Император взял в руки кубок, который тут же учтиво поднесли на золотом подносе, и сделал глоток, протягивая кубок мне. Я внимательно понюхала, пытаясь понять, чем пахнет большая любовь. Хм Большая любовь пахла сорока градусами и кислятинкой. Осмотревшись по сторонам, я скривилась и услышала стон рядом.
— Ы-ы-ы! А-а-а-а! — хватался за грудь мой супруг, закатывая глаза. Через мгновенье он рухнул вниз, сдирая с меня юбку костлявой рукой.
— Ваше Величество! — бросились к нему, пока я пыталась отойти подальше. — Ваше Император. Император мертв! Долгих лет жизни Императору!
Глава третья
Гуляй, шальная. А лучше — вальсом!
Мне еще повезло, ибо один скромный Император в треуголке скончался прямо на Святой Елене. Правда, о том, что это был остров, уже мало кому интересно Если где-то и звонил будильник, то явно не про мои уши. Так что пока строгое начальство нервно набирало мой номер, я смотрела, с каким рвением пытаются предать земле тело и анафеме безвестного убийцу.
— Был такой древний обычай! — поднял вверх палец старик в женском наряде, поглядывая на меня. — Покойного Императора хоронили вместе с супругой! Чтобы на том свете влюбленные были вместе. Императрица могла взять на тот свет самое дорогое, что у нее есть!
Идею горячо поддержали все присутствующие, а я протерла ореол святой мученицы и водрузила его на место.
— Дорогие мои! — улыбнулась я, поглядывая на любителей романтических хэппи-эндов. — Вы мне так дороги, что, когда я смотрю на ваши ценники, меня начинает трусить мелкой дрожью жадности! Для меня нет никого дороже вас, хотя я знаю вас каких-то жалких полчаса! Как только я увидела всех вас, то поняла, что жить без вас не могу! Будьте так любезны, исполните мою последнюю просьбу! Похороните меня вместе с горячо любимым супругом и этими славными, милыми и добрыми людьми!
Я чуть не уронила скупую слезу, глядя, как меняются лица. Романтический хэппи энд показался уже не таким романтичным в свете массовых похорон, поэтому я трогательно улыбнулась, глядя на посмурневшие, но очень дорогие лица.
— Есть еще обычай, что после смерти Императора, его безутешная вдова добровольно принимает свою участь, требуя построить самую высокую башню и замуровать в нее вход! Она имеет право на последнее желание! — заметил старик, нехорошо поглядывая на меня.
— Какая замечательная традиция! Я поддерживаю ее всеми руками! И у меня даже есть последнее желание! — я скорбно опустила глаза. — Хочу, чтобы эту башню, как знак моей безмерной скорби, строили все, кто присутствуют в этом зале, а я командовала работами! Без магии, разумеется! Вот вы, молодой человек с пилочкой для ногтей? Будете главным каменщиком! Будете этой пилочкой пилить камушки! А вы, красавица, будете носить ведра с раствором на самый верх! А вы
Я посмотрела на немолодую даму, у которой дергался глаз.
— Вы идеально подойдете для того, чтобы таскать огромные камни наверх! — улыбнулась я, нежно глядя на побледневшие лица инициаторов. — Поверьте, я для каждого найду занятие! А трупы тех, кто не соблюдал технику безопасности, мы будем замуровывать в башню, чтобы крепче держалась! А вы, достопочтенный
Мой взгляд упал на старика в женском наряде.
— В знак нашей великой скорби и дани традициям, будете лично носить не по десять камней, а по двадцать! Я по глазам вижу, насколько сильна ваша скорбь! Так, кто из вас боится высоты? Не стесняйтесь, нам нужны хорошие кровельщики! Давайте приступим немедленно! Чем быстрее мы приступим, тем быстрее построим! — я поджала губы, делая самое грустное лицо. — Мне не терпится отдать дань традиции и показать силу своей любви моему покойному супругу.
Пока традиция потирала ручки в предвкушении дани, присутствующие в зале, притихли и занервничали, не желая превращаться в строительный отряд особого назначения.
— Ну что же вы? — спросила я, нежно глядя на сумрачные лица. — Неужели вам ничуть не дорог мой покойный супруг? Неужели вы не согласны оказать ему последние почести?
Я многообещающе улыбнулась, ощупывая руками роскошную корону, понимая, что судьба в кое-то веки решила мне улыбнуться широкой, как мои новые полномочия, улыбкой.
— Не забывайте, что мы всегда можем сказать о том, что вы — самозванка, — прошептал бородатый, воровато оглядываясь. — Так что давайте дружить
— Вы какую дружбу предпочитаете? Детскую наивную или взрослую меркантильную? — прошептала я, с грустью понимая, что в мире есть много людей, думать о которых в прошедшем времени, куда приятней, чем в настоящем и будущем. — Начинайте, а я, если что, продолжу!
— Есть еще одна традиция! — снова начал старик, а на него посмотрели очень нехорошими взглядами, мол, молчи! — На похоронах Императора Императрица добровольно принимает чашу скорби, чтобы соединиться со своим возлюбленным в лучшем из миров!
— Несите ее прямо сейчас! — нервно воскликнула я, протягивая руку. — Каждый, кто был верен его величеству, каждый, кто скорбит о нем, каждый, чье горе не измерить словами, должен сделать глоток и разделить со мной мое горе! Вы же только что говорили, что готовы разделить со мной мое безмерное горе?
— Мы не будем пить! Это для Императрицы! — закричал какой-то напыщенный мужик, почесывая лохматые бакенбарды.
— Значит, никто из присутствующих в этом зале не был верен Императору и Империи? Значит, каждый из вас — предатель? — наиграно испугалась я. — Не может быть! Это же государственная измена! — Да! Как вы посмели! — поддакнул бородатый, нахмурившись. — Неужели в этом зале одни изменники?
— О, смотрите-ка! — шепотом усмехнулась я, немного отклоняясь назад. — У вас уже получается! Продолжайте в том же духе! Еще немного, еще чуть-чуть, и я буду даже здороваться с вами на улице!
В итоге постановили похоронить Императора скромненько, но со вкусом!
— Я — маг Азин! Великий магистр магии, находящийся на службе у Императора! Я — первый советник Его Покойного Величества, — горделиво заметил старец. — Требую соблюсти традицию о добровольном отречении вдовствующей и бездетной Императрицы от престола! Она может взять любую вещь покойного мужа, которая была ему дорога, чтобы остаток дней провести в слезах и скорби! Если у Императрицы есть дети, которые не являются законными наследниками, они остаются вместе с матерью!
Я встала, чувствуя, что битва за удобный стульчик и красивую шапочку еще не проиграна.
— Дорогие мои! — я прижала руки к груди. — Ребенок — это то, во что вкладывали душу, растили его, преумножали его внутренний мир, вы согласны?
— Да! — согласились со мной.