Его старый конь — верный товарищ на протяжении нескольких лет, и так уже основательно сдавший за последние полгода, недавно захромал. Знахарь по всем лошадиным болезням, старый Аскел, сказал, что может вылечить коня от всех болезней, кроме старости. А от старости, как известно, даже боги вылечить не смогут. И Таш, полгода старательно закрывавший на это глаза, с тяжелым сердцем признал, что его конь, столько раз спасавший ему жизнь, служить ему более не сможет. Он понимал, что подобная сентиментальность не для изгоя, что тупому извергу не должно быть даже известно такое заумное слово, но на сердце от этого понимания легче не становилось.
С возрастом начинаешь ценить прелесть простых радостей жизни: запах свежего воздуха, вкус чистой воды, верность любимого коня.
Народа на центральном рынке Олгена, как всегда, было много. Огромная площадь, которую он занимал, была битком забита теми, кто желал что-нибудь продать или купить. Где-то в толпе наверняка работали Франины пацаны, собирая свой урожай в виде кошельков, срезанных с поясов законопослушных граждан, и уж точно оттачивали свое мастерство ученики рыжего мошенника Бадана. Их специальность была, конечно, более доходной, но и неизмеримо более опасной, чем у Франиных карманников, потому что любой из тех простофиль, которых они надували, мог, в качестве последнего аргумента, потребовать показать правую руку. А на правой руке у всех без исключения ребят Бадана, так же, как и у Франиных пацанов, так же, как и у самого Таша стояло клеймо.
Таш прошелся по рядам барышников, но быстро понял, что нужного коня он сегодня не купит. Еще со времен своих скитаний по степи он отдавал предпочтение коням степняков — серым, как его Дымок, выносливым и умным. А здесь были только гнедые и черные, привезенные с побережья, которых так ценят в здешней армии. Даже у самого князя такой конь: черный, как небо в безлунную ночь, огромный, как скала, и выхоленный, как любимая наложница саварнийского царя. Это было завораживающе красивым зрелищем: наблюдать, как под лоснящейся, как мокрый шелк, шкурой прекрасного зверя зримо перекатываются тугие мышцы.
Когда князь выезжал на нем в город, народ с ума сходил от верноподданнических чувств. Наверное, на это и рассчитывал молодой правитель. Пусть права на престол у него и птичьи, зато конь — всем на зависть. Только вот был у этого коня один маленький, но серьезный недостаток — навязчивое желание сбросить своего хозяина, как мальчишку, и желательно при всем честном народе. И то, что он все еще этого не сделал, объясняется, скорее всего, тем, что он просто пока не выбрал подходящую канаву.
Конечно, скрыть непокорный нрав княжеского коня от зорких глаз лошадников было невозможно, по столице вовсю гуляли шутки и анекдоты, но Таша во всей этой истории удивляло не это. Его удивляло упорное нежелание князя заменить упрямую скотину, которая доставляла ему столько неприятностей на более покладистую. Это означало только одно: либо молодой князь непроходимо глуп, и просто не понимает, что делает, либо у него жесткий характер и стальные нервы. И упрямства больше, чем у его коня.
Уже возвращаясь, Таш решил заглянуть к Мерку, без которого на этом рынке не делалось ни одного серьезного дела, поздороваться. Мерк был мужик деловой, ответственный и в меру жесткий, что и позволило ему продержаться на этой «должности» столько времени, сколько до него не удавалось никому. Таш свернул за ряды работорговцев и с понятным отвращением прошел мимо телег с клетками, в которых они возили свой товар. Там было безлюдно, лошади мерно хрустели сеном и лениво помахивали хвостами.