– Спасибо, – едва слышно сказала я. И вытерла глаза.
– Не плачь, девочка. Еще не хватало…
Я глубоко задышала, стараясь взять себя в руки.
– Только я вот чего не понимаю, – задумчиво проговорила заведующая кафедрой и забарабанила пальцами по столу. – Полковник Гилмор… Уже не полковник. Все время забываю, что с недавних пор он и генерал, и барон в придачу – так вот – Гилмор – человек приличный. Адекватный. С чего его так понесло?
– Приличный… – горько усмехнулась я, с содроганием вспоминая нашу встречу. Ужас!
– И маг он сильный, – будто и не слышала меня целительница, – Слишком сильный для того, чтобы сын смог его обмануть…
– Вы хотите сказать… Вы верите в то, что я действительно совратила четырнадцатилетнего ребенка?.. – в ушах загудело, стало нечем дышать…
– Рене. Да успокойся ты! – пробился сквозь гул голос начальницы.
Под нос сунули колбочку с успокоительным:
– Пей!
Я послушалась.
– Сама еще ребенок, – проворчала миледи Бартон. – Только что лечишь хорошо…
– А меня Генри бросил, – внезапно сказала я.
– Есть что-то хорошее и в этой истории, – неожиданно услышала я в ответ.
– Что?!
– Он мне не нравился, – отрезала начальница. – Твой жених. Не нравился – и все.
– Тяф! Чифф…Фырррр.
Я гладила рыжую шерстку, не зная, что сказать. С одной стороны – недопустимо такое слушать про близкого человека. С другой стороны – он сам меня сегодня и бросил…
– Итак, милорд Гилмор… – не обращая внимания на мои чувства, продолжила целительница. – Заместитель командующего Тигверда. Командир розыскников, которых в империи называют нюхачами. Говорят, они способны по запаху найти все, что угодно. И кого угодно. Личный друг – и командующего Тигверда, и милорда Милфорда – бывшего начальника имперской контрразведки. Кристально честный, прекрасно воспитанный, безусловно преданный императору. Вдовец. Сын – единственный, любимый. И возникает вопрос…
– Какой?
– Все тот же… Как такого отца – смог обмануть мальчишка? Потому что, если милорд Гилмор принесся – да еще и в таком гневе, то был уверен, что сын сказал правду.
– Не знаю, – я вздохнула с облегчением. Мне верят!
– Перед тем, как появится его величество, необходимо выяснить этот вопрос. Я, конечно, далека от мысли, что юному баронету удастся обмануть самого императора. Однако…
Миледи Бартон допила вино. И ушла.
В моей спальне наверху был огромный шкаф. Задняя стенка отодвигалась, открывая лесенку, которая вела прямо на крышу. Когда бы я ни решила полюбоваться закатом – Чуфи была уже там. Ждала меня.
Мы часто сидели на крыше и смотрели на закат. Лисы обожают смотреть на закат. Это их любимое времяпрепровождение. К рассветам, кстати, они равнодушны.
Но не Чуфи приучила меня. Мы просто в этом плане были схожи. Любоваться закатами научила бабушка.
– Плохо, девочка… Плохо…
– Почему плохо, бабушка? Красиво!
– Цвет не тот. Кровавый закат к беде. Рыжий – к счастью. Давно его не было, рыжего заката.
Мы гадали на закатах, собирали травы, топили зимой почерневший камин. Рыжий закат, о котором говорила бабушка, я видела лишь однажды. В тот год учитель Ирвин забрал меня в Академию. А тогда, когда бабушка испугалась огнем полыхающего неба, горе случилось в деревне – умерла старая травница Ривва. Вот и думай – верить во все это или нет.
Мы с Чуфи сидели молча, не мигая всматриваясь в будто залитый еще теплой кровью горизонт до тех пор, пока последняя алая ниточка не растаяла в ночной темноте. Мне не было страшно. Все уже случилось. Мир рухнул. Я потеряла любовь и доброе имя. Все. Все, что у меня было…
Закат исчез, уступив место звездам. Яркие, они зажглись над головой. Прекрасные, далекие, равнодушные. А небо щеголяло закатами, небо сияло звездами и…
Звезда упала! Надо же…
– Чуфи, ты видела? Ты это видела?
– Чиффф…фыррр….тяф!
– И что теперь? Загадать желание? Что можно пожелать в день, когда ты все потеряла, Чуф? Знаешь, загадай ты, а? И… пойдем спать.
***
– Рене… Рене… Вставай, детка! Пора!
Мама склонилась над моей кроваткой. Молодая, красивая. Ее мягкие, рыжие волосы щекотали лицо. Они пахли травами и вились колечками. Такими же, как у меня! Скоро я вырасту, и стану такой же красивой.
– Мама! Мамочка!
Захотелось сказать, как скучаю. Как тоскую по ним с папой. Как плачу по ночам, когда понимаю, что не могу вспомнить их лица.
На той пограничной заставе, где служил отец, полегли все. Когда прибыла помощь, обнаружили вырезанных военных, их жен, детей. Даже скот был уничтожен. И только один выживший ребенок с рыжими кудрявыми волосами. Я.
– Пойдем, девочка! Пойдем со мной… Пойдем, Рене!
– Куда, мамочка?
– К папе, милая. Он скучает.
И я пошла. Мама удалялась все дальше, а я шла все быстрей и быстрей, боясь потерять ее из виду. Вдруг мама исчезнет, и я опять останусь одна? Я торопилась, задыхалась от бега. Потом мне показалось, что я бегу по кругу – только с каждым шагом поднимаюсь все выше и выше. Это было так хорошо. Так правильно, что я засмеялась.
И тут я поняла, что до мамы, до покоя остался всего лишь один шаг…
Но кто-то мешал мне его сделать!
– Нет! Пусти! Мама! Мамочка!
Птицей, попавшей в силки, я рванулась из чужих рук, забилась, закричала, заплакала…
– Нет! Мамочка, неееет!
Уши будто забили чем-то. Стук в висках. Боль в груди. И голос. Смутно знакомый, будто издалека:
– Не могу удержать, скорее…
Открыла глаза, будто из сна вынырнула – холодно, холодно-то как и…высоко!
– Мама!
Вершина башни факультета воздушных магов. Эта башня – самая высокая во всем здании. На ней обычно проводили практические занятия. Не самое лучшее место для ночных прогулок, особенно если стоять на самом краешке перил…Страшно! И холодно.
– Как я здесь очутилась? – голоса почти не было – наверное, сорвала.
– Вас зачаровали. Кто-то приложил очень много усилий для того, чтобы вы сбросились вниз, – раздался голос нашего ректора. – Я один не смог привести вас в чувство. Пришлось звать коллег на помощь.
Я представила, что могло произойти – и тело забилось в ознобе. Меня обняли. Прижали к себе. Крепко. И…нежно.
– Все хорошо, – прошептал мне на ухо Швангау
Тут я наконец осознала, что меня держит на руках высокое начальство. Попыталась высвободиться. Не получилось:
– Прекратите, – приказал ректор. – Во-первых, вы босиком. А во-вторых, я не настолько вам доверяю. Вдруг еще что случиться…
Огляделась. Рядом с милордом стояли заведующие кафедрами воздуха, огня и земли. И я с распущенными волосами и в ночной рубашке. Позорище…
– Уголовную полицию вызывать будем? – спросил милорд Меграс, заведующий кафедрой земли.
– Думаю, придется, – кивнул милорд Швангау. – Мы не можем игнорировать то, что произошло. Это слишком опасно.
– А как вы… оказались на башне? – я начала понимать, что же произошло.
– Вчера, – начал милорд Швангау больше размышляя сам с собой, нежели стараясь удовлетворить мое любопытство, – я повесил на вас охранку. На всякий случай. Ясно же, что кто-то намеренно пытается скомпрометировать университет, и нечто подобное я предполагал.
– Великолепная предосторожность! – одобрительно отозвался милорд Бартон – муж моей заведующей. – А то было бы очень удобно для наших оппонентов. Раз – а с утра преподавательницы нет. Есть ее хладное тело. И никаких разбирательств. Кстати, моя супруга тоже попросила меня кинуть на девушку охранительное заклинание. Удивительно то, что оно не сработало – меня вызвали вы, милорд.
– Не расстраивайтесь. Мое тоже.
– То есть?
– Не сработало. Мы имеем дело с очень сильным противником. Оба заклинания были блокированы, а ведь мы с вами не самые слабые маги Империи, хочется верить…
– Так как же вы узнали?
– Лисица. Огромная ярко-рыжая лисица! Она залезла ко мне в окно, и буквально заставила идти следом за ней! Надо будет усилить охрану территории. Рене, может быть, вас тоже напугала лисица?