В машине сногсшибательно пахнет кожаным салоном и мужским парфюмом. Крышесносное сочетание, которое ударяет в нос, и стоит приложить усилия, чтобы не выдать своего глупого восхищения. Идеально, чисто, уютно, ни пылинки. Собственно, Сокольский тот еще педант, у него и на рабочем столе-то лишнего листочка не встретишь.
— Куда мы едем? — решаюсь нарушить установившуюся между нами тишину, так как неизвестность уже душит. Никогда не знаешь, что у этого мужчины на уме.
— По магазинам и в салон.
— Какие магазины и салоны работают в семь утра? — мне кажется, я сейчас очень сильно похожа на бубняще-ворчащую бабку, но ничего не могу с собой поделать. Сон для меня — святая вещь, и я обычно сильно недовольна, когда меня его лишают просто потому, что кому-то так вздумалось.
— Эксклюзивные. Которые открываются по одному моему звонку.
— Хорошо, — киваю. — Зачем нам магазины? — не собираюсь отставать от начальника, который, уверенно лавируя между машинами, топит под двести, совершенно не соблюдая скоростные режимы.
— Тебе нужно подобрать соответствующий моему статусу гардероб, — отчеканила статуя, сжимая руки на баранке руля сильнее. А мне что-то в этот момент так обидно стало, словно меня, как котенка, в лужу носом ткнули.
— Чем вас не устраивает мой гардероб? — воинственно складываю руки на груди и упрямо задираю подбородок, не сводя глаз с его точеного профиля. — Ни один из моих бывших на мой вкус в одежде не жаловался.
— Так я и не жалуюсь, — усмехается Сокольский, притормаживая на светофоре и поворачиваясь ко мне, небрежно облокотившись на подлокотник. — Без обид, но в том “мире”, где мы окажемся, тряпки и бренды слишком большое имеют значение, — морщится мужчина, а я не могу удержать своего недовольного фырканья.
— Вы так говорите, как будто в этом Монте-Карло не люди живут.
— Не люди, — кивает Илья. — Миллионеры.
И что самое интересное, себя Сокольский к “ним” не причисляет, хотя каждый второй модный журнал вопит о том, какой он завидный жених с космическими суммами доходов за год.
— Ясно.
Вопросов нет. Только если все тот же один: куда я вляпалась? Меня с моим простодушием и опытом в таких “играх” растопчут, как букашку, путающуюся в ногах. Вся надежда только на то, что мой большой босс знает, что делает.
— Покурю? — слышу весьма неожиданный вопрос спустя непродолжительное молчание. — Ты не против?
— Вы сейчас серьезно это спросили? — удивленно кошу взгляд на водителя, который занес руку над пачкой с сигаретами и замер.
— Что? — совершенно гениальное выдают в ответ на мой вопрос.
— Ничего, забудьте. И да, конечно, — отмахиваюсь, так как глупо ему объяснять, что немного не в его стиле заботиться о ком-то, кроме себя. Но Сокольский оказывается проницательней, чем я думала.
— Я не такая сволочь, каким ты меня считаешь, Настя, — еще более неожиданное.
За все два года, что я честно и терпеливо выполняла обязанности его секретарши, мы нормально, словами, и пару раз не обмолвились. Все рыки, указы, приказы.
— Я и не считаю вас сволочью, — говорю и тут же отвожу взгляд, пока не утонула в его пугающе черных глаза.
И да, я вру. Нагло вру. И он это улавливает, но ничего не отвечает, только усмехается, тут же переводя все свое внимание на дорогу.
А стоит нам только доехать до первого ТРЦ и оказаться в первом же бутике с кричащей своей дороговизной вывеской и не менее кричащими ценниками, у меня захватывает дух, а Илья Сергеевич, похоже, входит в азарт и с рвением берется за игру “одень-раздень невесту”.
Это очень странно: ходить по отделу женской одежды в сопровождении своего непосредственного руководителя, который в обычное время и мельком не заостряет свое внимание на твоей одежде.
Костюм?
Ок, пусть будет костюм.
Юбка?
“О, Настя, какие ноги!” — хотелось бы услышать.
Ан нет. Ровно ему. А здесь же каждая “тряпка”, хоть за такое количество нулей даже неудобно называть эти вещи тряпками, каждая вещица удосуживается его строжайшей оценки. Что дает повод лишний раз убедиться в том, что бабник он еще тот, да и в женщинах разбирается достаточно неплохо, потому что “фильтрует” мои будущие наряды только так, своим цепким взглядом.
А меня же чуть ли не передергивает от чувства дискомфорта. Мало того, что продавцы-консультанты облепили меня, как мухи, так еще и его грозные рыки с кожаного диванчика, где он устроился с чашкой кофе и то и дело поглядывает на часы, нервирует знатно.