— Чушь. На пиках Даншан живут такие же люди, что и у подножия. — Горькая ухмылка скривила губы. О чем говорит этот глупый мальчишка? Забыл, что меня лишили ядра и продали в рабство не просто так, а за преступление? — Разве что вставшие на путь силы. Большинство учеников похожи на тебя. Только наглых быстро изгоняют. Или перевоспитывают.
— Пф-пф-пф! — надул щеки А-Лей. — Поду-у-умаешь. Меньше надо спесью надуваться. Меня сестра научила: настоящее уважение заслуживают делами, а требовать поклонов просто на основании возраста — удел убогих. Ладно, горный мастер, давай пилюли пить. Ты обещал!
— Мастеров пиков уважают не за почтенный возраст. За силу и знания, — нахмурился я. В чем-то парнишка был прав, из его уст вылетело дельное высказывание, пусть и услышал он его от сестры.
Поморщившись, я покорно принял сидячее положение для приема пищи. Заклинатели не разбрасываются пустыми обещаниями.
— Сила и знания — еще не гарантия мудрости и этих, как их… высоких моральных качеств, — хмыкнул нахал. — Открывай рот.
— Дай, выпью, — тяжело вздохнул я, протягивая раскрытую ладонь. Кажется, юноша слишком буквально воспринял слова лисицы.
— На, — радостно согласился мальчишка, но все же тщательно проследил, чтобы я проглотил все пилюли. Дал запить водой, потом принес чашку с бульоном. — Пироженки тебе сразу нельзя, — зачем-то поведал мне он. — Янли говорит, желудок еще не работает толком. Ничего, тут лотосовая мякоть и женьшень, они питательные и в какой-то степени вкусные. Дать ложку или покормить?
— Ложку. — Чуть придя в себя от привычных разговоров после предыдущего унижения и чувствуя слабый душевный подъем от наличия на мне хотя бы нижнего халата, я медленно возвращал себе былое достоинство. Да, руки еще слегка тряслись, но если сосредоточиться только на поглощении питательного супа, то даже эту дрожь можно унять.
— Так, что там дальше по списку… — старательно наморщил лоб мой тюремщик и лекарь. — А! Волосы. Ну да, вон они у тебя справа короче, чем слева. И срезаны как попало клоками. Сейчас поправим.
В груди болезненно заныло, даже несмотря на тепло, заполнившее желудок. Срезать волосы взрослого мужчины, заклинателя — это опозорить и осквернить его надолго. В моем случае я думал, что навсегда. Острое, как клинок палача, воспоминание затопило душу и заслонило настоящее.
Свиток с приговором, острые камешки под коленями на большой тренировочной площадке, превращенной в место для казни. Глаза учеников и братьев… последнее я не хотел вспоминать никогда. Солнечный блик на стали и холодное прикосновение ветра к обнажившейся шее. Лучше бы ударили мечом сразу по ней.
— Эй-эй! — Я пришел в себя оттого, что меня трясли за плечи. — Ты чего?! Ой-е-ей… не помирай! Так, погоди! Погоди! Я сейчас!
— Нет! — еще успел вскрикнуть я, но А-Лея это не остановило. Полкружки холодной воды в лицо — это неприятно. Зато сразу возвращает в настоящее.
— Уф-ф-ф… не делай так больше, — сердито заявило малолетнее чудовище, глядя, как я отплевываюсь и пытаюсь вытереть рукой стекающие с носа капли.
— Это ты не делай так больше, — было все, что я смог из себя выдавить.
— Договорились. Ты не будешь вот так внезапно помирать, я не буду поливать тебя водой. Ладно, не вертись… а то опять криво выйдет.
— Опять?! — уловил главное слово я. И замер, увидев на одеяле черные пряди волос с ладонь длиной.
— А не надо было дергаться и падать. — Сердито выпяченная губа чуть дрогнула. — Я испугался и резанул с одной стороны. Нечаянно. Ничего, выровняем!
Я закрыл глаза и смирился. Какая, в сущности, разница, останутся волосы неприлично короткими — всего до плеч — или их не будет вообще? Смысл от этого не изменится.
— О, так вот где у тебя печать… а мы уже думали, что ее вообще нет, — раздалось вдруг между щелчками ножниц. И к моей шее сзади, чуть ниже затылка, прикоснулся палец. Я чуть снова позорно не отшатнулся в сторону. Чужие прикосновения никогда не вызывали у меня доверия, а уж сзади к шее… И пусть после покупки меня бесцеремонно трогают в любое время и в таких местах, где я сам себя стыдился касаться лишний раз… все равно шея — это...
— Ладно, она небольшая, не очень заметная. — Мне кажется или меня пытаются утешить? С чего вдруг? Я раб для развлечения господ, игрушка или кукла для странных опытов. Я преступник. А этот мальчишка даже не знает, за что меня казнили. Какая… глупость. Или притворство? — Под волосами вообще незаметно. Будет. Когда они… э… отрастут.
Я невольно поднял руку и провел по прядям… которых теперь практически не было. Если раньше мои волосы достигали плеч, то теперь они были едва ли с палец длиной! Да так даже простолюдины не ходят! Это же… это же как...
— Срезай уже налысо. Пусть лучше принимают за монаха, чем за прокаженного. — Руки снова начало потряхивать.
— Не, налысо нельзя! — испугался А-Лей. — Янли не понравится. Шуйсяо, это все ты виноват. Приспичило тебе вертеться… все, больше не трогаю! — Он сердито отбросил ножницы и начал сопя сгребать с простыней обрезанные волосы. — Хочешь, я тебе парик куплю? Ну… шею прикрыть?
— Нет, — коротко и зло выдохнул я, смирившись и снова закрыв глаза. — Все? Я могу поспать?
— Ну и зря… Я вчера видел в одной лавке почти как настоящий, только немного пыльный. — Голос мальчишки звучал виновато. — Выпей настойку и спи, кто тебе не дает. И вообще, не так уж плохо получилось, ровно. Почти…
— А вот и я! — раздалось с порога. — А-Лей, забери корзину и… гуй в розовых рюшках, что это?!
Глава 15
Янли
— Что это?! — Я едва не уронила кучу свертков на пол. — А-Лей?! Что ты с ним сделал?!