Утреннее солнце неуверенно пробивалось сквозь тент зелёной палатки и окрашивало моё скромное убежище в фиолетовый цвет. Что поделать, первый лучи в горах на западном склоне зачастую насыщают мир розовыми или красноватыми тонами. Вот и получается такой милый, нежный фиолетовый свет внутри тканного убежища в рассветных сумерках.
Расстегнув бегунок и расправив термобельё, я выбрался на улицу из теплого спальника. Ещё вечером, выбрав место под навесом скального уступа недалеко от тропы, я обустроил себе ночевку на расчищенном от снега пятачке мелкого щебня. Вот и первое полноценное утро своего отпуска я встретил, стоя на самой кромке снега и земли, и молча наблюдал за природой.
На удивление хорошо выспавшись, я со спокойствием воспринимал утренний мороз крымского заповедника и не хотел ничего более. Мир, приближенный к дикости, это не то же самое, что городской парк. И пусть огороженный участок природы южного полуострова — это не дичь тайги, но и я всё же любитель пешего путешествия, а не поклонник выживальческих диверсий. Взобраться на скалу, спуститься на верёвках, контролируя своё падение, сплав по бурной реке, и просто мерные походы пешкодралом, это да, это моё, а вот питание червями, невозможность даже раз в неделю подмыть седалище и прочие прелести "реальщиков" это уже не ко мне. Уж поверьте, проверял. Доводилось мне и байкал пешочком обойти, и автостопом вокруг средиземного покататься, чтобы убедиться, что это кайф не моего уровня. Укорять кого-либо за их хобби я не стану, но и сам предпочту плановый маршрут, заверенный в нашем клубе, с парочкой днёвок в интересных местах.
Не скажу, что мои друзья или семья очень уж поддерживали даже тот уровень дискомфорта, вызванного отсутствием диванов, что проповедовал им я, но и мне особо не мешали, позволяя время от времени бывшему программисту, а теперь частному предпринимателю, отключаться от суеты и отдохнуть душой.
Запалив спиртовку, я заварил себе кофе и, никуда не спеша, оккупировал валун, много сотен лет назад оторвавшийся от навеса и обретший покой у туристической тропы, став приметным маркером для завсегдатаев, обещая удобное место для ночлега. Буквально смахнув снег, чтобы он не отмочил мне не предназначенные для этого подштанники, я примостился на самой вершине, подложив под зад мягкую сидушку-пенку и занялся тем, что делал каждое утро, невзирая ни на погоду, ни на здоровье, ни на что иное.
Я сидел и пил крепкий кофе, арабику со щепоткой соли, корицы и одним бутончиком гвоздики. Горячий, в меру тёрпкий напиток обжигает губы и наполняет рот горьковатым вкусом, с тенью сладости и цветочным ароматом.
Морозный мир, пробуждающийся декабрьским утром, постепенно оживал, наполняясь движением и жизнью. Снег, не тот серый и бездушный, что кашей стремится захватить твои ноги, пачкая сапоги и штанины при быстром передвижении по городу, а свежий, пушистый, искрится потаёнными всполохами отраженного солнечного света, игриво начинает слепить глаза. Умиротворение утра, сменяемое суматохой дня — это то время, что я люблю больше всего. Именно тогда, когда разум ещё спит, а душа уже бодрствует, человек оказывается ближе всего к Богу или Гейе, кто во что верит. Именно сейчас, отдавая дань Творцу, звучат самые искренние молитвы и самые честные слова. Только тогда, когда гордость, самодовольство, критичность и просто внутренне дерьмо ещё кутаются во внутренней неге дрёмы, можно получить ответ на вопросы: кто ты есть на самом деле и куда тебе дальше двигать маршрут твоей жизни.
— Какой странный сон. — Вновь пробормотал я, делая очередной глоток из чашки, обдумывая на редкость реалистичное сновидение.
Бредовое на первый взгляд, оно тем не менее чем-то запало в душу. Казалось, что стоит просто закрыть глаза, и оно возникнет вновь, формируясь из подсознания и воплощаясь в белёсые линии на тёмном фоне закрытых век. Я даже пару раз попробовал к нему воззвать, но без результата. Ощущение вроде какое-то постороннее есть, но достучаться ни до чего не получается. Более того, наряду с впечатлением наличия новизны, есть ощущение, что я в своих попытках ошибаюсь. Словно, взяв во тьме вместо рубашки штаны, ты пытаешься впихнуть руку в явно не предназначенную для это тканевую трубу.
— Ну, что ВВС? Крыша едет? — Откладывая остывающий напиток, спросил я сам у себя. Жаль, что в этот раз я не решил взять своего питомца, вот и приходиться разговаривать с самим собой.
— Нет. Вот жопой чую, что это "Ж-Ж-Ж" не спроста. — Подумав немного, я ответил единственному умному собеседнику в наличии. — Надо будет понаблюдать за собой.
— Чего тогда ждёшь? Солнце уже встало, кофе выпито. Думаешь, кто-то другой тебе приготовит хавчик и пройдёт маршрут? — Ехидно обращаюсь через чашку к себе же.
— Ай чертяка, убедил. — Хлопаю по бедру и встаю, прекрасно осознавая, что наблюдай за мной кто-то со стороны, непременно усомнился в моём психо-эмоциональном состоянии. — В самом деле, маршрут трёшка, это тебе не седьмой, с преодолением скальных участков, длиной в три сотни километров, но и взятый мной семидесятник это не путь от дивана до холодильника, с ночевкой в санузле.
Что было дальше? А дальше была рутина. Те, кто знаком с туризмом, а точнее, его спортивной или "дикой" составляющей, прекрасно себе представляют, что скрывается в терминах, разбивка и сборка лагеря.
Пока котелок закипает на жужащем пламени спиртовки, я быстро вытаскиваю рюкзак, спальник и вещи. Встряхнув их, развешиваю, давая продышаться и немного обсохнуть, пока складываю палатку. Сжатая однушка отправляется на дно рюкзака, как самая тяжёлая часть, точнее в нижний карман, тот, что при переноске упрётся в таз, слегка смягчая удары твёрдого пищевого запаса. Как раз к концу упаковки поспевает кипяточек, и в него отправляется горсть гречихи и мелкие кубики нарубленной и дополнительно просушенной копчённой московской колбаски. Специй никаких, хватит и выварки из ароматного мясопродукта. Огонь немного притушить, так, чтобы кипение почти сошло на нет, давая зёрнам и мясу хорошо провариться и не превратиться в единую массу клейстера, а сам переодеваюсь, меняя ночной шмот на походное термобельё и ветровку с небольшим подкладом.
Кто думает, что в пути опасен мороз, тот несколько ошибается. Спору нет, при минус сорока околеть при неправильном подборе экипировки можно легко, но вот при минус пяти, минус десяти, свойственных Крыму, куда разумнее беспокоиться о пронизывающем ветре, сменяющимся жаром разогретого от ходьбы тела, чем низкой температурой самой по себе. Так что, эта самая ветровка, что по первости кажется слегка холодноватой и не по сезону, уже через часок будет в самый раз. А в купе с крепкими берцами, держащими голеностоп, и прижатым к спине рюкзаком, знающему человеку вполне даст понять, кто есть кто. Впрочем, переиначивая слова моего друга-сибиряка, "Настоящий сибиряк — это не тот, кто не боится морозов, а тот кто умеет правильно под них одеваться".
Покончив с завтраком, убедившись в достаточности запасов воды, подпрыгнув несколько раз, распределяя вес по спине, я двинулся в путь. Сегодня мне надо было подняться на триста метров и протяпать около двадцати км. Для постороннего это может показаться мелочью, но зная себя и принимая во внимание отсутствие стабильных нагрузок, первый дневной переход сложнее делать я не стал.
Ожидания полностью соотвествовали действительности. Шаги меряли путь своим чередом, в то время как голова мало помалу выкидывала из себя лишнее, опустошая кэши и открывая сознания окружающей меня красоте. И Крым меня не подвёл. Вековые деревья низин, сменяющиеся при подъеме кустарником на проплешинах голого снега, были великолепны. Воспринимая их словно всем своим существом, я шёл, отдавая себя не столько мыслям, сколько инстинктам. Выбрать путь по карте можно лишь приблизительно, никогда ведь не предугадаешь, где метелью наметёт непроходимых сугробов, или где случится неожиданный оползень, заставляя сделать крюк, порой в пару километров радиусом. И даже истоптанный Крым в этом вопросе ненамного дружелюбнее. Вот и приходится идти вперёд, больше ориентируясь на компас и чутьё, доставшееся от предков-кочевников, чем на бумажную карту и дисплей навигатора, которыми я из принципа не пользуюсь. Хватит с меня девайсов в повседневке. Не для того я вырвался на природу.
— Ну что, Вить? Тут и станем? — Дыша носом, стараясь не заглотнуть холодного воздуха, буркнул я под нос, стоя на площадке, намеченной под следующую ночевку.
— Не, Витёк, не фонтан. Хреновое место. Идём дальше, да хоть на тот берег ручья. — Кивнул я, не зная даже почему вдруг, в сторону от площадки на склоне излучины оврага.
Пересекать в сумерках текучую воду, да ещё в мороз — это риск, почему же я так себя веду? Не знаю, вот так у меня, зачастую я действую только по одной причине — жопа подсказала. Может для кого-то логика финальный друг и соратник, а у меня жизнь приучила, что чуйка, это не просто термин, это образ мысли, способ общения со вселенной. Соответственно, если мне что-то не нравится, и даже если не будет ни одного обоснованного довода, я делать это "что-то" не буду, хоть избейте меня.
Что из себя представляет ужин туриста? Неа, это не консерва из серии "Сиськи, письки, хвост" с гордым названием "Завтрак Туриста". На самом деле, таскать на горбу металлические банки весьма не удобно, и пользуются ими преимущественно дикари и дальники. В общем, уставшее тело может переварить слегка обданый кипятком камень, а потому, первая моя днёвка закончилась расстановкой палатки, заваренной кипятком вермишелью и пожеланием себе приятных снов.
Глава 2. Случайности?
Казалось, голова только нашла приятное место в контурах рюкзака, и сознание уплыло, чтобы в следующий миг я вдруг вновь осознал себя. Я висел во тьме, и с остервенением вглядывался в ничто с тем, чтобы темнота ответила мне, сформировав каркас реальности, из которой проявились те же самые надписи, знакомые с прошлой ночи:
Вы уснули.
Интерфейс ур.1 (0\1):
Статус ур.1
Имя: Виктор Викторович Сергеев
Ник: ВВС
Уровень: 1