обзорных улиц, возвышалось главное достояние столицы Теората — исполинский столп из чистого мерцающего кейсарина. Способный своей толщиной потягаться с целым кварталом, он прошивал подземный зал насквозь, вырастая из пола и уходя в купол свода в тысяче футов над головой.
Неудивительно, что такие улицы пользовались куда большей популярностью, чем закрытые тоннели внешнего периметра, и здесь в любое время кипела жизнь, которой немало удивились бы поверхностники, последние шесть столетий считавшие Теорат погибшим.
— Ты сегодня как-то слишком легко согласилась пройти по Обзорной, — заметил Гилберт, пока они шагали по середине просторной дороги, не приближаясь ни к длинной балюстраде справа, ни к бесчисленной веренице магазинов и салонов, выдолбленных в камне по левую сторону. — Обычно ты так и норовишь свернуть с многолюдных улиц.
— Ну, завтра мы отчалимв Кина'Терон, и ещё неизвестно, когда снова увидимэтот город — если вообще увидим. Так что, думаю, будет не лишним на прощание полюбоваться видами нашей столицы.
— Ах, вот оно что… — пробормотал Гилберт, найдя ответ Кары по меньшей мере подозрительным. Его подруга никогда не славилась общительностью и дружелюбием, а тут её вдруг потянуло на сантименты. Прощание с городом, ишь ты.
Девушка тем временем задумалась, словно на что-то решаясь. Наконец она повернулась к спутнику и прямо спросила:
— И вообще, раз такое дело, как насчёт погулять сегодня на полную катушку? После Совета, понятное дело. Я как раз знаю одно годное местечко, совсем недалеко от западного подъёмника.
— Ну уж нет, — хмыкнул Гилберт. Питейные заведения были единственным видом общественных мест, где Кара не гнушалась появляться и умудрялась пролазить туда ещё в те годы, когда не доросла до разрешённого возраста. — Даже прощание с городом не стоит того, чтобы моя нога ступила в эти забегаловки.
— Как знаешь, схожу одна, — недовольно пробурчала Кара, тут же поймав его недобрый взгляд. Сильнее, чем само существование этих злачных мест, Гилберта раздражала только мысль о том, что его подруга и возлюбленная проводит там своё время. И это стало ещё одной из причин, сподвигших кадета увезти девушку прочь из Теората. В один день, встретившись после занятий, он предложил Каранее вызваться добровольцами в кукловоды и был несказанно рад, услышав её согласие.
***
Показав слуге кадетские браслеты на левых запястьях, кадеты вошли в кабину подъёмника. Задвинув за ними дверь, слуга приложил ладонь к закреплённому на стене голубому диску с большой руной посередине. Его браслет был инкрустирован небольшими осколками кейсарина и настроен на управление подъёмником. Диск на стене содержал куда больший объём синего минерала и служил источником энергии, со временем пополняя её запас из Столпа в центре города.
Получив сигнал от браслета и загоревшись ярким лазурным свечением, диск привёл механизм в движение, и кабина с двумя курсантами шатнулась и поползла вверх. Вскоре панорама города скрылась из виду, и следующие несколько минут кадетам пришлось провести в закрытой металлической коробке, слушая мерный лязг цепи и гудение магических потоков, заставляющих громаду подъёмника подниматься всё выше и выше.
Закончив подъём, лифт выпустил их в закрытое помещение без единого окна, где другой слуга выдал офицерам маски в виде щитка с рунами, закрывающего рот и нос. Сам он носил такую же маску, так как каждый посетитель, выходя наружу, непременно впускал внутрь воздух с поверхности, непригодный для дыхания. Закрепив устройство на лице, Гилберт толкнул в сторону выдвижную металлическую дверь, пропустил спутницу и следом за ней вышел наружу.
Поверхность Теората представляла собой угнетающее зрелище: с высокой смотровой площадки, на которую выводил подъёмник, во все стороны до самого горизонта простиралась безжизненная серая пустошь. Среди гористой местности во многих местах угадывались остатки былой архитектуры, что за сотни лет запустения почти полностью рассыпались и покрылись тем же серым налётом, что и всё остальное, и теперь казались неотъемлемой частью ландшафта, а вовсе не развалинами некогда процветающей столицы.
И всё же людей неизменно влекло наверх. Каким бы надёжным, обеспеченным и безопасным ни был подземный город, его каменные стены и своды не могли заменить дуновения ветра в лицо и неба над головой.
Так, слово за слово, были вырыты шахты и построены лифты, а рунные мастера изобрели дыхательные маски на основе кейсарина, и на сегодняшний день почти любой желающий мог позволить себе время от времени подниматься наверх и любоваться миром, где некогда проживали его предки.
Одним людям дозволялось бывать на поверхности чаще, другим реже. Одни вынуждены были платить, другие пользовались подъёмниками бесплатно — всё зависело от положения в обществе. Гилберту и Каранее, как кадетам Зала Войны и будущим офицерам, такие посещения дозволялись раз в неделю.
Как только Гилберт сделал первый вдох, кейсариновые пластины на маске засветились лазурным сиянием, очищая проходящий через них воздух. Маска Кары испускала тот же свет, выдавая частоту её дыхания. Вместе они подошли к краю площадки; Кара уселась на перила, перекинув ноги наружу, Гилберт встал рядом.
Выходя сюда впервые, люди часто удивлялись чёрному цвету балюстрады, столь редкому в самом городе. На улицах Самет'Хорана, равно как и в зданиях, все проходы, помещения и мебель выдалбливались из сплошного чёрного гранита, сливаясь в единую мешанину фигур, едва различимых даже в свете кейсариновых ламп. Из-за этого, дабы не врезаться в столы и не запинаться о пороги, жители взяли в привычку окантовывать углы светлой краской, а кто побогаче — полосками кейсарина с осветительными рунами. Таким образом смотровые площадки остались чуть ли не единственным местом, где ограждения сохранили изначальный чёрный цвет — здесь их и так было хорошо видно.