— Слышь ты, деловой, ты смотри, шоб мы на тебя сейчас дело не завели, понял? — шпаненок угрожающе навис над великом Макса, перехватывая поудобнее руль.
— Ты грабли свои с велика убери! — тихо прошипел Зверь, раскручивая себя и накачивая злостью.
— А то что будет? — задиристо спросил Косой.
— Увидишь, — пообещал Макс.
— Та я счас ваще возьму твою лайбу да вон туда закину, — показал на развалины Косой.
При этих его словах стоящие за спиной Макса два приятеля его неприятеля попытались стащить его с седла, причем, самым грубым способом — за руки. И они ну никак не ожидали, что, сидя на велосипеде, можно драться. Да еще и без рук.
Поскольку ноги у Максима были свободны, то он, сползая на левую ногу, поставил ее на асфальт, а правой нанес удар по шкету, который стоял сзади и справа. Удар этот мог бы называться в каратэ уширо гери гедан — удар стопой или пяткой ноги назад, в ушу такой удар называется хоудэнтуй. Но Макс никогда не был фанатом «чистых» техник и всегда говорил, что самая эффективная техника — рабоче-крестьянская, то есть, та, которая эффективна, а не та, которая правильная. Поэтому он не стал бить пяткой в голову или солнечное сплетение, хотя мог бы. Он просто ударил ногой назад, но не в корпус, а в ногу стоящего сзади противника, точно под колено, в надкостницу. А поскольку боль от этого удара была очень сильной, то его правую руку дружбан Косого тут же отпустил. И Макс, сразу же этой свободной рукой, точнее, локтем, добавил ему еще и в голову. Пацаненок, получив сначала неожиданно очень болезненный удар в ногу, с криком согнулся, но, когда сразу же ему прилетел в голову локоть, он просто рухнул назад, как подкошенный. После этого про данного оппонента можно было минут на пятнадцать забыть.
Продолжая начатое движение той же правой ногой Зверь, двинув ею назад-вниз, сразу же, как маятник, вынес ее вперед-вверх и махнул классический удар маваши или, по-китайски, пинтуй, в голову стоявшему у руля велика Косому. Зверь бил не очень сильно, тем более что он еще не освоил возможности своего подросткового тела, но, видимо, мастерство он не потерял — удар пришелся точнехонько в левую скулу. И Сашка Косенко с криком просто перелетел через переднее колесо велосипеда метра на два в сторону.
Пока Макс бил назад и вперед — оба удара длились, наверное, всего секунд десять — его левую руку продолжал держать третий шпаненок, не успевший даже понять, что происходит. Зверь не стал срывать захват, хотя мог бы легко это сделать, наоборот, он еще сам освободившейся правой рукой прихватил держащие его руки. А поскольку его правая нога после кругового удара в голову стоявшего впереди противника перелетела через руль велосипеда и Максим встал во всей своей красе перед последним оставшимся стоять членом гоп-компании, то, недолго думая, он молниеносно провел болевой на кисть руки противника, а потом, прихватив его за плечо, впечатал свое колено ему в живот. После чего провел бросок, точнее, просто послал последнего нападавшего в кувырок вслед за Косым. И тут же подхватил падающий велик, который он удерживал только корпусом.
Вся схватка, точнее, даже не схватка, а выяснение отношений или попытка на него «наехать», в общем, все это длилось меньше тридцати секунд. И даже если бы кто-то все это видел, то ничего бы не понял — настолько быстро все произошло. Да и Макс не хотел устраивать какое-то побоище или провоцировать драку. Мгновенный ответ на только-только нарождающуюся агрессию, причем, достаточно жесткий — это обезопасит от подобных попыток в дальнейшем.
Вся троица валялась на асфальте, ругаясь и вопя от боли, причем, вопили только двое, а тот, кого Зверь атаковал первым, похоже, был в отрубе. Макс не стал дальше качать права и как-то фиксировать свою победу, а просто, взяв велик, подошел к Косому.
— Значит так. Это тебе и твоей шобле урок — не надо хамить незнакомым. В следующий раз нарветесь — ответ будет более жестким, — внятно произнес Макс.
После чего сел на свою лайбу и неспешно покатил к выходу со двора.
Вообще-то двора, как такового, у дома, в котором жили Зверевы, не было. Стояли квадратом пять девятиэтажек, в центре была детская и спортивная площадки, возле каждого подъезда стояли лавочки, да перед одним из домов стоял столик, где мужики по вечерам резались в домино. Некое подобие двора, как раньше, в 50-е года, было только за одним из домов — там просто остался незанятым под гаражи или новостройки участок земли. Стояли столбы с проводами, на которых женщины сушили белье, тот же столик для доминошников, детская песочница и старенькая горка, а также беседка, в которой по вечерам тискалось подрастающее поколение.
Все это Максим помнил своей взрослой памятью, поэтому подростку Максиму Звереву не было смысла тратить время на изучение нового района. И он решил просто проехаться по магазинам, так сказать, вспомнить детство золотое.
В гастрономе ассортимент особо не баловал. Привыкший, что в будущем в супермаркетах было все, в нынешней своей ипостаси Максим откровенно затосковал. Четыре вида вареной колбасы, два вида сыра голландского, несколько сортов конфет и весь остальной ассортимент продуктов, где было всего два-три сорта, радости не внушали. Разве что хлебобулочных изделий было много, сортов десять-пятнадцать, начиная с бубликов и заканчивая огромными буханками белого украинского хлеба. Также было полно пряников, причем, сортов пять, все свежайшие, а еще — много самых разных соков: и томатный, и яблочный, и персиковый, и даже березовый. Все в литровых и трехлитровых стеклянных банках. И, что важно — безо всяких консервантов и прочей химии.
Вот только тут Макс спохватился, что не взял с собой денег. И пошел к выходу из гастронома, где оставил своего верного коня.
Велосипед стоял там, где он его и оставил. В советское время велики воровали редко, потому что получать срок за такую мелочь никто не хотел, а пацанам не улыбалось попадать на учет в детскую комнату милиции и портить себе анкету. К тому же покататься можно было и так — взять у любого малолетнего шкета на время, а потом вернуть. Именно это, скорее всего, и собиралась сделать только что троица под предводительством Сашки Косого.
Выйдя из гастронома, Максим решил поехать домой другим путем, ностальгируя по своему детству и заново впитывая старые-новые впечатления. Ведь все он переживал заново — молодое, упругое тело, послушное любому приказу его опытного мозга, езду на велосипеде, легкий сентябрьский теплый ветерок, обдувающий его голову. И вообще — было очень приятно ощущать просто-таки разлитое в воздухе спокойствие и абсолютную безопасность, которая как бы окружала его со всех сторон. К сожалению, в будущем все это было безвозвратно утеряно…
Выезжая за гастроном, Макс вдруг увидел железную клетку, в которой лежали горой арбузы.
«В такой клетке ВСУшники своих „аватаров“ [18] держали», — неожиданно вспомнил сержант Зверев.
Воспоминания спецназовца с позывным Зверь время от времени всплывали в нынешнем подростке, причем иногда совершенно неожиданно и не всегда в тему. Например, если только что навыки ведения рукопашного боя с несколькими противниками для одиннадцатилетнего подростка были очень даже кстати, то картинки из гражданской войны в Украине будущего сейчас резко контрастировали с тем, что окружало Зверева сейчас. И пьяные украинские солдаты, которых сами же украинцы прозвали «аватарами», для нынешнего времени были бы совершенной фантастикой, эдакой антиутопией.
«Да уж, расскажи нынешним военным, что возможно такое — пьяные в дымину военнослужащие на передовых позициях, грабежи и убийства мирного населения, стрельба по жилым кварталам из крупнокалиберной артиллерии, мародерство и продажа боеприпасов врагу — никогда не поверят! Даже фашисты в Великую Отечественную такое не вытворяли» — подумал Зверь.
«Нет, конечно, немецкие зондеркоманды тогда и расстреливали, и сжигали целые деревни, и города бомбили, но, во-первых, то ж были немцы, нацисты, а тут свои… И позициями своими немцы не торговали, и боеприпасами тоже, про грабежи я молчу — фельд-жандармерия там четко работала…», — Макс отвлекся от тяжелых воспоминаний и подошел к клетке с арбузами.