-- Сашка, вставай, форму тебе приготовили, так что собирайся.
-- А, это ты, Сергей. Вот непоседливый. Сам не спишь, и другим не даешь.
- Давай, быстро приводи себя в порядок, и идем к командиру полка знакомиться, там же и пообедаем.
К счастью, бриться меня не заставляли. Об этой проблеме я подумаю позже, когда будет время. Естественно, в двадцать первом веке я брился только электрической бритвой, а здесь нет даже безопасной. Когда я представляю себе, что придется подносить к лицу острое лезвие, и елозить им туда-сюда, меня просто охватывает дрожь. Конечно, я себя заставлю. Но вот какая будет реакция окружающих, когда все увидят мое исполосованное многочисленными порезами лицо, даже думать не хотелось. Ладно, потом навру Сергею, что всегда брился в парикмахерской, и попрошу его провести мастер-класс для чайника.
По дороге я заглянул к старшине, и напомнил, чтобы бойцы почистили ствол сорокапятки, а заодно собрали стреляные гильзы и отправили их на склад. Свиридов конечно поворчал, но возражать не стал. Пока артиллеристов нет, нам самим приходится заботиться о своей пушке.
Пока мы шли, командир вручил мне командирскую корочку, и обрадовал меня новостью, что за ночь всех немцев с плацдарма окончательно выбили. Я и сам заметил, что стрельбы на юге почти не слышно. Но всю мою радость омрачали мысли о грозном особом отделе, который позже переименуют в СМЕРШ. Разумеется, мне было известно, что басни о "кровавой гэбне" не имеют ничего общего с действительностью. Но я то действительно появился на линии фронта без всяких документов, и нет ни одного человека, который мог бы подтвердить мою личность.
-- Слушай, Сергей, а особист Соколова в лицо знает?
-- Конечно, Танин его знает. Ты же не думаешь, что мы можем принять тебя без согласия особого отдела.
-- И что, теперь там меня должны проверять? Но у меня же настоящих документов нет.
-- Ну зачем же, тебя бой проверил. А особист только рад был. Сам видел, командиров в полку не хватает.
Немного успокоившись, я открыл командирское удостоверение. Оказывается, Соколов был моим полным тезкой. Лицо на фотографии, конечно, не мое, но сходство имеется. Единственное серьезное отличие - это возраст. Мне тридцать шесть лет, а по документам только двадцать пять. Ну ничего, я и так выгляжу моложе своего возраста, а тут у нас еще и война, которая людей быстро старит - все измотанные, невыспавшиеся, в состоянии постоянного стресса. Так что с этой стороны ко мне никто не придерется.
Штаб полка находился в уцелевшем подвале большого разрушенного дома. Присмотревшись, я понял, что дом был не разбомблен, а аккуратно разобран. Бревна были сложены в несколько слоев, чтобы служить дополнительной защитой, но издалека создавалась иллюзия развалин. Вход в подвал был замаскирован. Часовые у входа не маячили, а скрытно расположились в кустах. Так что первое впечатление было самое благоприятное.
Увидев, как я одобрительно рассматриваю расположение штаба, комбат с гордость сказал:
- Наш командир уже две войны прошел. Он у нас во какой. Ну, заходи скорее.
Командир полка Козлов [1] оказался пожилым капитаном, с военной выправкой. Вероятно, был призван из запаса, как и многие другие - решил я про себя.
Старлей на ходу буркнул "здравия желаю, тащ капитан", и юркнул к столу. Я вытянулся по стойке смирно, чего не делал уже лет двенадцать, и начал представляться.
-- Товарищ капитан, разрешите доложить.
-- Садитесь к столу, товарищ Соколов, - прервал он мое уставное приветствие. - Я хотел с вами познакомится в неформальной обстановке. Да и ваш комбат предложил обмыть новое назначение, раз выдалось затишье.
Ах, вот почему у Иванова глаза были такие хитрые, а лицо обрадованное, когда мы сюда шли.
-- Мы с вами побеседуем, я ознакомлю вас с текущей обстановкой и оценю уровень ваших знаний. Пока мы за столом, называйте меня просто по имени отчеству - Андрей Андреевич.
Иванов уже разлил по кружкам прозрачную жидкость из обычного чайника, нарезал хлеб и открыл несколько банок консервов. И как только он все успел за несколько секунд.
-- Вы Александр Иванович спирт пьете? По приказу ГКО теперь всем бойцам передовой линии ежедневно положены сто граммов водки в день. Но нам пока вместо водки выдают пищевой спирт.
-- Я, в общем-то, не пьющий, но тут отказываться не буду.
-- Наш ротный еще и не курит. Просто ангел. - Одобрительно, но с ехидством, заметил комбат.
-- А ты Сергей, когда на фронт прибыл?
-- В аккурат первого числа в составе 676 маршевого батальона, так что как раз успел под раздачу наркомовских ста грамм.
Проглотив полстакана самодельной водки, я быстро запил чаем, и приступил к мясным консервам.
- Ешьте больше, Александр Иванович, у нас за последние недели много раненых выбыло, а довольствие пока не сократили. Так что двойную порцию мяса мы иногда можем себе позволить.
На мою усмешку оба вопросительно глянули на меня.
-- Анекдот вспомнил - пояснил я. Командир посмотрел фильм про Чапаева, и решил ему подражать.
- Приходишь ты ко мне - объясняет он бойцам - а я чай пью, и ты садись чай пить. Или, приходишь ты ко мне, а я мясо ем, и ты тоже садись чай пить.
-- Хм, а я ведь воевал под началом Чапаева в Гражданскую. Внешне актер Бабочкин на него не похож, но вот стиль общения и фразы подмечены верно. Кстати, меня он чаем тоже поил. А его сына я встречал в июле под Невелем, где он командовал артдивизионом.
Когда мясо с хлебом исчезло, на стол выложили сухари.
- Печенье и масло из компайка мы в госпиталь отдаем. - Пояснил Иванов. - Твой паек кстати тоже. Ты же не против?
- Андрей Андреевич, я хотел бы больше узнать о нашей части. Кто командует дивизией?
-- Обязанности командующего исполняет начштаба, пока не пришлют нового командира. А предыдущий - полковник Гвоздев погиб 8 сентября.
Капитан достал газету и протянул мне. На первой странице была заметка о гибели командира 179-й СД в бою под Андреаполем.
-- Где? - я закашлялся, и ошарашено смотрел на капитана. Это же битва византийцев с готами. Тут что, одни попаданцы собрались?
-- Это город в пяти километрах к северу отсюда. А вы, конечно, вспомнили о битве при Адрианополисе в 378 году, когда в сражении погиб римский император Валент. - Козлов мягко улыбнулся, усталость сошла с его лица, и стало ясно, что ему не больше сорока пяти лет.
-- Да, признаться, похожие названия городов сбили меня с толку. К тому же та битва тоже была с германцами, только с готами.
-- Надо сказать, ситуация тогда была любопытная. Римский император, правивший христианской страной был язычником, а варвары с которыми он воевал, были почти поголовно христианами.
-- А вы тоже образованный человек.
-- Я до революции был поручиком царской армии. Конечно, не довоенным кадровым офицером, тех почти не осталось, но образование получил хорошее.
-- С началом войны вас призвали из запаса?
-- Нет, я как надел военную форму еще в первую мировую, так уже больше четверти века ее не снимаю.
-- А - я запнулся, - вас, наверное, в тридцать седьмом году посадили по ложному доносу, как товарища Рокоссовского, - я специально выделил слово "товарища" - а потом долго разбирались?
Увидев мое вытянувшееся лицо, он невольно усмехнулся.
-- Сидеть мне к счастью, не пришлось, а вот в звании действительно понизили. Ну что же, время тогда было суровое. Наш командарм - генерал Юшкевич тогда тоже больше года провел в тюрьме. Его посадили как раз в самом конце ежовских репрессий. При Берии все дела начали пересматривать, но ждать Юшкевичу пришлось долго.