Поднимаю взгляд на рядом стоящие многоэтажки. Смотрю на балконы. Махаю рукой и улыбаюсь. Лучше уж быть шизофреничкой и обезопасить себя.
Мазком прохожусь по парням, которые затаились и прошли мимо меня.
Облегчённо выдохнув, преодолеваю несколько метров и кидаю телефон в сумку. Хороший приём, мне понравился. Правда, очень волнительный. Даже руки трясутся до сих пор.
Но теперь со спокойной душой иду по набережной, а потом сворачиваю во дворы. Увы, не мои. До моего дома ещё как минимум пятнадцать минут ходьбы. Повезло, что снимаю квартиру не так далеко от работы.
Захожу в тёмный двор и разозленно сжимаю кулаки.
Это проклятие какое-то?! Там, где я, не работают фонари.
Ладно. Хрен с ними.
Шарюсь в сумке, достаю телефон и внезапно выпускаю его из рук.
Голову простреливает резкая и острая боль от натянутых волос. Горячее дыхание обжигает ухо, и я вскрикиваю от неожиданности.
Какого чёрта?!
Рот закрывает грязная ладонь, пахнущая сигаретами. Такую даже кусать противно. Но я делаю это, пересилив себя. Поскольку не хочу быть изнасилованной маньяком.
Брезгую, клацаю зубами по руке и слышу в ответ грязное ругательство:
— Сука, да чтоб тебя! — только вот ладонь никуда не исчезает, как бы ни хотела. Вырываюсь, пытаюсь повернуться, но рядом появляется второй обдолбыш. Прижимает меня к себе и сердце в груди останавливается.
Вижу одного из нападавших и чуть ли не плачу от отчаяния. Те нарики. Вот почему они были такими спокойными. Зрачки у них всё выдают.
— Тебя не учили, что нельзя врать, киска? — вульгарное обращение вызывает приступ рвоты. Как и их руки на моём теле, которые стремительно забираются под майку.
Брыкаюсь, мычу, но продолжаю драться, несмотря на то, что мне пытаются заломить руки.
Нет, я не хочу! Не хочу быть изнасилованной двумя пьянчугами, которые наутро и не вспомнят о том, что лишили прохожую девчонку девственности!
Нет, не позволю!
Наступаю пяткой на нападавшего, который держит меня за волосы. Дёргаюсь назад, пытаясь сделать так, чтобы он потерял равновесие.
Но ничего не выходит.
— Смотри какая! Уже сама хочет, задом аж виляет, — глаза расширяются от ужаса. Нет-нет-нет, он не так понял!
Вырываюсь сильнее, но попытки терпят поражение. Крики тонут в пальцах, проникающих в рот. Рвота снова подступает к горлу, и я надеюсь на неё.
Может, им станет противно, и они отпустят меня. А я в тот момент закричу.
Но план летит к чертям собачьим. Рвота застревает где-то в горле.
Внезапно мне давят на плечи. Не выдерживаю давления и падаю на холодный асфальт. Капроновые колготки сразу же рвутся, а кожа горит.
Хочу заплакать от беспомощности, но не могу.
Чужие пальцы покидают рот, но всё равно не позволяют кричать, зажимая губы ладонью.
— Ты чего задумал? — этот голос наверняка застрянет в голове у меня надолго. Когда буду ночами вспоминать эту злополучную ночь.
— Пусть соснёт, — равнодушно говорит тот, перед кем сейчас сижу на коленях. — Ротик у неё хороший. Как раз и заткнём.
Глаза расширяются от ужаса ещё больше.