До тех пор, пока он не начинал рассказывать о себе. И тогда все менялось местами. Моя жизнь оказывалась проста и благообразна, по сравнению с жизнью легионера.
Возможно, ему как раз этого и не хватало — игры в трепетную любовь. Эмоций, а не только физического удовлетворения, которое можно найти в каждом борделе. Он же тоже знает, что это только на несколько дней, без последствий и обязательств.
Игра для нас обоих.
Немного притвориться, что все по-настоящему.
И даже не думать, что красивая — совсем не я, а неизвестная мне девочка Пенелопе, у которой я одолжила тело. Просто сидеть и тихо балдеть рядом с ним.
И как-то почти забыла о кураторе, который остался на берегу, не стал мешать. Но, если оглянуться, я могла видеть его — как он идет по набережной за нами, не отставая, спокойно. Он всегда где-то рядом.
Подбородок Марко касается моих волос. Его сердце часто бьется.
— Расскажи о себе, Пина, — просит он. — Ты ведь издалека? Расскажи, как ты там живешь?
Я боялась рассказывать о себе. Мне казалось, правда разрушит всю магию. Что рассказать? Что я главный бухгалтер фармацевтической конторы? Искусствовед по первому образованию, логистик по второму? Что в реальности выгляжу совсем не так? Что мне за тридцать? Что аллергия на все подряд, больная спина и кредит на машину? Что я пять лет жила с мужиком, который за все это время сказал мне меньше хороших слов, чем Марко за один только вечер? Зачем?
Нет. Немного общих фраз…
— Расскажи лучше ты, — говорила я. — Центурион? А что стало с предыдущим центурионом? Я слышала, ты говорил, что он ушел на пенсию? Он был уже стар и ему тяжело бегать в полях?
— Стар? — Марко весело засмеялся. — Паоло двадцать семь, он на два года старше меня. Я старый? Он просто женился. Отслужил минимальный срок, до полного год остался, но он решил не ждать, уже можно. Его тут девочка ждала. Познакомились еще когда в Тай-да-Каат плыли. И она ждала. Паоло и сейчас уходить не хотел, но она в истерику. Даже к нам приходила, и к начальству. Рыдала, что если он уйдет, то уже не вернется, и как тогда ей дальше жить? Ну, и он сдался.
«До тридцати доживает один на две сотни». Девочка плакала не зря.
Они все понимают это.
Это ведь правда?
— А ты? — спросила я, что-то кольнуло в сердце. — Минимальный срок сколько лет? Ты уже отслужил?
— Минимальный пять. Но уходить без уважительной причины не очень хорошо, никто так не делает. Полный — десять. Да, минимальный я уже отслужил, начал в семнадцать, еще два года. Потом, если все хорошо, дают землю и денег столько, что можно отстроить дом и безбедно жить. В Ларне, конечно. Паоло тоже увезет свою жену в Ларн, молодые волки должны рождаться и жить в стае. Но ему сложнее, только жалование выплатят, а дома своего нет, не в родительский же…
Я даже не представляла, как живут эти волки. Как-то не так…
Как можно так жить?
— И многие ли… — как бы это спросить? — Многие ли получают землю?
Вряд ли многие, земля не бесконечна.
Он реально рассчитывает?
Зачем это мне?
— Пина… — Марко смотрел на меня, легкая улыбка на его губах. — Ты хочешь, спросить, многие ли доживают до такой радости?
Словно обожгло.
Я закусила губу почти до боли. И он, все же, нежно обнял меня, слегка развернул к себе.
— Немногие. Совсем мало. Но это наша жизнь, Пина, такая, какая есть. Служба — это вся наша жизнь. Люди часто удивляются, но я честно не вижу ничего странного. Не понимаю, как можно иначе. Да, большинство из нас живет меньше, чем привыкли люди, зато ярче. Кто еще успевает столько повидать? Мы умеем ценить каждый день и каждое мгновение, а люди тратят годы впустую. Сами люди живут меньше драконов, но разве страдают от этого? Живут себе и живут. И я бы не променял… Двести лет, но при этом — словно мороженая ряба, когда тебе на все плевать, все чувства из тебя вытравили, когда ты даже не можешь быть собой. Да они же едва ли не четверть века убивают на то, чтобы им позволили снять блокатор! Хотят казаться людьми, только совсем не люди. Такая же тварь, как и мы. Могу поспорить, он уже и забыл, когда последний раз раскрывал крылья…
Марко скривился, его ноздри зло дрогнули. Короткий взгляд в сторону берега…
Напряжение. Раздражение даже. Злость и давняя кровная неприязнь.
«Он» — это Рой, да?
Нет, только не это сейчас… Лучше бы я про свою работу рассказала.
Закрыла глаза, решившись, прижавшись щекой к груди Марко, словно стараясь поймать то ускользающее ощущение счастья и легкости… Было же так хорошо!
— Не надо… — попросила тихо.
Он выдохнул, расслабившись, обнял меня и задышал чуть чаще.
— Пина…
— Давай о чем-нибудь другом, хорошо? Я зря спросила это. Не надо…
Его пальцы уже нежно гладили мою спину, их тепло ощущалось даже сквозь платье. Чувствовала, как огонь разгорается в нем.
— Для нас есть только здесь и сейчас, — шепнул Марко. — Всегда только здесь и сейчас.
Только здесь и сейчас, в его объятьях.
Только это имеет значение.
И все же, я не могла отделаться от мысли, что куратор смотрит на нас.
3. Ночь
Нет, до фонтанов мы все же добрались.
Но только потому, что они на той самой площади, что и небольшая гостиница, в которую Марко привел меня.
О, комната на одну ночь! Я впервые чувствовала себя девушкой легкого поведения, и это было страшно весело. Мою безупречную и скучную репутацию давно пора было испортить, и ночь с оборотнем как раз хороший повод.
Марко не захотел идти ко мне. Думаю, дракон-куратор стал тому причиной. Марко хотел чувствовать себя на своей территории, а не пользоваться милостью Гильдии. Рой, конечно, не отставал и не терял нас из виду, до самых дверей. Но остался снаружи. Интересно, он будет ждать там всю ночь?
Я чувствовала себя школьницей, которая впервые, тайком пробует крепкий алкоголь в компании. Студенткой, которая впервые говорит маме, что останется на ночь у подруги, а сама…
Волнующе.
Вот так, с незнакомым мужчиной…
Я даже не знала, чего мне от него ждать. Оборотень же.
Марко расплатился сразу.
— Сандра! — крикнул хозяин. — Поменяй простыни. Видишь, сеньор — легионер!
Я не поняла.
— Чистые простыни только легионерам? — шепнула я, усмехнулась, было так странно.
— Темные, — ответил Марко. — Темно-синие здесь. Кровь плохо отстирывается. Тебе не говорили? У оборотней, вроде меня, иногда прорывается начало превращения в зверя. Но ты не бойся, это совсем не опасно, обычно только чуть-чуть шерсти на спине и на руках, дальше блокатор не дает. Иногда волосы прорастают так резко, что выступают капли крови. Не много. Но белье пачкается. Разумные хозяева предусматривают такое заранее.
Он улыбался. Немного насмешливо, немного смущенно. Словно говоря: «ты разве не знала, что я за тварь?»
— Кровь? А тебе не больно? — осторожно спросила я.
Он мотнул головой.
— Не больно. В такие минуты вообще не до этого… Превращение — часть меня самого, это привычно с детства. Нет… Ты только не бойся, ладно? Я никогда не сделаю тебе больно.
У него были такие глаза…
Он взял меня за руку, словно опасаясь, что я могу передумать.
Поздно передумывать. И потом — я ему верю.
Кроме свежих темно-синих простыней Сандра принесла нам бутылку красного вина, бокалы, какие-то пироженки, маленькие рогалики с беконом, немного сыра и орехов.
Комната небольшая, но чистая, светлая, добротная мебель, явно не из дешевых. Судя по всему, деньги у Марко есть, может себе позволить. Интересно, он тут бывает часто?
Он так привычно расстегнул сюртук, снял, повесил на спинку стула. Темно-синий, под цвет простыней. Тоже, чтобы не видно было?
Потом откупорил бутылку и налил вина.
— Хочешь? Немного…
Я кивнула.
Попыталась взять, поняла, что дрожат пальцы. Надо успокоиться…
— Ну, что ты? — Марко подошел, обнял, заглядывая мне в глаза. — Все хорошо?