— Это не выйдет за пределы нашей семьи, никто не узнает, — сказал он, чувствуя ужасную вину, что не смог сберечь Льюка и пряча от меня глаза.
Я взяла ужасные таблетки, которые он мне дал. Они сделали свою работу. Они изгнали мою невыносимую скорбь, но я жила в состоянии невесомости, говорила только когда ко мне обращались, ела, когда еда была поставлена передо мной. И я думаю, что я могла бы так и влачить свое жалкое существование, вышагивая в своих мечтах и паря на облаке, отправляясь в унылый край навсегда, если бы не визит к токсикологу.
Он заставил меня почувствовать боль, и это разбудило меня.
Мистер Файфилд был маленький, трудолюбивый, приятный, хорошо ухоженный. Он открыл файл моего брата, как будто это было самая важная вещь, которая ему предстояло сделать, и в день похорон голосом великого режиссера объяснил некоторые детали, содержащиеся внутри. Я слушала его голос, раздававшийся в комнате, сложа руки, пока одно предложение не заставило мою кровь запульсировать, причем с такой скоростью, что мне показалось, что она просто врезается мне в мозг.
Ух ты! Я открыла рот и громко-при громко выдохнула.
Мои родители испуганно посмотрели на меня.
— Но Льюк умер от передозировки, — выпалила я. Мой голос был неестественным, гортанным.
Мистер Файфилд поднял на меня свой странный чистый взгляд, потом перевел его на моих родителей.
— Он умер от передозировки, потому что героин, который он употреблял, был приправлен ацетил фентанилом. Фентанил — наркотики с обезболивающими не подлежат совместному использованию и применению в медицине. Его обычно назначают онкологическим больным в качестве последнего средства. Он в пятнадцать раз сильнее, чем героин и в сто раз сильнее, чем морфин.
Я плохо в своем состоянии понимала его научные термины, но факт был неизбежным. Я уставилась на мистера Файфилда широко раскрытыми глазами и дрожа всем телом.
— Зная, что это может убить его... они все равно продали ему это, — сказала я шепотом.
Он посмотрел на меня так, словно я была глупой или безумно наивной.
— Боюсь, что так.
Мое дыхание участилось. Родители собрались вокруг меня, пытаясь успокоить. Я промямлила, что мне нужен стакан воды, который секретарь мистера Файфилда тут же принесла. Я выпила его весь, не сказав больше ни слова, но теперь я была готова начать жить снова.
В течение последующих нескольких дней я приняла решение, что вступлю в войну с наркотиками. Я пообещала это в память о Льюке. Я пообещала, что сделаю все, что в моих силах, остановить и не допустить того, что произошло с ним, хотя бы с другими. Ведь кому-то я бы смогла спасти жизнь в память о Льюке.
Я перестала принимать таблетки. Я проводила изыскания. Много. Обнаружила существующие Агентства, которые соответствовали моим целям, но поняла, что больше тяготею к работе под прикрытием. Идея использования обмана для борьбы с обманом меня извращенно радовала. Но, что было более важным, я подумала, что было бы здорово больше не быть Лили Стром, человеком, близким к сумасшествию, а иметь другое эго. Кого-то нового. Личность, которую я могла бы придумать заново, кем я хотела бы стать и создать эту личность с нуля.
Существовало лишь два направления: Офицеры Контрольной Закупки (TRO) и Полицейские Под Прикрытием (UCOs). Вообще полицейские контрольной закупки работали на низком уровне, в низах, как правило, представляя из себя проституток или же наркоманов, чтобы заманить мелких дилеров. Их задания были непопулярны, скоротечны и на задание обычно уходило лишь несколько часов.
UCOs представляли из себя совершенно другой коленкор. Они жили в другом мире, в обстановке секретности, имели разные имена, разные адреса, вели совершенно разный образ жизни иногда в течение многих лет за одно задание. Элитные и самые скрытные в этом подразделении назывались SO10 или SCD10. Они были так засекречены, что большинство полицейских даже не знало о их существовании.
Хотя проще было поступить в подразделение Офицеров контрольной закупки, но я не хотела быть TRO. Мое сердце было установлено на работу под прикрытием. Они ловили большую рыбу. «Королей». И это полностью соответствовало моей цели.
— Тебе сначала необходимо закончить свое образование, если ты хочешь быть принятой в Агентство, — сказал мне отец.
Поэтому весь свой гнев и энергию я перенесла на работу, закончила с отличием, и подала заявление в полицейское управление. Они приняли меня и отправили в полицейскую Академию в Хендон. Это было угнетающее тусклое место, выглядевшее в точности, как один из тех жилых комплексов семидесятых годов, словно бельмо на глазу, только там был большой бассейн и беговая дорожка.
Тренинг был так себе: двадцать недель без всяких усилий, нас учили, не раздумывая и беспрекословно соблюдать субординацию постоянно, чтобы не произошло. Но я почему-то странно радовалась строгим правилам, которым мы должны были соответствовать.
Я вышла из Академии полицейским офицером.
3.
Год спустя я стояла перед своим командиром.
— Я хочу быть в SO10, — сказала я.
Он поднял на меня глаза.
— Они занимаются группировками, косящими под гангстеров.
Эти и все дальнейшие аргументы были для меня совершенно не существенны. SO10, на мой взгляд, была вершина, элита этого подразделения.
На следующий день я шла в Нью Скотленд Ярд держа в руках двадцать пять страниц анкеты, которую я кропотливо заполнила и подписала. Я особенно отметила тот факт, что могу говорить на китайском, норвежском, и моя дипломная работа была на русском языке.