— На что жалуемся? — ласково поинтересовался «корсар».
— На жисть! — осклабился по-младенчески голыми деснами страждущий.
— А конкретнее?
— Бухло кончилось, — погрустнел «болезный». — У тебя нету, док?
— И что с ним делать предлагаете, коллега? — врач, не вставая, посмотрел на Анет через плечо. — Да вы подходите, подходите, не стесняйтесь. Пахнет, конечно, не розами, и вши табунами бегают, но таки пациент.
Анет издалека неопределенно плечами пожала. Подходить ей совсем не хотелось.
— Значит, никаких соображений? — уточнил Кайрен. — Вот и у меня тоже. А расклад такой. Если мы его сейчас отсюда не увезем, то уже через час заново вызовут. Это раз. И обязательно телегу накатают, что, дескать, гадкие «экстренники» людей на улице бросают, без помощи оставляют. Это два. И поводов к госпитализации хватает: вон язва, ухо гниет, а болячек у него больше, чем в учебнике — это три и четыре.
— Вот твоя правда, док, совсем я помираю, — «пациент» кулаком утер мутную слезу и снова ладошки под щекой сложил.
— Наверное, его госпитализировать надо? — не слишком уверенно предложила Анет.
— Надо, — кивнул доктор. — Вопрос: куда? Впрочем, это без разницы. Его в любую возьмут исключительно через труп приемного врача. Кстати, о совете. Рассказываю. Сдаем мы его, допустим, в травму — вон, башка разбита. Ребята, понятно, от такого подарка не в восторге будут. Они его обработают и отвезут с подозрением на, скажем, панкреатит в терапию, а, может, и сразу в хирургию. Те, конечно, диагноз исключат и перенаправят в кардиологию. Заметь, везде сделают анализы по полной программе — лишь бы спихнуть. Здорово, правда?
— Не то слово…
— Вот и я про то же. Ну что, поедем в больницу или будем тут загорать? — Нелдер опять к болезному повернулся.
— А и поехали, док, — подумав, согласился мужик, — помоюсь хоть, пожру. Ты мне тока встать подмогни, а то шатает меня чегой-то.
— Вот доктор Лангер тебе и подмогнет, и обработает то, что на виду, — радостно разулыбался Кайрен. — На то вторые работники и существуют. Да чемодан не забудьте, коллега.
Анет недоверчиво глянула на Нелдера, проверяя, не шутит ли. Но серьезностью физиономии доктор мог запросто поспорить с похоронным агентом. «Пират» кивнул подбадривающе и пошел к карете, сунув руки в карманы, негромко, но вполне музыкально напевая популярную песенку.
Утро только готовилось родиться, темнота стала жиже и будто прозрачнее. На горизонте, за корпусами больницы, небо серело узкой полоской с легким намеком на сиреневый, а, может, розовый. Вкусно пахло недавним дождем, умытыми листьями и землей. А тишина стояла, какая бывает только перед рассветом в городе, к ней непривычному. Случайные же звуки слышались выпукло, объемно, очень остро.
Сатор облокотилась о перила лестницы, свесила голову — шея чугунный череп держать отказывалась. Ани и села бы прямо тут, на ступеньки, да побоялась, что не встанет. Колени от усталости жалко желейно подрагивали. Да еще казалось, что от куртки слабо, но противно тянуло горько-кислым. Пятна рвоты, которой под конец смены благословила Анет вусмерть пьяная девица, доктор, конечно, замыла в туалете, но лучше б переодеться.
— Оформляет? — негромко спросил водитель.
Спросил-то тихо, но голос прокатился по двору приемного покоя бильярдным шаром. Анет кивнула, нехотя выпрямилась. Эшел стоял, почесывая шею ящера, замучено понурившего треугольную морду к лапам.
— Да вы не расстраивайтесь. Эта дура, наверное, последней была. Ну, может, еще разок куда скатаемся.
— Честно говоря, мне уже все равно, — буркнула Сатор.
Просто так буркнула, себя жалея. Конечно, ей совсем не все равно было. Более насыщенных — и неприятных — суток доктор припомнить не могла, как не старалась. То ли дело интернатура! Чисто, спокойно, пациенты тихонечко лежат себе под мониторами — благодать! Здесь же…
— Да вы не расстраивайтесь, — повторил водитель.
Анет и не заметила, когда он подойти успел, встал по другую сторону лестницы, как раз в квадрате света, падающего из окна приемника. Вот и получилось, что доктор на него сверху смотрела, зато хоть толком разглядеть сумела. Эшел оказался совсем молодым, наверное, чуть-чуть старше Сатор. Физиономия у него была приятная, только простая, без всякой корсарской брутальности: нос картошкой и глаза чересчур глубоко посажены. А вот ямочка на подбородке симпатичная и улыбка милая.
— Я и не расстраиваюсь, — запоздало отозвалась Анет, смутившись: наверняка ведь заметил ее разглядывание.
— С новичками всегда так, — парень доктора будто и не услышал, — самые поганые вызовы им суют. Вроде такая проверка. Ну, как в армии.
— Да, дядя говорил, что после работы на СЭПе уже ничего не страшно. Он тоже в юности подрабатывал…
Поддерживать светскую беседу Сатор совсем не хотелось. И вовсе не потому, что парень ей не понравился. Просто, чтобы языком ворочать, тоже силы требуются.
— Ну, честно-то говоря, обычно тут ненамного лучше.
— Спасибо, утешили, — фыркнула Анет.