- Жаль, было бы красиво, - вздохнула она.
- Мы уже почти на месте, - я толкнул неприметную дверь, выходящую на еще одну лестницу. – Обещаю, это последний пролет.
Зеленое чудо устала, но продолжила путь. Только чуть вздернула носик, изображая, что она совсем не устала и это не она дышала как паровоз последние две минуты. Я – идиот, почему до мансарды не доехали на лифте? Хотя причину я прекрасно знал. Я опасался, что там в окружении офисов, кабинетов и кафе ее хватятся, заметят и отберут у меня.
Мы вышли на крышу, обнесенную красивым резным парапетом. Здесь находилась вертолетная площадка чуть на возвышении, но, к счастью, места хватило и на смотровую площадку. Мне нравилось сюда приходить, нравилось настолько, что у меня давно уже был сделан дубликат ключей.
Я нашел старое покрывало, оставленное здесь мною, сложил его для нее вдвое, а сам сел рядом на голый бетон. Тот еще хранил тепло, впитанное за целый день от летнего солнца, так что простудиться я точно не боялся. Красавица подобрала подол платья и села рядом, оглядываясь по сторонам. Здесь все выглядело совсем по-другому, все, что осталось внизу, стало таким незначительным. Из своего ящика с инструментами я достал ее недопитую бутылку шампанского, по удивленному взгляду заметил, что она даже не заметила, как прежде я забрал бутылку у нее из рук.
- Спасибо за компанию. Буду надеяться, что теперь алкоголизм обойдет меня стороной, - девушка чуть нахмурила брови. – На это были причины. Я обычно не такая…
Я видел, что она еще хотела что-то сказать, но передумала и просто потянулась к бутылке.
- Я, кстати, Ира, - сказала она, пристально посмотрев мне на грудь.
- Ну, из-за этого то так расстраиваться не стоило, - отшутился я, не сразу сообразил, что она разглядывала бейджик на куртке. Зеленоглазка только фыркнула в ответ.
Мысли ее унеслись далеко отсюда, она заметно занервничала, ее пальцы сжимали и разжимали горлышко бутылки. К самому напитку она больше не притронулась. Хотел бы я узнать, какой козел умудрился ее обидеть, чтобы набить ему морду.
- Какие фильмы ты любишь? – спросил я первое, что пришло мне в голову.
- Фильмы??? – мой вопросы вывел зеленоглазку из самокопания.
- Не фильмы, так книги или игры. Так какие?
Мы проговорили около двух часов, смеялись от души. Зеленоглазка улыбалась, от ее грусти не осталось и следа. Мы так увлеклись, что и не заметили, как поздний вечер принес с собой прохладу. Моя нимфа зябко поежилась от холодного ветра. Я хотел накинуть ей на плечи свою куртку и не удержавшись от соблазна, провел рукой по ее плечам, спине. Провел кончиками пальцев линии, соединяя россыпь родинок на ее теле в незамысловатый узор. Девушка благодарна закуталась в куртку, покраснев от моих прикосновений.
- Моя мама говорила, что у меня не спина, а звездное небо. Поцелованная солнышком…
- Какое вранье! – усмехнулся я, с сожалением убирая руки с ее хрупких плеч.
- Эй, полегче, мамы – это святое, - засмеялась она и откинулась на спину, положив под голову свою маленькую сумочку. Я прилег рядом, облокотившись на один локоть и не сводя с нее глаз.
- Вот именно, а моя мама говорила, что я – солнышко. И я тебя еще не целовал.
Спустя секунду она повернулась ко мне, чуть приоткрыв рот, чтобы прокомментировать мою последнюю фразу. А я только этого и ждал. Я наклонился к ней и поцеловал. Весь вечер я мечтал прикоснуться к ее пухленьким губкам и сейчас они податливо отвечали на каждый мой поцелуй. Я готов был заурчать от удовольствия, когда ее рука скользнула по моим волосам, а язычок лизнул мою нижнюю губу. Она гладила мои плечи, взъерошивала волосы и мне оставалось только помахать на прощание своим тормозам. Она выгибалась под моими руками, таяла словно воск. Я добрался до вожделенной ножки, гладил ее мягкую бархатистую кожу, сминая платье под пальцами. Я нежно огладил ее бедра и от ее стона мою крышу сорвало окончательно. Я готов был целовать каждый сантиметр ее тела, длинную шею, грудь… Я обнял ее за талию, притягивая к себе и она ласковой кошкой выгибала спину и подставляла себя моим рукам. Я сжал одной рукой ее попку, а второй попытался избавить ее от маленьких кружевных трусиков, когда тишину на крыше прорезал звонок ее телефона. Он остался лежать на покрывале рядом с ней, когда она легла, и теперь дисплей современного смартфона светился от входящего вызова и от паршивой картинки с сердечками. Саша – отображалось на телефоне. Она резко подобралась и поправила платье. Не спеша отвечать, она полностью поменялась в лице. А я бессильно сжал кулаки от того, что из моих рук ускользнула желанная женщина.
- Мне, наверное, надо идти, - сказала она, отключив звук и так и не ответив.
На ее лице были растерянность и сожаление, последнего мне было достаточно. Ишь чего захотел, чтобы она принадлежала ему, а не какому-то Саше. Я скрипнул зубами и молча поднялся.
Мы возвращались через пустую мансарду, чувствуя неловкость и обиду. Она теребила пальцами манжету куртки и, видимо, не находила никаких слов для меня. Я вывел ее к лифтам и нажал на кнопку вызова. Только заходя в лифт и протянув мне мою куртку, она решилась поднять на меня свои глаза.
- Удачи, милая, - чувствовал себя последним мудилой, видя, как блестят ее глаза и вздрагивают ресницы.
- Спасибо, Глеб, - двери лифта захлопнулись за ее словами, увозя ее от меня. Руки чесались найти этого Сашу и вытрясти с него все. Так, стоп. Какой на хрен Глеб!?
Глава 7.
Она
Вернувшись в зал ресторана, я застала уже затухающее веселье и слившись с толпой, засобиралась со всеми домой. Я подхватила нашу секретаршу Олечку под руку, и даже не вникая в ее жужжание по поводу всего и не только, стала дожидаться нашей очереди к лифтам. Рядом с ней я себя чувствовала сейчас в безопасности. Олечка представлялась мне крепким щитом от внимания всех мужчин, но куда больше я боялась сама совершить какую-нибудь глупость. Я не должна о нем больше думать, этот Глеб не более, чем развлечение под алкогольным флером. Я уговаривала себя в этом и всю дорогу домой.
Перезванивать Алексу я не стала: он ведь сейчас наверняка уже дома и не один. Но, если честно, мне и не хотелось его слышать. Нужно было разобраться в ситуации и в себе.
Три года я была его любовницей. Он меня баловал, дарил подарки, но самого главного я была лишена. Мне хотелось его внимания, постоянного и признанного, я мечтала о том дне, когда мы перестанем прятаться, когда он поцелует меня при свидетелях, будет принадлежать только мне. Еще ни разу он не был у меня в гостях дольше двух часов. В его кабинете я не была и дольше получаса. Так надо было, так положено. А ради чего? Сейчас вместе с похмельем в голову лез только негатив. Переход в новый офис больше не виделся мне признанием моих профессиональных заслуг, скорее стремлением спрятать от жены свою молодую любовницу. Подарки – не знаками внимания и любви, а способами купить молчание и терпение. Сможет ли он уйти от Марии? Любит ли он ее? А меня?
Я не хочу быть больше просто любовницей. Хочу быть любимой женщиной, ради которой будут совершать безумные и романтические поступки. Мне нужен рядом мужчина, чтобы держал за руку, обнимал, согревал, чтобы мог со мной говорить часами и также непринужденно молчал без тени неловкости, смотрел со мной на звезды. Да, именно звезды. На какой-нибудь крыше. Гладил и целовал. Прикасался нежными пальцами. Был похожим на меня быть может в характере, или имел схожие интересы и хобби. Чтобы в его глаза смотреть как в зеркало, и утопать в них. В двух зеленых озерах, которые смотрят на тебя с непередаваемой страстью, и ты чувствуешь себя самой желанной женщиной в мире. Закрыв глаза, я видела перед собой лицо Глеба, склонившееся надо мной на крыше. Против моей воли он безраздельно завладел всеми моими мыслями.