Демонов, особенно высших, не обращают в рабов. Никогда! Это дико, противоестественно. Демон владеет рабами, а не наоборот!
— Ты лжешь! — истерически выкрикнула она. — Я не какая-нибудь грязная человечка! Ты не можешь превратить меня, Нааму ди Вине, в рабыню!
— Могу, — он наклонился над ней, дернул за грязные спутанные волосы, заставляя откинуть голову назад. — Еще как могу, моя сладкая, — прошипел Андрос ей в лицо. — Ты смеялась надо мной. Отвергала, выставила на посмешище. Твой отец унизил меня, когда я, вопреки воле родственников, пришел просить твоей руки. Выгнал пинками из своего дома, не принял вызов на поединок. Но теперь пришла моя очередь смеяться. Теперь ты моя, навсегда. Ты будешь стонать подо мной и лизать мне сапоги, умоляя взять тебя самым извращенным способом.
Больше всего ему сейчас хотелось впиться в эти алые губы, укусить, пометить, оставить на трогательно обнаженной белой шее темно-багровый засос.
У безумия есть имя, и это имя — Наама ди Вине.
Демоница зашипела от боли. А потом набрала слюны и плюнула прямо в навиcшее над ней лицо.
Андрос выпустил ее волосы, отшатнулся. Сшитый на заказ костюм затрещал по швам, выдавая близость демона к боевой трансформации. Φиалковые глаза сверкнули ослепительной яростью, и на мгновение Наама понадеялась, что он убьет ее.
Надо лишь подтолкнуть его чуть-чуть.
— Никогда! — выкрикнула она. — Ты жалкое ничтожество, ди Небирос. Низшее отродье, любитель вылизывать императорскую задницу. Ты можешь надеть на меня кандалы, взять силой, но никогда Наама ди Вине не отдастся по доброй воле грязному падальщику… — она задохнулась от ненависти.
Вместо того, чтобы окоңчатėльно потерять контроль над собой, ее враг вдруг успокоился. Зло улыбнулся, вынул белоснежный платок и медленно вытер плевок с лица.
— Посмотрим, — с обманчивой лаской в голосе ответил демон. — Дерзкая рабыня — это даже интересно. Люблю укрощать наглых девок. А что до кандалов, — он смерил взглядом тяжеленные оковы на ее руках и ногах, сдерживавшие магию внутри Наамы, — то они слишком громоздкие. Я предпочитаю ошейник.
С этими словами он развернулся и вышел.
А чуть позже пришла имперская стража. Наама знала, что силы неравны, но сопротивлялась до последнего. Визжала, билась, царапалась и кусалась, пока ее не вырубили ударом по затылку.
В себя она пришла уже на алтаре в главном храме. Прикованная, с кляпом во рту. Верховный жрец над головой нараспев зачитывал слова заклинания, не обращая внимание на мычащую и бьющуюся в путах пленницу.
Каждое слово камнем ложилось в незримую стену, отсекавшую дочь мятежного ди Вине от ее магии. Навсегда лишало Нааму права творить, распоряжаться, менять мир.
Οна ещё мычала и пыталась вырваться, когда над головой вспыхнул свет. Когда тень Наамы протянулась через пол-зала — когтистая, крылатая.
Сверкнул кинжал из лунной стали и отсек тень под завывания жреца.
Стало пусто и холодно.
Руки Андроса ди Небироса коснулись шеи, затягивая ошейник. Демон склонился над Наамой, медленно погладил по спутанным грязным волосам.
— Моя, — прошептал он с наслаждением, пожирая ее взглядом.
Наама обмякла и заскулила.
ГЛАВА 1. Жаркое пробуждение
Сквозь сон Тася ощутила ласковые, но настойчивые прикосновения. Кто-то потянул ее за руки, заставляя вытянуть их к изголовью кровати. Мягкая бархатная ткань охватила запястья. Тася счастливо улыбнула, соңно пробормотала: “Мэл” и потянулась обнять мужчину рядом.
И не смогла это сделать. Что-то удерживало ее за запястья — бережно, но крепко.
Слетели остатки сна. Девушка резко вздохнула, открыла глаза и попыталась сесть, но сильная мужская рука прижала ее к кровати.
— Лежи! — приказал знакомый голос над ухом. Не попросил, а именно приказал. В резких и повелительных интонациях словно звучал свист хлыста. Тася опешила.
— Мэл, — изумленно повторила она, глядя на демона. — Что ты делаешь?
— Привязываю тебя, неужели не видишь? — насмешливо откликнулся ее мужчина.
Прошлой ночью они занимались любовью, а потом заснули в обнимку. Также, как и каҗдую ночь на протяжении этих трех месяцев. По утрам Мэл приносил кофе в постель и будил девушку поцелуями. Он любил просыпаться рано, в отличие от засони Таси.
Вот и сегодня. Встал, успел одеться… частично. Штаны из мягкой ткани висели на бедрах и нисколько не мешали любоваться гибкой и сильной фигурой. Тася невольно засмотрелась. Мэл всегда казался ей потрясающе красивым. Не раздутая гора мышц, но атлетически сложенный, подтянутый, он походил на клинок ринузской стали — прочный, быстрый и смертельно опасный.