Девушка сделала робкий шаг навстречу.
— Пожалуйста, не делайте мне больно, — произнесла она, опустив глаза. На щеках малиновыми пятнами расцветали стыд и досада.
— Так всё равно будет, — Борис притянул её к себе и погладил по щеке. Нежно, словно неразумного ребёнка, которому надо объяснять очевидные взрослым вещи.
— Я не хочу сдерживаться и подстраиваться за свои же деньги. К тому же немалые.
Борис больно сдавил Рите шею и заставил девушку опуститься на колени.
— А теперь попроси меня трахнуть тебя! — произнёс, задирая ей голову.
Первым порывом было встать и уйти, но девушка понимала, что это невозможно: мать слишком хорошо, в подробностях, объяснила, что бывает с теми, у кого нет денег погасить долги. Нет, их вряд ли убьют, но могут заставить Риту отрабатывать. А долги большие, и, вероятнее всего, из борделя Рита живой не выйдет.
— Прошу вас, — выдавила она, смотря в пол. На холодный кафель с красивым геометрически правильным рисунком.
— Что ты просишь? — последовал хлёсткий, как плевок ответ.
— Сделайте меня своей… женщиной.
Каждое слово давалось Рите с трудом. Она, воспитанная на тургеневских и толстовских романах, мечтала о другом. О том, кто бескорыстно или в надежде на скорое продолжение будет добиваться её расположения. Говорить комплименты, шутить, заботливо укрывать ноги пледом.
У Риты были отношения, но они никогда не заходили дальше объятий и поцелуев. Никто не нравился ей настолько, чтобы раздвинуть ноги и безо всяких обязательств позволить овладеть собой.
Да, в Универе у многих девушек было иначе. Но отец всегда говорил, что гордится ею, Рита боялась его разочаровать и решила дождаться большого чувства. Дождалась…
— Я чётко дал понять, что хочу слышать, — тяжёлая мужская рука легла Рите на плечо. Хозяин. Борис теперь её хозяин, и он не собирается церемониться с купленной вещью.
— Я хочу, чтобы вы взяли меня здесь и сейчас, — выдохнула Рита и тут же внутренне сжалась. Внизу живота зародился тяжёлый комок, а руки задрожали.
Сейчас она лишится не только невинности, но и замарает душу, испоганит всё то светлое, чем раньше жила. Станет проституткой, отдающейся за деньги тому, кто готов их платить.
Рита не испытывала ненависти к Борису, она кляла себя. За то, что не может встать и гордо уйти, перевернуть горы и достать деньги. Но, Боже, она даже не знает, где можно заработать такую большую сумму!
— Считаю до пяти, если ты не скажешь, можешь убираться…
— Я хочу, чтобы ты трахнул меня! — чётко разделяя слова, без истерики, произнесла Рита. И испытывая потребность унизиться ещё больше, добавила: — Так, как ты хочешь. Без церемоний.
— Я думаю, мы быстро поладим, — удовлетворённо ответил Борис и аккуратно помог ей избавиться от светлого пальто.
Рита почувствовала холод и закрыла глаза. Она всё так же стояла на коленях и еле заметно дрожала.
— Нагнись и задери платье. Живо!
Выполнив всё, что требовалось, девушка замерла, опустившись на четвереньки. Темнота позволяла ей оставаться спокойной, Рита напрягла все силы, чтобы удержать себя в руках. Всё равно ничего не изменить. Отныне жизнь будет совсем иной, а в иной жизни действуют иные правила.
Например, нужно всегда носить чулки и сексуальное бельё. Быть милой и беспроблемной. Благодарить за то, что Борис вытащил её из пропасти.
«Пусть всё произойдёт быстро! — повторяла она про себя. — Я даже не почувствую боли».
Почувствовала. Резкую, раздирающую. Ещё мгновение назад она испытывала стыд за то, что чужой мужчина спустил ей трусы до колен и любуется открывшимся видом с беззастенчивостью любовника, а потом он просто приставил к её промежности член и резко подался вперёд.
Слёзы брызнули из глаз девушки, но она не упала. Риту била дрожь, хотелось кричать в голос, чтобы Борис остановился, но вот он уже глубоко вошёл, издав утробный рык.
— Да, сучка! Какая ты узкая!
По ногам потекло что-то липкое, воздух наполнился звуками соития, шлепками и стонами. Борис наращивал темп, продолжая раздирать её изнутри, как голодный зверь свежее мясо пойманной жертвы, по щекам Риты текли слёзы.
Она читала, что рано или поздно природа возьмёт своё, и женщина начнёт испытывать от секса приятные ощущения. Но они всё не приходили. Тело и разум были наполнены только болью и страхом.