Взволнованная открывающимися перспективами, Роэл аккуратно положила драгоценную папочку на сиденье рядом с собой и тронулась с места.
Ровно неделю спустя ярко-желтый Volkswagen Вeetle 1982 года выпуска въехал на парковку, предназначенную для сотрудников лечебницы Св. Трифона. Позади остался монолитный кирпичный забор с мощными металлическими столбами и контрольно-пропускной пункт. Охранник-вампир, низко склонившийся к раскрытому окну ее машинки, долго и очень пристально изучал документы, которые ему протянула Роэл. Складывалось такое впечатление, что он хочет пролезть в салон через окно.
Ладони стали противно липкими и она едва удержалась от того, чтобы вытереть их о джинсы. Он бы это заметил.
— Значит, на практику к нам? Из Княжеского Университета? — спросил он, как будто это не было черным по белому написано на бланке.
Роэл утвердительно кивнула.
— Ну, удачи… практикантка, — с непонятной усмешкой проговорил вампир и, вернув ей документы, дал знак открывать ворота.
Не веря своему успеху, девушка въехала на территорию лечебницы. До самого здания еще ехать и ехать: больница окружена огромным и старинным яблоневым парком. Яблони, высаженные длинными рядами, росли на обширных площадях, и это было непривычно: так как никаких других деревьев или кустарников тут не произрастало. Не было сплошного зеленого массива, и эта задумка поражала. Роэл ехала по асфальтированной дороге сквозь сад и, казалось, конца-края ему нет. Ей вдруг захотелось бросить машину прямо посреди дороги, скинуть кроссовки и пройтись по мягкому, изумрудному травяному ковру меж тонкоствольных, изящных деревец с причудливо изогнутыми темными стволами и белоснежным кружевом цветочков на них.
Роэл знала, что за парком заключенные (которые не совсем буйные) ухаживают сами и это называется трудотерапия. Из сортов зеленых яблок, произрастающих здесь, производили соки, варенье, пюре и даже сидр для людей. Они не знали о мире, который существует рядом с ними: лечебница маскировалась под завод по производству соковой продукции.
Огромное здание лечебницы, построенное в форме креста, выступило из-за деревьев неожиданно, его черный кирпич и мрачность резко контрастировали с теплой зеленью яблонь, окружавших его.
Роэл отметила, что машины на паркинге для сотрудников были сплошь черными, серыми и коричневыми, а уж марки одна круче другой. На этом роскошном фоне ее желтенький старичок выглядел, как канарейка рядом с орлами и ястребами.
В самом центре фасада был прикреплен барельеф — Трифон с цветущей яблоневой ветвью в руках. Этот святой считался покровителем всех душевнобольных. Роэл, задрав голову, не могла отвести взгляда от седых кудрей и печальных глаз святого и налетела на мужчину в дверях. Не обратив внимания на ее сбивчивые извинения, он приветливо представился:
— Феб Дюпон, главврач больницы, профессор психиатрии и бихейворизма. А вы, я так понимаю, Роэл Харт? По поводу вас был звонок из Княжеского университета. Давно они нам практикантов не присылали…
Роэл внутренне напряглась, но постаралась не подать вида.
— Ума не приложу, почему, — заявила с напускным легкомыслием.
— После того, как одна девушка на практике попыталась покончить с собой, они к нам как-то подостыли, — любезно разъяснил Дюпон. — Возможно, руководство вашей кафедры лучшего мнения о ваших нервах, чем о ее, раз прислало вас. В любом случае, я рад, что после той истории они решились, потому как молодые специалисты нам очень нужны.
Девушка искоса взглянула на спутника, который вел ее по многочисленным коридорам и переходам здания. Она не могла не признать, что Феб Дюпон из той породы мужчин, которых женщины находят привлекательными. У него было открытое лицо, ямочка на подбородке, и светлые волосы, странно сочетающиеся с темными, как лепестки черного тюльпана, глазами.
В своем кабинете главврач лечебницы принялся внимательнейшим образом изучать ее липовое направление и, не найдя в нем ничего подозрительного, отправил Роэл в отдел кадров, чтобы оформить все необходимые документы, а начальник службы безопасности должен был выдать пропуск.
Вот уж кто Роэл совсем не понравился, так этот самый начальник — лысеющий мужчина с объемистым животом. Добродушно болтая с девушкой, он умудрялся касаться то ее руки, то плеча, то талии. Ей было неприятно, и, наверное, поэтому на фотографии, которую приклеили к пропуску, она вышла неудачно: собранные в неопрятный пучок бесцветные волосы, поджатые губы и вытаращенные глаза.
После прохождения всех необходимых формальностей Роэл выдали белый халат и, прикрепив к нему бейдж со своим удостоверением-пропуском, девушка вернулась в личный кабинет Дюпона. И если до этого она пребывала в каком-то нервическом напряжении, до последнего боясь, что в ней в любой момент раскроют самозванку, то сейчас страх почти отпустил.
Ей, какой-то сочинительнице гороскопов, к которой в редакции газеты никто не относился серьезно, удалось проникнуть туда, куда не мог даже сам Николас Леконт! Теперь главное — правильно расставить приоритеты и выжать из своего преимущества максимум… То есть, вызнать все — от того, что здесь дают на завтрак, до того, что написано в личном деле самого опасного из заключенных. Правда, кто ж ее, практикантку, к самому опасному-то подпустит! Держи карман шире…
Феб Дюпон некоторое время, сцепив руки замком, рассматривал Роэл, взгляд его задержался на бейдже, и главврач заметил:
— В жизни вы намного красивее, чем на этом фото, мисс Харт. Почему не попросили мистера Босолея сделать еще кадр?
— Это не имеет значения, — покачала головой Роэл.
И слукавила. На самом деле она просто постеснялась попросить перефотографировать ее.
— Знаете, мисс Харт, а ведь у меня к вам предложение, — проговорил Дюпон, чуть улыбнувшись. — И вот сейчас я гадаю: гневно откажетесь или… или с интересом согласитесь?
— Зачем гадать, да еще и озвучивать это, если можно прямо спросить, мистер Дюпон, — удивилась Роэл. — Как будто хотите заинтриговать меня…
— Ну что вы, со своей молодой коллегой я, наоборот, должен быть более, чем прозрачен, — отозвался Дюпон. — Собственно, предложение состоит вот в чем: как бы вы посмотрели, если с самого начала, с самого, так сказать, первого дня, я отправил вас к опаснейшему заключенному, содержащемуся в лечебнице Св. Трифона? Сразу оговорюсь, что безопасность гарантирую полную — он находится в изоляторе, а там особенный магнитный пол — ступить на специальную немагнитную зону, в пределах которой вы будете находиться, он не сможет.
Брови Роэл, совершенно не подчиняясь своей хозяйке, устремились вверх. Неужели он сейчас говорит серьёзно? Так запросто получить то, о чем она и мечтать не могла! Да она…! Да она такой материал напишет, Леконт и Требье волосы рвать будут от зависти!
— Но почему?
— Потому что, — тяжко вздохнул Дюпон и потер переносицу. — Он невыносим. Никто из здешнего персонала не хочет разговаривать с этим заключенным. Последней с ним пыталась работать мисс Арпеник. В итоге вышла вся в слезах — это не она проводила с ним сеанс, а он с ней. Совершенно спокойно, зная, что происходящее фиксирует камера видеонаблюдения, он озвучил все ее глубочайшие комплексы: она жутко переживает из-за своей некрасивой внешности и боится остаться старой девой. Простите за подробности, мисс Харт, но он вытянул из нее даже то, что она снимает молоденьких мальчиков-альфонсов, иногда трех на одну ночь. После этого бедняжке пришлось уволиться. Она вообще убрала свой диплом психиатра на полку и сейчас работает в книжном магазине. Вы — новое для него лицо, вы молоды и привлекательны и, возможно, вам удастся найти с ним общий язык. Я не предлагаю вам проводить с ним терапию, даже пытаться как-то влиять на него. Просто составьте его психологический портрет — и я засчитаю вам практику.