Куплю счастье. Дорого - Юлия Резник

Глава 1

Марк Самаров никогда не думал, что встретит смерть на небольшой стоянке у придорожного захолустного мотеля. Он даже замер. Опустил банку колы, которую с жадностью поглощал, тыльной стороной ладони вытер упавшую на подбородок каплю и несколько раз поморгал, в надежде, что картинка перед глазами развеется. Однако не тут-то было. Смерть в черном развевающемся на ветру плаще свернула с обочины трассы и осмотрелась по сторонам. Марк машинально пригнулся за рулем, чтобы лишний раз не испытывать судьбу, да только, похоже, зря. Не проявив к нему интереса, смерть зашагала прямиком к пижонскому кабриолету, припаркованному в конце стоянки. Самаров облегченно выдохнул и с интересом естествоиспытателя стал наблюдать за разворачивающимися событиями. В конце концов, такое не часто увидишь на сороковом километре трассы Урюпинск — Малые Ебеня, а ему было скучно.

Из-за света, льющегося из окна прилегающей к мотелю забегаловки, белое лицо смерти с черными вытянутыми книзу пятнами вместо глаз и рта флуоресцентно поблескивало. Выглядело все это довольно зловеще. Марк открыл пачку чипсов. Собственно, он и остановился, чтобы купить еды в дорогу. Но когда увидел ассортимент «ресторана» — передумал. Он не имел ничего против экстрима, но не тогда, когда острые ощущения могли быть тесно связаны с воздействием кишечной палочки на организм.

Пока он возился, смерть еще раз осмотрелась. Сняла косу с плеча, прислонила ту к непонятно откуда здесь взявшейся доисторической телефонной будке и не спеша отряхнула руки. Самаров сунул в рот сразу несколько чипсов. Запил щедрой порцией колы. Происходящее на улице было настолько занятно, что он даже вытянул шею. Хотя с высоты своей Тойоты Тундры и так, вроде бы, имел прекрасный обзор. Но было уж очень интересно. В последний раз он с таким интересом смотрел… Марк потерял мысль, когда совершенно неожиданно смерть задрала свой балахон, демонстрируя довольно неплохие ноги. Крошки чипсов застряли в горле, и Самаров закашлялся.

Когда Марку было лет четырнадцать, они с родителями жили в небольшой, стоящей на отшибе хрущевке, единственным плюсом которой был расположенный рядом парк. Хочешь — не хочешь, но для того, чтобы попасть домой, или, скажем, наоборот, добраться до автобусной остановки, жильцам приходилось идти через этот небольшой скверик. А знаменитым его делал тощий обнять-и-плакать эксгибиционист. Поначалу народ пугался, когда тот, распахнув плащ, под которым ничего не было, выпрыгивал из кустов, а потом как-то пообвыкся и даже заскучал в ожидании нового перфоманса. Но с фантазией у недобитого извращенца было туго, и, перестав получать нужный отклик от зрителей, тот довольно-таки быстро сдулся.

Марк провел по заросшей щеке, раздумывая, могла ли смерть быть эксгибиционисткой, и почему ему так везло на встречи с ними? Не то, чтобы Самаров жаловался… Ведь смотреть на смерть было гораздо приятнее, чем на синего от холода мужика из парка. Марку даже стало обидно, что все так быстро закончилось. Смерть достала что-то из прикрепленной на талии сумочки вроде тех, что в его детстве обычно носили кондукторы и торговки на рынке, после чего шустро опустила свой балахон. Самаров уж было решил, что самое интересное позади, когда смерть открутила крышку на бутылочке, которую, видимо, и достала из своей сумки, а потом просто вылила её содержимое на переднее сиденье кабриолета. Марк нахмурился. Отложил шелестящую упаковку. И зачем-то, отнюдь не потому, что он собирался вмешиваться, опустил ладонь на дверную ручку.

Не имея никакого представления, что за ней наблюдают, смерть отбросила пустой пузырек, отошла на шаг и принялась крутить в руках что-то, чего Марк уже не мог разглядеть во все больше сгущающихся сумерках. Но когда в ее руках сверкнул крохотный огонек, сомнений не осталось — смерть подожгла спичку. Впрочем, хлещущий, что есть силы, ветер тут же ее потушил. Марк выдохнул, но напряжение, сковавшее его затылок, не ослабло. Почему-то совершенно не зная смерть, он, тем не менее, не сомневался, что она так просто не сдастся. Ну, ведь не было такого, чтобы старуха с косой за кем-то пришла, а потом передумала, правда? Так и на этот раз… Смерть зажгла и бросила на водительское сиденье в кабриолете еще одну спичку, вторую, третью… пока оно не вспыхнуло. Ветер, который до этого, казалось, делал все, чтобы не дать спичке зажечься, теперь, напротив, все сильней раздувал пламя. А эта дурочка так и стояла в клубах дыма, наблюдая за разгорающимся, что есть силы, огнем, пока впавший на несколько секунд в ступор Самаров, наконец, не отмер. Вывалившись из машины, он заорал:

— Убегай! Рванет ведь! Ты слышишь, твою мать?! Проваливай!

Но смерть продолжала стоять.

А в это время из мотеля выскочили другие зрители.

— Горим! Горим, люди добрые…

Одним из первых на крыльцо вывалился дородный лысеющий мужик. Вскинул руки и заорал:

— Что стоите? Несите огнетушитель.

— Это че, мужик, твоя красотка? — икнув, поинтересовался кто-то из завсегдатаев «ресторана», и это было последним, что услышал Марк. Он подбежал к смерти, взвалил ее на плечо и, будто смерть ничего не весила, рванул обратно через стоянку. Рывком открыв дверь собственной Тундры, он сгрузил её на сиденье и с шумом втянул изрядно попахивающий гарью воздух. В носу и во рту горчило.

— Держите поджигателя! — заорал кто-то в толпе. Самаров удивленно вскинул брови. Почему-то эти полупьяные идиоты решили, что он имеет отношение к смертельной диверсии, и, злобно поглядывая, потянулись к его Тундре.

— Если не хочешь, чтобы нам надрали задницу, надо отсюда валить, — впервые подала голос смерть. Сиплый и чувственный, как будто она сорвала его, крича от страсти. Дерьмо… Ну какое дерьмо ему лезет в голову, когда тут… и правда нужно рвать когти! И вовсе не потому, что Марк боялся не справиться с кучкой деревенских Рэмбо. Он в принципе не хотел принимать участие в драке. В свое время он здорово намахался кулаками. Ему хватило.

Самаров оббежал машину, запрыгнул в салон. Мотор взревел, он ударил по газам и с пробуксовкой выкатил со стоянки. Некоторое время смерть сидела, не шевелясь. Вжавшись побелевшими пальцами в консоль. Да и Марк не находил слов. На ум приходила лишь ругань. Начни он в таком состоянии говорить… точнее орать, даже смерть испугалась бы.

— Наверное, уже можно сбавить скорость. За нами никто не гонится.

Наверное… Но теперь это выглядело бы так, будто он её послушался. Марк не мог этого допустить. Где смерть, а где здравый смысл, правда?

Понимая, что, по всей видимости, ей не уступят, смерть одной рукой вцепилась в сиденье, а другой потянулась к маске на голове. Нерешительно потрогала её, но так и не сняла. Марк приоткрыл окна. В салоне невыносимо воняло гарью. Как ей было в резиновой маске — он и представлять не хотел, хотя… нет, постойте.

— Сними это дерьмо.

— Это еще зачем?

— Затем, что я не хочу, чтобы ты отдала богу душу в моей машине. Отравление продуктами горения — не самая приятная вещь.

— Ты мог бы высадить меня, — фыркнула смерть, но все же, помедлив, стянула маску. Под резиновой штуковиной кое-как подстриженные волосы смерти прилипли к голове и повисли вдоль лица безжизненными черными лезвиями. Смерть была похожа черте на что. Это Марк разглядел даже в тусклом свете приборной панели. Но и такую женщину он не мог высадить посреди трассы, когда до ближайшего населенного пункта было несколько десятков километров ходу.

— Мне ехать еще часов пять, — заметил Марк и покосился на дешевые пластмассовые часы на запястье. Их ему подарила дочка. Взамен никому теперь не нужных Ролексов. Кому-то могло показаться странным, что Марк Самаров носил такие часы, но кого это волновало? Ну, не его же на самом деле! Взгляд смерти тоже скользнул по его руке. — А тебя я могу высадить на остановке в Малиновке.

— Это недалеко?

Это и все, что ее волнует? Смерть пошевелилась. Совершенно неожиданно сквозь стойкий запах гари до Марка донесся нежный аромат её духов. Этот запах полностью выбивался из общей картинки. От смерти должно было пахнуть не так искушающе сладко.

— Угу. Примерно километров двадцать от нас, — нахмурился Самаров.

— Слишком близко.

Смерть перевела задумчивый взгляд на пробегающие за окном пейзажи. Хотя, ну, какой там пейзаж? Одни поля кругом. Марк еще сильнее свел брови, не совсем понимая, что означает это её «слишком близко».