Последовавшая дуэль -- как же без нее? -- произошедшая после выздоровления капитана, прошла не со столь печальными последствиями для Радека. Всего лишь проткнутое шпагой правое плечо. После чего капитан и майор нежданно подружились.
Сестрица, помнится, тогда еще не вдовая, на его рассказ об этой истории только усмехнулась, да заявила: «Как мальчишки, ей-Богу! Сначала отмутузят один другого, и дружат потом по этому поводу». Ну, в детстве она, помнится, была тем еще сорванцом в юбке, так что оханья, закатывания глаз и обмороков Эрвин от нее и не ожидал.
Дальнейшая служба фон Эльке протекала достаточно безоблачно, если слово это применимо к воинской судьбе. Не считающий возможным праздновать труса, он отличился в Магдебурской кампании, а затем и в Рейнском походе, лично захватив полковое знамя противника в деле при Трех фольварках. За последнее он, кроме ордена, получил еще и полковничьи эполеты и принял командование Кирхенбургским мушкетерским полком, командир которого был убит все в той же баталии.
И вот теперь, пять лет спустя, он уже командовал собственной бригадой. Конечно, то, что он был образцовым офицером и его полк числился среди лучших, свою роль сыграло, и не малую, но еще большее значение имело, и Эрвин отлично отдавал себе в этом отчет, его довольно близкое родство с Их Светлейшим Сиятельством. Ну и, наверное, та мимолетная интрижка, которую позволила себе сестра с фельдмаршалом фон Бергом, покинувшая Его Высокопревосходительство почти сразу после того, как Эльке получил чин бригадного генерала в дивизии эрцгерцога-наследника.
И бригада его нынче стояла на пути возможного следования всей померанской армии, что вряд ли могло радовать.
Обойдя посты, Эрвин все же вернулся в свой шатер, завернулся в несколько одеял разом и отправился в объятия Гипноса, несмотря на промозглый холод и влажную форму. Ничего такого особенного молодому человеку в эту ночь не снилось, а если и снилось, то он этого не запомнил, так что расставаться со сном, когда, незадолго до рассвета, чья-то рука аккуратно тронула его за плечо, было не жалко. Хотя, справедливости ради надо заметить, что поспать еще хоть по часу на каждый глаз фон Эльке однозначно не отказался бы.
-- Ах, это вы, фон Штоц, -- произнес он, разглядев в сумраке палатки, освещаемой лишь углями в жаровне, лицо разбудившего его человека. -- Что случилось, виконт?
-- Противник, герр генерал, -- ответил ему невысокий худощавый юноша в форме корнета егерей. -- Мы обнаружили колонну померанцев на подступах к Бранденштейну и поспешили предупредить вас. Нынче их передовые части, верно, уже миновали Шлиз и подходят к Ойттерсдорфу.
-- Проклятье! -- фон Эльке мигом оказался на ногах. -- Неужто Кабюшо заставил своих солдат совершить ночной переход?
-- Боюсь что так, граф, -- кивнул фон Штоц. -- Мы опознали кавалеристов Граверта, так что сомнений нет -- на нас двигается дивизия фон Зюшвица. Лишь туман и их утомленность позволили моему взводу явиться к вам первыми. Изволите распорядиться насчет сигнала тревоги, герр генерал?
Эрвин откинул полог палатки, впуская внутрь свежий (и очень холодный) воздух, и оглядел окрестности. Вернее -- попытался это сделать: уже в дюжине-другой шагов все тонуло в непроницаемом туманном мареве, сквозь который, будто издалека, просвечивали неверным светом огни солдатских костров.
-- Сколько, по-вашему, они будут добираться до нас, корнет? -- вопросом на вопрос ответил фон Эльке.
-- Трудно сказать, герр генерал. Думаю, что передовые части появятся не ранее чем через полтора-два часа. Разъездов противника мы не заметили -- видимо Граверт боится потерять их в этом киселе, -- фон Штоц кивнул в сторону выхода. -- А может, ожидает встретить нас не ранее чем под Аурумштадтом.
-- Лишь бы они не двинулись на Гюшиц и Фюртен через Люму, -- буркнул себе под нос Эрвин.
Диспозиция, в общем-то, была не сложна -- бригада фон Эльке оседлала дорогу при самом ее входе в лес, оставив в тылу важный стратегический перекресток у местечка Фюртен. Возможность отступить, безусловно, это сильно снижало -- построй еще баталии в колонны, да уведи по лесной дороге -- но место было уж шибко удобным: если противник не намерен потерять полдня в обходном маневре, то принужден будет атаковать бригаду в лоб. Атаковать, причем, на довольно узком промежутке между заболоченными лесами и оврагами, разворачиваясь в строй с марша, под перекрестным огнем конноартиллеристов.
Три-четыре, а коли повезет -- и пять полков Эрвин рассчитывал вполне удержать. А коль дело будет грозить штыковой -- что ж, он не даром спрятал своих драгун в лощине на фланге. Наступающие колонны, быть может, и смогли бы остановить бравых, хотя и немногочисленных, кавалеристов Розена встречным залпом, а вот развернутым в линии не удалось бы сделать этого никак.
Однако доклад егерей ломал все планы: кавалерийская бригада Граверта входила в состав дивизии генерала фон Зюшвица -- командующего авангардом армии противника, а означать это могло лишь одно. На бригаду Эрвина движется если и не вся померанская армия, то большая ее часть. Дорог, по которым Кабюшо мог бы пройти мимо, было лишь две, но одна заставляла бы противника забрать далеко на запад, а вторая -- проламываться через леса.
-- Извольте отдохнуть, виконт, -- наконец, ответил фон Эльке. -- Я же пока разбужу тех спящих в углу палатки сурков, которых Господь, не иначе как по недоразумению, назначил мне в адъютанты. Юнкера -- подъем!!!
Последнюю фразу генерал проорал над кучкой сбившихся, словно щенки в коробке, мальчишек, ночующих в палатке своего командира и, теоретически, должных выполнить любую его прихоть в самое неожиданное время суток.
-- Не надо так хлопать глазами, баронет, -- уже спокойнее добавил он, наблюдая ошалелые лица молодых людей. -- Извольте срочно созвать офицеров бригады на военный совет. И передайте им, чтобы капралы тихо подняли личный состав и начали строить согласно диспозиции. Ну же, юноши! Марш-марш!
Какую-то четверть часа спустя палатка генерала была полна старшими офицерами бригады. Был здесь и командир конной артиллерии, и командующие мушкетерских баталий со своими заместителями, и могучий капитан-гренадер фон Реутов, и даже фон Штоц. Последним явился Розен.
-- Прошу извинить, герр генерал, отводил эскадрон на позицию, -- произнес он, стремительным шагом входя в палатку.
-- Вестового к эрцгерцогу направили? -- спросил фон Эльке.
-- Так точно.
-- Что ж, господа, давайте обсудим последние организационные моменты, -- Эрвин склонился над картой, освещаемой парой дюжин свечей. -- Противник наступает на нас скорым маршем -- насколько ему позволяет туман, -- так что разработанный нами план правильной баталии катится ко всем чертям. Как можно видеть, два из шести орудий капитана Хортманна не смогут поражать противника в силу скверной видимости -- лишь если противник попытается охватить наш левый фланг, они смогут вступить в дело. Опять же, строй наш чрезмерно растянут, что из-за столь плотного тумана совершенно утрачивает смысл. Не думаю, что противник рискнет наступать широким фронтом -- так недолго потерять управление войсками. Из хороших новостей у нас имеется невозможность для противника применить свое подавляющее превосходство в артиллерии. Прошу высказывать предложения по плану будущей баталии и помнить, что время дорого.
-- Предлагаю немедля перевезти лавофланговые орудия к центру, дабы дать картечный залп по приближающимся колоннам, -- произнес фон Штоц. -- Мои егеря, да если еще хоть одна баталия в пределе видимости... Они ж, на марше, нас увидят не ранее залпа. До полной баталии или эскадрона разом можем выбить, господа!
-- Ага. Зато услышат они наши перемещения очень легко, -- хмыкнул Хортманн. -- Вы, виконт, представляете, на какое расстояние в тумане звуки хорошо слышны? А разговеется погода, пойдут нам в левый фланг, что делать прикажете?
-- Они могут принять это за свои передвижения.
-- Слушайте, фон Штоц, -- вздохнул Розен, -- они же враги, а не идиоты! Верно я говорю, герр Пилипчук?