Тот, у кого было денежное прозвище, ответил своему приятелю, издевательски подражая детскому голоску: — Маленький мальчик. Он потерялся и…
В другой раз я бы с усмешкой отметил, что столько интересных встреч у меня произошло за одну ночь, но на данный момент появление молодежной банды вызвала у меня только прилив раздражения. Резко повернувшись к ним лицом, я одновременно выхватил из-за пояса пистолет. Только сейчас они в свете луны толком рассмотрели покрытую засохшей кровью левую часть головы подростка. Ее потеки виднелись на лице и рубашке, и тем страшнее выглядел выхваченный из-за пояса пистолет в его руке. Даже в свете луны я увидел, как на лицах парней проявился страх. Увидев их реакцию, я сразу понял, чем это вызвано и что мне надо сделать. Изобразив зверскую гримасу, я громко зашипел: — Кр-рови-и хочу-у-у!
Это стало последней каплей для ошеломленных и испуганных молодых бандитов, видимо больших любителей фильмов ужасов. Дикий страх переклинил мозги, заставив их развернуться, и бросится бежать со всех ног. Такая реакция рассмешила меня, убрав раздражение, но усталость и желание спать, никуда не делись. Развернувшись, я побрел в сторону производственной зоны, придя к мысли переночевать на каком-нибудь складе, заодно поглядывая по сторонам, ища место, где можно надежно спрятать пистолет. Вскоре пошли проволочные заборы, за которыми находились темные приземистые помещения — склады, вот только не сторожей, ни собак при первом приближении не наблюдалось. Здесь тоже горели фонари, но их было мало, да и по большей части они освещали подъездные пути и ворота складских территорий. По дороге наткнувшись на мусорные контейнеры, я решил избавиться от пистолета. Найдя среди мусора тряпки, сначала тщательно вытер оружие, потом завернув его в наиболее чистую ветошь, засунул в щель между стеной и мусорным ящиком, после чего пошел дальше, выглядывая место, где можно перелезть. Вдруг я неожиданно почувствовал на себе чужой взгляд.
— Ты чего тут, парень, шляешься? — раздался мужской голос и в следующую секунду меня осветил луч фонарика из-за забора. Охранник стоял по ту сторону ограды. Фонарик ослепил меня, поэтому я отвернулся, но охранник успел заметить мою разбитую голову и не замедлил спросить: — Кто тебя так отделал, паренек?
На подобный вопрос у меня уже был готовый ответ, который я придумал пока шел: — Отец. Пришел сильно пьяный. Ну и…
Договаривать я не стал, сделав многозначительную паузу. Пусть додумывает сам.
— Знакомо. Что думаешь делать дальше?
— Домой не вернусь, — буркнул я, отыгрывая озлобленность подростка.
— Погоди! А мать?
— Нет у меня матери. Умерла, — я поник головой, изображая грусть.
— Угу, — охранник явно о чем-то задумался.
— Можно у вас умыться?
— Умыться-то можно, — протянул мужчина задумчиво, с сомнением в голосе, — вот только не положено чужих на территорию пускать.
— Тогда я пойду.
— Погоди.
Спустя полчаса, после того как привел себя в порядок, я сидел за столом в будке охранника и с жадностью ел бутерброд. Сторож оказался пожилым мужчиной с грубо вылепленным лицом, седыми висками и приличной лысиной. Начав меня расспрашивать, он наткнулся на мои односложные ответы, но не обиделся, а вместо этого переключился на себя. Причем делал это с большим удовольствием, так как был слегка пьян, но на этот счет у него была веская причина. Ему сегодня исполнилось шестьдесят лет. Я вежливо поздравил его, что ему очень понравилось. Ему просто нужен был собеседник, а тут, как раз, я подвернулся. Умывание в прохладной воде меня немного взбодрило, только поэтому я выдержал его довольно пространную речь о тяжелой жизни честного человека. Узнал, что его зовут Джимми Бармет, что два года назад умерла его жена, а единственная дочь, жившая с мужем и двумя детьми в Аризоне, даже не приехала на ее похороны. Помимо подробностей жизни Бармета я теперь знал, что нахожусь в Америке, в 1949 году. В городе Лос-Анджелес. Несмотря на интересную информацию, усталость взяла свое. Сторож, стоило ему это заметить, с трогательной заботой предложил мне свой топчан. Я заснул, чуть ли не раньше, чем моя голова коснулась подушки. На улице было уже светло, когда Бармет разбудил меня. Не выспавшийся, я с трудом заставил себя встать и плеснуть холодной воды в лицо.
— Сейчас народ начнет собираться, парень. Нельзя чтобы тебя здесь увидели, — отчаянно зевая, я согласно кивнул головой. — Держи пятьдесят центов и кепку.
Я сначала удивленно посмотрел на него, потом перевел взгляд на старенькую кепку, которую тот протянул мне. Впрочем, мое удивление длилось недолго, так как та оказалась на размер больше и почти съехала мне на уши, при этом закрыв рану на голове. Поправив сползший на глаза козырек, я постарался вложить как можно больше уважения в голос:
— Сэр, я не знаю, как смогу вас отблагодарить. Вы для меня так много сделали. Даже родной отец…
— Не надо, Майк. Ты неплохой мальчишка. Просто, скажем так, тебе сейчас немного не повезло. Знаешь, как говорят: жизнь у человека состоит из белых и черных полос. Думаю, что твоя черная полоса скоро закончиться. Я верю, что у тебя все еще наладиться в жизни. М-м-м… Если хочешь, то можешь подождать меня в кафе "Мистер Пончик". Оно в десяти минутах отсюда. Иди прямо по улице. Я освобожусь минут через сорок.
— Да, сэр. Обязательно дождусь.
Кафе я нашел быстро. Только сидеть там не стал, чтобы не светить свою физиономию, а вместо этого купив пончиков, нашел укромное место и, пережевывая вкусное пышное и прожаристое тесто, обильно посыпанное сахарной пудрой, приступил к обдумыванию полученной информации. Америка. 1949 год. Что мне известно об этом времени? Да по большому счету ничего!
"Мои навыки весьма специфичны и работу я всегда найду, вот только мой облик никак не сочетается с моими талантами. К тому же мне придется сначала врастать в эту жизнь. Хм. Придется над собой поработать".
Кем я был в прошлом? Оперативником. Чем занимался? Кое-что перевозил, кое-кого охранял, а кое-кого приходилось убивать. Где работал? Китай, Гонконг, Филиппины, США. Что умею? Входить в доверие, располагать к себе людей. Неплохо разбираюсь в человеческой психике, имею аналитический склад ума, владею методами детективного расследования. Умею хорошо водить машину, отлично стрелять и убивать голыми руками. Не хваля себя, скажу: я был хорошим и в меру инициативным сотрудником. Романтики во мне никогда не было, зато любовь к риску присутствовала в полной мере, сколько я себя знаю. Теперь внутри мальчишки сидит полностью состоявшийся мужчина, причем далеко не честный, местами циник, где-то параноик, а в какой-то части — хладнокровный убийца. В детстве и юности я был неплохим охотником благодаря отцу — директору охотничьего хозяйства, умел читать следы и бить пушного зверя в глаз. В более зрелом возрасте стал не менее опытным охотником за людьми и чужими секретами.
Всю мою сознательную жизнь меня учили хладнокровию, выдержке, терпению. В спецшколе говорили: проявляй искренний интерес, говори вежливо, смотри льстивыми глазами, играй на самолюбии врага, соперника, собеседника. Ты должен влезть ему в душу, учили меня, узнать сокровенные мысли, заставить человека поверить тебе, чтобы ты мог использовать это для блага своей родины.
По большому счету все зависит от самого человека, от его психологической и моральной закалки. Трудно сказать: нравилась или не нравилась мне эта работа. Единственное, что я могу сказать: я с ней сжился, хотя бы потому, что реально приносил пользу своей родине. Чтобы ее хорошо делать, чтобы достичь цели, все средства хороши. Где-то здесь проходит грань между благородным разведчиком и подлым шпионом.
Потом было семнадцать лет тяжелой и опасной работы, где нередко приходилось ходить по лезвию ножа, но я был удачлив, нередко находя выход из самых опасных положений. Только не в тот день. Судя по всему, госпожа Удача тогда отвлеклась на кого-то другого. Мы с напарником перевозили груз, видно очень ценный, если кто-то решил рискнуть и наложить на него свою лапу. Мы знали, что здесь, на трассе, время от времени, выставлялся полицейский пост, но только в вечернее время, когда поток машин сильно возрастает. У меня на часах было шесть часов пятнадцать минут, когда из будки вышли двое полицейских и знаками потребовали от нас остановиться. Машин на дороге в этот час было мало. Форменные рубашки, погоны, эмблемы на рукавах. Мозг по привычке анализировал выражение лиц, жесты, форму, оружие. Полицейские только разделились, начав обходить нашу машину с двух сторон, и тут моя интуиция взвыла не хуже пожарной сирены.
— Засада!! — заорал я, выдергивая, из-под цветастой рубашки навыпуск, пистолет. Липовые полицейские только схватились за оружие, как в следующее мгновение двери полицейского поста резко распахнулись, выплюнув наружу двух боевиков в форме цвета хаки, с автоматами в руках. Все четверо явно были хорошими профессионалами, но пару секунд форы, которые подарила нам моя интуиция, стоили жизни двум фальшивым полицейским. Если оба полицейских проиграли с нами дуэль, то автоматчики хорошо знали свое дело. Мой напарник был убит почти сразу, а я, несмотря на мою специальную подготовку, прожил его на пару минут дольше, успев вывалиться из машины. Как бы ни была отточена моя реакция, но что-то сделать против двух автоматов, поливающих свинцом, я ничего не мог. Только успел вскинуть руку в направлении одного из стрелков и нажать на спуск, как в следующую секунду грудь словно опалило огнем, глаза затянуло мутной пеленой, и мир в одно мгновение потерял реальные очертания.
Задумавшись о прошлом, я только в последний момент увидел подходившего сторожа.
"Что-то я совсем расслабился. Новая беззаботная жизнь, что ли действует? Хм. Может и так, — ответил я сам себе.