– Один карат – пятьсот-шестьсот тысяч рублей. Вот этот камень приблизительно один карат и есть. Вот этот – два, может быть, чуть больше. Карат – это всего ноль целых два десятых грамма. Так что в носовом платочке, в котором вы камни так небрежно принесли, миллионов пятнадцать-двадцать. Такие ценности в броневике и с охраной перевозить надо.
Алексей не мог поверить своим ушам. Он в тайге их выкинуть хотел, а оказывается это – целое состояние.
Он собрал камни в носовой платок и сунул их в карман.
– Спасибо, профессор, за консультацию. Думаю, вы понимаете, что о нашем разговоре…
– Да-да, конечно! Молчок!
– До свиданья, вы очень нам помогли.
Алексей вышел из Горного института в абсолютной прострации. В кармане – состояние! А он их дома небрежно в сумке держит, и дверь не очень прочная, деревянная, правда из настоящего дерева старой работы.
Он пытался сообразить, что ему сейчас делать. Поделиться новостью ни с кем нельзя. Сдать государству? Вариант, но его обязательно спросят: где взял? А про убитых им зэков Алексею рассказывать вовсе не хотелось.
Голова шла кругом. Звонить Наталье? Нельзя. Вернее, поболтать можно, но не о камнях. Мало того, что любой женщине секреты доверять нельзя, так ведь и сотовая связь прослушивается полицией и ФСБ.
Алексей не придумал ничего лучшего, как вернуться домой – надо было обмозговать сложившиеся обстоятельства в спокойной обстановке, слишком всё серьёзно. Если кто узнает – неприятностей не миновать.
Пока он ехал в трамвае, казалось – узелок с камнями жжёт карман.
Уже дома Алексей развернул носовой платок и уселся за столом. Надо же, безликие камешки – и такая цена! Да он за всю жизнь честной службой столько не заработает! Стоп, профессор сказал, что один камень – не алмаз. Вот только какой? Он не запомнил: все камни были похожи и отличались только по размеру. Кстати, профессор упоминал, что алмазы холодные на ощупь.
Он взял один камень в руку. В самом деле, прохладный. И другой такой же, и третий… Взял ещё один камень. Края у него не острые – округлые, как у гальки, обкатанные водой. Как он попал сюда, к алмазам?
Алексей потёр камень пальцем. Под слоем въевшейся, спрессованной пыли появились чёрточки, напоминающие древние руны.
Он потёр камень сильнее – уже всей ладонью. Камень потеплел, даже горячим на ощупь стал. Только у Алексея внезапно заболела голова, задрожали, как в летнем мареве в зной, и сделались расплывчатыми очертания мебели и дверных проёмов. Голова закружилась, он ухватился одной рукой за стол и, держа в другой камень, прикрыл глаза.
Через несколько секунд головокружение прекратилось. Почувствовав себя лучше, Алексей открыл глаза. Сроду такими полуобморочными состояниями он не страдал. Или это авиакатастрофа так на него повлияла? Врач в Екатеринбурге хоть и осматривал, но без анализов. Вдруг он сотрясение мозга получил? Хотя жалоб на здоровье у него никаких как тогда, так и сейчас не было. Но с головой явно что-то не в порядке.
Алексей чётко помнил, что находился в комнате на съёмной квартире, а сейчас перед ним была мощённая булыжником дорога.
Камень, который держал в руке, Алексей сунул в карман – он не связал происшедшее с ним. Что с того, что на камешке проступили чёрточки, похожие на древние руны? В музеях таких полно.
Но сначала надо определиться, куда он попал, где Питер и в какую сторону идти? Был он как-то на службе в Калининграде, бывшем немецком Кёнигсберге. Так вот там брусчатка очень похожа на эту, на которой сейчас стоял Алексей. Нет, наверняка у него какой-то провал в памяти. Уехал в Калининград, а сам переезд забыл. Тем более что от Питера до Калининграда не так далеко, паромы ходят.
Сзади, пока довольно далеко, послышались тяжёлые шаги множества людей – так ходят строем солдаты.
Алексей обернулся и остолбенел: по дороге из-за поворота действительно выходила колонна пехоты, но только не Российской армии – шли настоящие гоплиты. Сандалии на деревянной подошве, туники, в левой руке – тяжёлый щит скутум, на бедре – короткий меч в ножнах. На головах шлемы, только не стальные, как сейчас, а бронзовые, у некоторых с поперечным гребнем, у других – с продольным. Шли самые настоящие римские солдаты, какими он их видел в исторических фильмах. Впрочем, у древних греков одеяния тоже похожие, только щиты небольшие и круглые. Но точно утверждать он бы не взялся, не историк. В музеи ходил иногда, фильмы любил смотреть – того же «Гладиатора». Умеют же делать в Голливуде! У нас же только ремейки вроде «Служебный роман-2», «Ирония судьбы-2», «Кавказская пленница-2». И хоть бы один новый фильм оказался равен по качеству старому – тьфу!
Колонна подошла ближе, и Алексей сошёл с дороги! Тяжёлая поступь сотен ног, пыль, запах пота, кожи, доспехов, чеснока. Это же сколько чеснока съесть надо, чтобы так пахнуть?
Мимо Алексея промаршировало не меньше тысячи воинов. Они поглядывали на него косо, но прошли молча. За ними идти? А вдруг они в дальнем походе – на тех же древних германцев?
Становилось жарко. Он в рубашке и брюках взмок. Солнце жарило немилосердно, хотелось пить.
Алексей двинулся в ту сторону, откуда показалась колонна. На вид солдаты были довольно свежими, не пропылёнными, а стало быть, вышли из города, причём близкого.
Город оказался ближе, чем Алексей думал. Едва он зашёл за поворот, как прямо перед ним в долине открылись городские постройки. На беглый взгляд, город был невелик – так, небольшой районный центр, тысяч на тридцать жителей, как не меньше. Постройки в один, редко – два этажа, каменные, земли вокруг полно.
Алексей бодро зашагал к городу. Слева на деревьях он увидел какие-то плоды. Ему стало интересно, и он сошёл с дороги, зайдя под крону. Ни на вишни, ни на сливы плоды не были похожи, по форме и размеру одинаковы.
Он сорвал плод, сунул в рот, разжевал. Так это же оливки! Ел он их как-то, не понравились. Но как они растут, видел впервые.
Откуда ни возьмись, появился негр – полуголый, в одной набедренной повязке и с кнутом в руках. Он стал что-то яростно кричать, показывая на оливки. Да понял уже Алексей, что это чей-то сад, но оттого, что он съел один плод, владелец не обеднеет. Он показал пальцем на плод, потом на свой рот и поднял палец. Один плод всего!
Но негр не унимался. Сторожем он здесь, что ли? Не стоило соваться, за границей частная собственность – всегда святое, никаких посягательств на неё не потерпят.
Алексей приложил руку к сердцу, извиняясь, и вышел на дорогу. Как сказать этому черномазому, что он не вор и только попробовать решил?
Однако негр не отставал, шёл в трёх шагах сзади и орал. Алексей не знал – что, но догадывался.
Вскоре оба подошли к городским воротам.
На вопли негра выскочили два городских стражника. Судя по суровым лицам и кожаным доспехам, а также множеству старых шрамов на руках и ногах – бывшие легионеры. Без слов они схватили Алексея под руки, зажав как в тисках. Да он и не собирался никуда бежать, сам в город шёл.
Его поволокли по улицам, завели в какое-то здание с портиком.
Негр, показывая на Алексея пальцем, что-то рассказывал. Знать бы, что так получится – языки надо было бы учить.
Сидевший в деревянном кресле мужик в белой тоге кивнул, потом ткнул пальцем в сторону Алексея. Он понял, что настала его очередь, и начал объяснять свои действия.
Услышав чужую и непонятную речь, римлянин поморщился, сделал знак рукой и бросил короткое слово: то ли владелец сада, то ли городской чиновник – Алексей так и не понял.
Стражники снова подхватили его под руки и поволокли. Алексей приготовился принять наказание. Поскольку денег или других ценностей у него не было, да и никто его об этом не спрашивал, он полагал, что ему отвесят пару-тройку плетей и выгонят взашей.
Однако действительность оказалась хуже – его бросили в подвал, за решётку. Причём, когда завели в камеру, надсмотрщик обыскал его. Наткнувшись на камень, лежавший в кармане, он осмотрел его и швырнул на пол. Громыхнули запоры.