И от этих движений мир вокруг потемнел, мне кажется, я нахожусь на раскаленной плите, а дьявол щелкает мои внутренности огненной плеткой. Снова и снова.
Оргазм врывается в меня, как взрыв, ослепляя, оглушая, заставляя просто кричать от восторга и счастья. Никогда, никогда мое тело не было таким легким и воздушным. Сейчас бы просто лечь в объятия любовника и уснуть до самого вечера.
Но любовник не останавливается, он держит меня за талию, продолжая долбиться внутрь тела, не зная не жалости, ни усталости.
— Хватит, — хриплю я, чувствуя, как ноги подгибаются. — Я больше не могу, хватит.
Он словно не слышит, его член внутри даже не собирается останавливаться и кончать.
— Артем, я устала!
— Терпи, терпи, — хрипит он мне на ухо, делая особо резкое движение внутрь и опускает грудью на пол.
Просто садиться сверху, не прекращая энергичных фрикций, и мнет мне задницу.
Сколько это продолжалось я не знаю, я уже чувствую, что теряю сознание, что слезы бессилия капают на пол, потому что куда мне бороться с огромным возбужденным быком.
Как вдруг новый оргазм, как крадущаяся кошка, нападает внезапно, вклиниваясь когтями в зоны удовольствия в мозгу. А все потому, что эта сволочь сначала шлепнул меня по заднице, а потом пролез под грудь и сжал соски. Просто сжал чертовы взбухшие соски, при этом, даже ни на мгновение, не прекращая резких поступательных движений внутри.
— А говоришь… Не можешь, — стонет он, наверняка ощущая, как мое пульсирующее лоно стягивает кольцом его член, душит змея-искусителя, который вскоре каменеет сильнее, и, пока я вою от поражающего чувства оргазма, выходит и брызгает горячей влагой мне на спину.
Он долго моет меня после, почти не заглядывая в покрасневшие от слез глаза.
— Я просила вас остановиться, — хриплю я, смотря куда-то в сторону, пока он весьма внимательно обмывает мои набухшие груди.
— Мой член, только что был в тебе. Думаешь это незначительный повод, чтобы перейти на ты?
— Я просила вас остановиться, — возмущенно выдыхаю, все-таки заглядывая в темно-синие глаза. А в них ни капли вины, только тлеющие угли желания, готовые от одной искры снова разгореться в пламя. Но этой искрой точно не буду я. — Когда женщина просит остановиться, обычно мужчина...
— Обычно, — передразнивает он меня, — когда мужчина на грани оргазма, его вряд ли остановит и начавшаяся война. Хочешь расскажу про одного полководца, который потерял армию, потому что не мог остановится и перестать пользовать полковую жену.
— Это... — моему возмущению нет предела. Тем более, что отец рассказывал мне эту историю. — Капитан Юнь плохой пример для подражания. Он терял армию не единожды и каждый раз шел к отцу — императору за новой, потому что ему было плевать на людей.
— Вау, — восхищенно смотрит он и притягивает меня к себе. — Пример плохой, но показательный. Когда член в такой тесной норке, мужчина не способен мыслить рационально, и тебе надо тренироваться. Завтра идем в тренажерный.
— Что, — уже разомлевшую меня, его слова ввели в ступор. — Я думала...
— Секса это не отменяет, но ты должна быть хоть немного выносливее. Я люблю долгий секс.
— Я вам, — вскидываю подбородок, охреневая от подобного заявления, — ничего не должна!
Резко поворачиваюсь на пятках и чуть не грохаюсь вниз, поскользнувшись. Его стальные руки возвращают меня к себе, а губы, смеясь шепчут.
— Ты сделаешь все, как я скажу, во-первых, потому что сама этого хочешь, — с этими словами он резко просовывает руку мне между ног и собирает там влагу, тут же засовывая мне пальцы в рот, а потом глубоко и грубо целуя. И мой стон лишь еще одно позорное доказательство его слов.
— А во-вторых, потому что не захочешь, чтобы обо всем узнал твой благоверный.
— Да, как ты…! — размахиваюсь и со всей дури бью его по щеке, но тут же вскрикиваю от боли в запястье. Господи, как по камню ударила.
— Ты не посмеешь.
— Ты права, не посмею, — шепчет он мне в губы, прикусывая нижнюю, более полную, пока его чуть позолоченная волосами грудь трется об мои чувствительные соски. — Но давай просто не будем ругаться и ты больше не будешь меня бить.
— Больно? — немного отхожу от испуга и с весельем наблюдаю, как по его щеке все-таки расползается пятно.
— Хм, — усмехается он и тут же становится серьезным, вытаскивая меня из ванной. — Рефлексы могут сработать, и я ударю в ответ. И сомневаюсь, что ты со своими ста шестьюдесятью сантиметрами сможешь выжить.
— Сто шестьдесят семь, — испуганно выдыхаю я и тут замечаю часы, скидываю полотенце, начинаю метаться по комнате. Боже, целый час! Кто вообще трахается так долго?