— Я слишком хорошо его знаю, — хмуро сказал он. — И я не позволю Тифриду забрать тебя. Никогда. Я знаю, что отец уже договорился с ним, но я не позволю. Ему нужна не ты, Нете, ему нужны деньги и поддержка короны. Отец обещал выплатить все его долги, в качестве твоего приданого. Обещал дать людей для защиты. После Норлока его ненавижу не только я.
— Потому, что он победил?
— Потому, что он утопил Норлок в крови. Ты даже не представляешь, что там творилось. И тебе лучше не знать. Он плохой человек, недостойный тебя.
— Это неправда.
Я видела, как у Сигваля дрогнули ноздри. Он глянул на меня искоса. Отвернулся.
— Я понимаю твои чувства, — сказал он. — Понимаю, что сейчас ты не станешь верить мне. Влюбленные девушки никогда не верят. Поэтому, просто прими это как факт — ты не будешь его женой. Потом, со временем, ты поймешь. Ему нужна не ты.
— Он любит меня.
Сигваль сморщился.
— Он знает тебя едва неделю. Нете, ну, хватит… да, я слышал эту болтовню: «твоя неземная красота согревала мне сердце все эти годы». Это редкостная дурь. Пять лет назад тебе было едва двенадцать, ты была такая же, как моя Мёрд, посмотри на нее: тощая, нескладная, угловатая девчонка. Только ты была еще даже более тощая и угловатая, курносая, с ранними прыщами, вылезшими на лице. Ты была милая, не спорю… смешная. Но ни один мужчина в здравом уме не назовет это «неземной красотой, запавшей в сердце». Да, сейчас ты выросла и похорошела, сейчас тобой действительно можно восхищаться, но тогда…
— Сиг, прекрати. Это просто комплимент, он хочет сделать мне приятное. Он все равно помнил меня — это главное! Даже если тогда я показалась ему просто милой и смешной. Разве ты сам никогда не говорил комплименты женщинам?
Сигваль покачал головой.
— Даже женщинам я всегда стараюсь говорить правду.
Суровый Сигваль. Я не удержалась, улыбнулась.
— О, бедная Оливия! Не понимаю, за что она тебя любит!
— Уж поверь, Нете, не за сладкий мед в уши, — на какое-то мгновение глаза Сигваля потеплели, он ухмыльнулся тоже, довольно. — За кое-что другое. Но ты еще маленькая, чтобы с тобой это обсуждать.
— Я не маленькая. Мне давно пора замуж. Беате младше меня на год, но даже у нее совсем скоро свадьба. А я? Что остается мне? Еще немного, и уже твои дочери подрастут, юные принцессы… И кому тогда я буду нужна?
Он посмотрел на меня, словно впервые. Вздохнул снова. Обнял за плечи.
— Ты совсем еще девочка, Нете, — сказал тихо.
Кому я буду нужна…
Свадьба Беате через две недели, гости уже собираются.
Тетушка Розамунда приехала за три месяца… старая курица! И тут же начала вздыхать, глядя на меня, что девочка-то, видно, останется старой девой. Вон, младшая сестра замуж выходит! А вон, король Эрланда собирается договориться с Сигвалем о свадьбе его старшей дочери и своего сына. Не сейчас, конечно, но когда Мёрд подрастет. А бедненькая Агнес, ах-ах, наверно, закончит свою жизнь в монастыре.
Вначале, я пыталась вежливо объяснить тетке, что она не права. Мне только через месяц семнадцать, и я принцесса! Не двадцатилетняя уродливая дочь какого-нибудь барона, засидевшаяся, седьмая по счету. Не помогло. «Ах, бедненькая, она еще на что-то надеется».
Потом я пыталась просто не обращать внимания на нее.
Потом не выдержала, и честно рассказала, что об этой старой курице думаю, и куда она может засунуть свое мнение. Совершенно не стесняясь в выражениях. Наедине, конечно. С таким братом, как Сигваль, все выражения я освоила давно. Тетка замолчала, от нее я больше и слова не слышала, но, кажется, она только укрепилась в своем мнении — какие мужья с моим-то характером?
И у меня осадок остался. Я все понимала, но что-то тянуло…
А тут Эдриан — такой шикарный, такой благородный, и он просит моей руки. Я думала — утру тетке нос.
К тому же, Сигваль прав, я очень долго оставалась тощей и нескладной, да и сейчас, честно говоря, не далеко ушла, что бы ни говорили. Я только год как окончательно избавилась от прыщей. Да еще и мальчишеские замашки прорывались не к месту. И, конечно, никогда не была избалована мужским вниманием.
Все внимание доставалось Беате. Она внешностью пошла в мать, а я в отца. Она всегда была хорошенькая, она стреляла нежными голубыми глазками направо и налево, и улыбалась так мило, так обворожительно, что все восхищались ей.
Мной восхищались из вежливости.
Но только Эдриан делал это так невероятно искренне…