Выгнав эту предательскую мысль, я, практически обливаясь в душе слезами, прошептала заклинание сна. Он уснул, целуя ложбинку между грудей, я же спать, не могла, меня переполняла энергия и любопытство. Осторожно выбравшись из-под его руки, отодвинулась к стене, вытащила из-под нас одеяло, собираясь укрыться. Но любопытство победило. Я перевернула Рамиэля на спину, чуть пупок не развязался. С начала я расстегнула ему рубашку, ну не видела я так близко обнаженных мужчин, а посмотреть хотелось. Долго сомневалась лезть к нему в штаны или нет, он бы не обрадовался, если бы узнал об этом. Но я же будущий целитель, а их не стесняются, так что будем считать, что у меня чисто исследовательский интерес, убеждала я свою совесть. Увиденное ввело меня в ступор, я ожидала, что это будет иметь неприятный вид, скажем, как у животных. А тут, даже не знаю, как описать, захотелось рассмотреть поближе и потрогать, аккуратно протянула руку и дотронулась пальцем до самого кончика — гладкий, шелковистый, немножко погладила, тут Рамиэль застонал во сне и выгнулся, прижимаясь к моей руке. Я её отдернула и стала спешно застегивать на нем штаны, но у меня получалось не очень, эта его «штука» никак не убиралась. Надавливать я не могла, боясь сделать больно, он же начинал постанывать, стоило прикоснуться к его …хм, а как оно называется? Решила оставить как есть, только укрыла его одеялом, чтобы не замерз, сама отодвинулась к самой стене, повернулась к парню спиной, натянула краешек одеяла на себя и постаралась уснуть. Засыпая, поняла, что магический резерв полностью восстановился, странно, всегда требовалось больше времени, додумать, почему так вышло, не успела, провалилась в сон.
Глава 4
Утро встретило меня головной болью и бормотанием о вреде пьянства, бормотание было не мое, мне потребовалось какое-то время, чтобы вспомнить, где я нахожусь. С воспоминаниями о месте пребывания, вернулись и другие, например с кем и чем я занималась вчера. Стыд захлестнул меня волной, я сжалась в комок, натягивая на голову одеяло, наверно я проведу остаток своей жизни под ним. Потом я вспомнила, что это не моя кровать, и проводить остаток жизни в чужой постели мне никто не позволит, да и мне не хочется, так что надо вставать и смотреть своему «стыду» в глаза. А еще быстренько одеться и убегать из города, надеясь никогда больше не встречаться с Рамиэлем. Решить было легко, а решиться вылезти из-под одеяла, нет. Застонав от собственной трусости и головной боли, я откинула одеяло и, не поднимая взор, попыталась незаметно, как я думала, сбежать с места своего морального падения. Добравшись до края кровати, опустила ноги на пол, собираясь встать, и замерла, на мне не было брюк. Я сидела и смотрела на свои голые ноги, пытаясь вспомнить, как так получилось, что на мне осталась только рубашка? Стыд временно отступил, сменившись непониманием и желание кое-кого убить, если я сейчас не узнаю, что случилось. Я взглядом нашла Рамиэля, он стоял напротив меня и выглядел очень несчастным.
— Ты ничего не хочешь мне объяснить? — надеюсь, мой взгляд «метал молнии», а не отражал охватившие меня страх и панику.
— Прости меня, — бухнулся он передо мной на колени, и смотря взглядом побитого щеночка. Сейчас при дневном свете, он не выглядел уверенным в себе воином и, несмотря на свой высокий рост и крепкое телосложение, он был ненамного меня старше, лет на пять, вряд ли больше.
— Прости меня, — повторил он, беря мои руки в свои и целуя по переменно.
— Ты не думай, я готов хоть сейчас идти в храм!
— Какой храм!? — взвизгнула я, отдергивая руки и хватаясь за голову.
— Объясни, что произошло и почему я в таком виде, я вчера засыпала одетая, — добавила я значительно тише, громкие звуки вызывали лишнюю головную боль. Сосредоточившись, попыталась с помощью магии уменьшить её, получилось не очень, либо я делала что-то не так, нет, я точно что-то делала не так. Но немного мне все же полегчало, и я могла теперь думать.
— Ты только не плач, — интересно это он сейчас кому сказал, судя по виду себе. — Так получилось что мы с тобой, ну это…. Как же сказать, в общем мы выпили лишнего, то есть я выпил лишнего. Ты не думай, я никакой-нибудь пьяница, обещаю, когда мы поженимся, я брошу пить совсем.
— Стоп, стоп, что значит «когда мы поженимся», — пыталась я понять, о чем он мне пытается сказать.
— Сегодня, мы поженимся сегодня, — торжественно заявил он мне.
— Никакой женитьбы не будет, пока я не узнаю, что все-таки произошло, — сказала я, глядя в его виноватые глаза.
— Прости, — спрятал он горящее лицо в моих коленях, от его «прости» меня уже начинало трясти. — Я не оправдал твоего доверия, я недостоин, называться благородным человеком, я воспользовался твоей беспомощностью и неопытностью.
— А поконкретнее можно? — я сейчас была не в силах разбираться в его логических цепочках.
— Я лишил тебя невинности, — прошептал он мне в колени, вся его поза выражала готовность принять заслуженную кару. Смотрелось, конечно, странно, здоровенный парень на коленях, в расстегнутой рубашке, с распущенными слегка лохматыми волосами, прижимается щекой к моим ногам. Было щекотно, мысли не как не хотели собираться в кучу, и понимание его слов настигло меня не сразу.
— Чего ты меня лишил!? — прошипела я.
— Девственности, — еще тише произнес он, весь сжимаясь. Думает, что я буду бросаться на него с кулаками что ли? Хотя желание такое есть.
— Как это произошло, почему я ничего такого не помню? — отрываю я его лицо от своих коленок, которые он уже начал покрывать поцелуями, как до того руки.
— Как ели, пили, целовались — это я помню, а потом я уснула. Может, тебе все это приснилось? — с надеждой спросила я.
— Нет, как бы тебе объяснить, я тоже проснулся не совсем одетый, — промямлил он, пытаясь отвести глаза, мучительно краснея.
— И там была… хм… посмотри сама, — мотнул он головой в сторону кровати, так и не выпустив моих ног. Я посмотрела, на той стороне кровати, где я спала, на белой простыне отчетливо выделяло кровавое пятно. Краска стыда залила меня с ног до головы, это надо же было так опозориться перед посторонним человеком, хотя какой он теперь мне посторонний. Я из-за побега совсем забыла, что у меня должны начаться женские недомогания. Но причем тут они и потеря девственности я понять не могла, девчонки говорили, что это дело сопровождается сильной болью и потом внутри все тоже болит. Я обязательно проснулась бы, если мне было бы больно, я не могла такое проспать, наверно Рамиэль, что-то путает, о чем я ему и сказала.
— Нет, не путаю, — он опять склонился к моим коленям, я уже поняла, что таким способом он пытается справиться с неловкостью. — У меня там тоже была кровь.
— Там это где? — вырвалось у меня прежде, чем я успела подумать.
— Там это … ну, как бы …. демон… на детородном органе, — наконец-то выговорил он.
— Ты хочешь мне сказать, что пока я спала, ты меня изнасиловал? — дернула я его за волосы, сколько можно прятаться, я хочу видеть, что он на самом деле об этом думает.
— Я тебя не насиловал, и ты не спала, все было по обоюдному согласию, — с негодованием произнес он, причем непохоже, что врет.
— Тогда, почему я ничего не помню после поцелуев? — с не меньшим негодованием спросила я.
— Так бывает, когда выпьешь лишнего, — покаянно произнес Рамиэль. — Ты ведь вряд ли раньше пила вино в таком количестве?
— Где бы я пила, в пансионе что ли? — до меня стало доходить, что вся эта сумасшедшая ситуация, может быть правдой. — Я за свою жизнь выпила, не считая вчерашнего вечера, всего два бокала эльфийского вина и то не сразу.
— А где ты успела попробовать эльфийское вино? — явно, для того чтобы отвлечь меня от грустных мыслей, спросил парень.
— На Большом Осеннем Балу, — у меня в голове билась только одна мысль «теперь меня отец точно убьет». Это надо же отказаться от свадьбы с красивым, богатым, родовитым молодым человеком только для того, чтобы оказаться в постели с первым встречным, если это не позор, тогда не знаю, что еще может быть хуже. Ребенок, рожденный вне брака, как в свое время родилась я.