Первая Часть
1907 год. Аместрис, Ризенбул.
Эдвард Элрик, 8 лет. Алхимик.
Вот уже восемь лет прошло с тех пор как я в этом мире. Много ли вы читали про путешественников по мирам? Я — один из них.
Я не знаю, как это произошло со мной, но в один далеко не самый приятный момент, я осознал себя в детском теле. А был это момент родов. Считается, что рождение — самое прекрасное событие в жизни человека. Новая жизнь — чудо. Вот только оно связано с не очень приятными ощущениями. К сожалению, мы приходим через страдания. Страдает мать, страдает и дитя. Но если, повзрослев, мы не помним, что происходило с нами в момент рождения, то вот я помнил очень хорошо. И я искренне восхищался мужеством той женщины, что произвела меня на свет.
В тот момент, зажмурив глаза от яркого света и надрываясь от крика, так как впервые вдохнувшие воздух легкие обожгло болью, я смог различить слова этой женщины, обращенные ко мне.
— Какой красивый, — сказала она тогда, прижав моё слабое тельце к себе. — Эдвард.
Это были первые слова, услышанные мной в жизни. К моему удивлению, язык оказался мне знаком, хотя я не мог с точностью определить, к какому из романских языков он относиться. Лишь спустя некоторое время, когда я немного подрос, я понял, что он не относиться ни к одному из известных мне языков. Он представлял некоторую смесь, на которой в моём мире говорили жители северо-запада Европы. Смесь английского, голландского и немецкого языков.
Конечно, это мне стало известно спустя некоторое время, а первые полгода я в основном спал и ел. Как раз те самые занятия, которыми отличаются новорожденные младенцы. У меня даже не было особо много времени подумать, потому, как организм не мог долгое время бодрствовать.
Когда мне исполнилось полгода, я впервые смог нормальным образом начать воспринимать окружающий мир. Я уже прекрасно понимал речь моих родных. Примерно в то же время, я начал предпринимать попытки ходить, так как мой взрослый разум требовал самостоятельности.
Когда мне исполнился год, я узнал, что через пару месяцев у меня появиться либо брат, либо сестра. И именно тогда я узнал, в каком мире я нахожусь. Всё-таки, не часто встретишь человека с золотыми глазами и волосами, каким был мой отец. Ах да, такая же масть была и у меня. А такое известное имя как Ван Хоэнхайм, говорило о многом. Ещё больше я убедился в правдивости моих предположений, когда узнал, что моего брата зовут Альфонс, а врачи, принимавшие роды у моей матери оба раза сами как раз ожидали прибавления в семействе. Когда они гостили у нас дома, они по секрету сообщили нам, что если родиться девочка, они назовут её Уинри. Почему-то я не сомневался в том, что их желание сбудется.
Слово за слово, первые годы моей жизни были довольно богатыми на впечатления. Мы дружили с семейством Рокбеллов, Я и мой брат, а также Уинри, росли все вместе. А затем…
***
В 1901 году, когда мне было два с половиной года, в Ишваре аместрийский военный застрелил ребёнка. Говорили, что это произошло по ошибке. Но Ишвар восстал. Бунты следовали один за другим. Я знал причину, почему это происходило, но, будучи маленьким ребёнком, я не мог ничего поделать. С каждым днём я замечал, что отец становиться всё более задумчивым. Он стал часто засиживаться в свое алхимической лаборатории. Я догадывался, почему. Ван Хоэнхайм пытался понять причину войны. И когда это произойдёт, то он покинет дом, и мы увидимся с ним не скоро. Как я предполагал, так и произошло. Спустя год после начала войны, отец ушёл из дома. В тот день я вместе с Алом вышел рано утром в прихожую. Хоэнхайм стоял одетый в пальто, а Триша держала в руках чемодан. Понимая, что ему предстоит, я сказал тогда лишь одно.
— Удачи, — произнёс я детским голоском и улыбнулся отцу. Хоэнхайм увидев мою искреннюю улыбку не смог удержать слёз и опустившись на колени, обнял нас с братом.
— Я обязательно вернусь, дождитесь меня. — Сказал он тогда. Однако я знал, что, скорее всего, мы увидимся вновь лишь через двенадцать лет. И мама так и не дождётся его.
К этому времени мне уже удалось досконально вспомнить всю историю Стального Алхимика. И я всё больше замечал, что история движется по проторённой дорожке. Решив поддержать маму, я со следующего же дня как уехал отец, стал изучать алхимию по его книгам. Спустя несколько месяцев я подбил на это и своего брата. В который раз подивился тому, насколько легко мне давалась она. Меня по-прежнему поражало, что Эдвард смог стать одним из лучших алхимиков страны в столь юном возрасте. И я намеревался повторить его результат, а может даже и улучшить.
Когда Уинри было четыре, Рокбеллы отправились на фронт, так как там не хватало врачей. Девочка стала часто плакать из-за того что её папы и мамы не было рядом. И мы с Алом старались её утешить. В это же время наши с братом успехи в алхимии росли, особенно у меня. Так как я обладал взрослым разумом, я мог воспринимать на-гора больше информации, чем мой брат, а потому я был ещё более успешен, чем он. Тем не менее, я намеренно не показывал ему мой уровень, чтобы он не расстраивался и не потерял мотивацию. По его мнению, да и, по мнению окружающих, он лишь чуть-чуть отставал от меня. Поэтому он с особым энтузиазмом бросался изучать алхимию, лишь бы обогнать меня. А именно это мне и требовалось. Ничто не предвещало трагедии, но тем не менее…
В 1905 году умерла наша мама. Ал и Уинри сильно плакали, я же стоял у её могилы, сжав зубы. Хоть я и был взрослым, я с трудом сдерживал слёзы. Терять близких тебе людей больно, очень. Особенно когда знаешь что это должно произойти, а помочь ничем не можешь. Триша стала мне настоящей матерью, и её потеря легла на меня тяжёлым грузом. В тот день, сидя у могилы, я принял решение. Я просто обязан стать сильнее. В оригинале, Эдвард Элрик вместе с братом совершили преобразование человека, надеясь воскресить свою умершую мать. Я понимал, что это невозможно. Но вместе с тем я знал, что такое преобразование открывает врата, Врата Истины, что несут знания. И именно поэтому я вознамерился получить туда доступ. Я был готов пожертвовать рукой и ногой, чтобы узнать об этом мире немного больше, а заодно и спасти жителей моей страны от страшной участи. Однако, понимая опасность этого шага, я намеренно не посвящал своего брата в мои планы. Я не хотел, чтобы он потерял своё тело, как произошло в оригинале с Альфонсом.
Ища учителя алхимии, я сразу обратился к Изуми Кёртис, которая к тому времени осела в Даблисе. После месяца испытательного срока она взяла нас с Алом в ученики. Два года мы учились у неё. Благодаря учителю, мне удалось достичь невиданных результатов в алхимии. И не только в ней. Она учила нас всему, в том числе и рукопашному бою. По моей просьбе она скрывала от моего брата мой настоящий уровень в Алхимии. И вот, спустя месяц, как мне исполнилось восемь лет, она позвала меня к себе.
— Эдвард, мне больше нечему тебя учить, — сказала она мне тогда. — Поразительно, ты стал очень хорошим алхимиком и это в твоём возрасте. Да и как бойца мне тебя учить больше нечему.
— Вы продолжите обучать моего брата? — спросил я её.
— Да, ему пока далеко до тебя. — Ответила она. — Эдвард, скажу тебе только одно, не соверши ошибки.
— Спасибо вам за всё, учитель, — поклонился я ей. — Я постараюсь не совершать ошибок. Но я — человек, поэтому мне их не избежать.
— Куда ты сейчас направишься? — спросила она меня.
— Я давно не был дома. — Улыбнулся я. — Да и бабулю с Уинри проведать надо. Надеюсь, чуть позже брат присоединиться ко мне.
— Удачи, Эдвард, — сказала она мне.
***
В тот день, попрощавшись с братом, я отправился в Ризенбург один. Альфонс должен был приехать позже. Вот только я знал, что беда опять близка. Война на Востоке к тому времени успела разгореться очень сильно. Спустя неделю, как я вернулся в Ризенбург, в город вошло несколько отрядов мятежников. Я был тогда в городе, совершал покупки в магазине.
— Ишвариты, — раздался крик на улице. Все посетители магазина, в котором я находился, побледнели. Мы знали, что идёт война. Но никто не думал, что мятежники смогут добраться сюда. Поднялась паника, люди бежали кто куда. С улицы раздались выстрелы и крики раненых. Я знал, что в городе, кроме нескольких полицейских и двух взводов военных, не было никого из представителей закона. Судя по всему, ишвариты хотели сделать засаду на один из воинских эшелонов, что каждый день проходили через наш город.