Так, во всяком случае, он сказал своим сослуживцам. Что могло быть печальнее подобного конца, завершившего столь блестяще начавшуюся карьеру военного моряка?! Все офицеры могли воочию видеть, как терзается их бедный Шерри, как мучает его сама мысль о том, что он вынужден навсегда сойти на берег, передав свой корабль в чужие руки. Его, по всей видимости, нисколько не утешала мысль о том, что отец оставил ему в наследство огромное состояние.
Моряков не смущало то, что сам «бедный» Шерри не произнес ни слова сожаления по поводу своей отставки. Они не догадывались о том, что капитан испытывал досаду, находясь здесь, на военном корабле, вместе с дюжиной престарелых адмиралов, настроенных довольно воинственно. Шеридан не стал также разочаровывать своих друзей рассказом о том, что его сестра — мнимая калека — на самом деле было прекрасной куртизанкой с черными очами, искушенной в искусстве любви, а сам он всю жизнь ненавидел своего почившего отца лютой ненавистью, впрочем, отец платил ему той же монетой. Что же касается огромного состояния, то оно, скорее всего, было завещано публичному дому в Спайтелфилде. Шеридан Дрейк умел держать язык за зубами и поэтому только мрачно улыбался в ответ на дружеские речи и ободряющие взгляды. Он никогда не лгал без крайней надобности.
Однако сейчас не время было копаться в воспоминаниях и долго размышлять — на верхней палубе становилось слишком жарко даже для легендарных героев. Казалось, вице-адмирал Кодрингтон не желает замечать этого — и неудивительно, старый дурень перенесся в своем воображении на двадцать два года назад и представлял себе сейчас, что вновь командует военным судном в победоносной битве при Трафадгаре. Он, похоже, даже не заметил, что вражеские снаряды нанесли значительный ущерб его судну. У Шеридана перехватило дыхание от страха, когда он услышал характерный свист летящего снаряда. Он закрыл глаза и застонал.
Палуба задрожала от очередного залпа орудия, этот грохот был заглушен плеском воды, в которую — слава Богу! — упал вражеский снаряд, так и не долетев до флагмана. Поднявшийся мощный фонтан брызг окатил Шеридана с головы до ног. Выругавшись в сердцах, он отряхнул свой темно-синий китель. Если один из этих проклятых снарядов все же упадет на палубу и разорвется, все судно, трюм которого начинен порохом, взлетит на воздух. И тогда уже будет не столь важно, с почестями или без оных проводили сослуживцы капитана Дрейка, подавшего в отставку, — мелкие кусочки его тела далеко разлетятся по заливу Наварино.
Нет, Шеридан был по горло сыт всей этой бессмыслицей! Как всякий герой, наделенный разумом и инстинктом самосохранения, он составил план своего спасения. Конечно, это был довольно рискованный план, и дело могло не выгореть, но другого выхода у Дрейка не было, а обстоятельства заставляли действовать не раздумывая. Он выхватил свою шпагу, стараясь придать себе более решительный вид этим театральным жестом, и яростно устремился к Кодрингтону, стоявшему вместе с офицерами флагманского судна и наблюдавшему за спуском на воду шлюпки, — шлюпки, на борту которой Шеридан хотел во что бы то ни стало оказаться. Когда он уже почти вплотную приблизился к ним, снова раздался жуткий нарастающий звук летящего снаряда. Дрейк глянул туда, где возвышались мачты, и оцепенел, поняв, что все кончено" его план, его жизнь, его будущее — все рухнуло! Снаряд был послан точно в цель. Охваченный паникой, Шеридан не мог отделаться от одной мысли — ему подумалось, что с ним сыграли злую шутку. Он терпеть не мог злых шуток. То, что он оказался на военной службе, случилось в результате озорной шалости, и это иначе, чем злой шуткой, не назовешь.