Подобрав МП и дойдя до ручья в молчаливом сопровождении старшины и бойцов, я отыскал местечко поудобнее, уселся и приказал:
— Докладывайте.
Старшина, будто встряхнувшись, спокойно заговорил:
— Я попросил одного из часовых разбудить меня перед рассветом. Пробежавшись на семь километров на восток, обнаружил заброшенную лесную дорогу. По крайней мере, телега последний раз проезжала по ней пару суток назад. Пройдя параллельно дороге еще два километра, обнаружил небольшую деревушку на семнадцать дворов. Деревня находится на краю леса, в стороне от главных дорог, дальше начинаются засеянные поля и нет никаких укрытий. Я залез на самое высокое дерево на опушке и в ваш бинокль осмотрелся. Только поля. Леса дальше нет. Когда сидел на дереве, осмотрел также и деревню. Там стоит небольшой немецкий гарнизон, примерно около двадцати солдат. Видел одного офицера, живущего в самой большой хате. У них пост на въезде в деревню. Около хаты, где живут солдаты, стоят грузовик и мотоцикл с пулеметом. С краю деревни стоит большой сарай. Его охраняют два часовых, и туда носили еду в большом котле. Мне кажется, там наши военнопленные. Ну а когда вернулся, увидел это представление.
Отправив Молчунова с Суриковым смотреть за окрестностями, усадил Васина рядом и заговорил о недавнем инциденте:
— Косолапов был агентом Абвера. Задачи у них были выводить группы окруженцев на засады или, как в моем случае, выход из окружения и внедрение в какую-нибудь часть на штабную должность.
Заметив, что старшина невольно дернул плечом, хмыкнул:
— Что-то хочешь спросить?
— В вашем случае?
— Да, ты не ослышался. Я один из подобных агентов.
Пограничник нахмурился и покосился на МП, который я успел наполовину разобрать для чистки.
— Так вы немец, товарищ капитан? — В его голосе отчетливо слышалось недоверие.
— Нет, конечно, нет. Я из первого отдела ГУГБ НКВД, старший лейтенант. Еще в тысяча девятьсот тридцать девятом был внедрен в немецкую разведку. Большего тебе я, уж извини, не скажу, но разговор не об этом. Вместе со мной было освобождено несколько командиров на одном из хуторов…
Старшина кивнул, подтверждая:
— Я там был, товарищ капитан, и участвовал в бою с теми немцами. Мы освободили вас и еще четырех командиров.
— Да, двое из них, как и я, из полка «Бранденбург-восемьсот». Это капитан-пехотинец и старший лейтенант-мотострелок. Остальные двое, возможно, не диверсанты. Но оберст-лейтенант Шмайес, руководитель и организатор того спектакля, что был разыгран, гений многоходовых операций. Возможно, что это мы прикрытие для тех якобы невиновных командиров. Поэтому, старшина, слушай приказ. Тебе с самой возможной скоростью двигаться на соединение с нашими и передать то, что я сказал. Пусть их возьмут под самое плотное наблюдение. Да не мне их учить, сами разберутся. В общем, скажешь, что получил информацию от агента Сверчок. Это мой оперативный псевдоним. Отправишься вечером после захвата той деревни. Я решил освободить наших пленных, заодно продовольствия добудем побольше, чтоб не отвлекаться на проблему питания.
Раздавшийся неподалеку шум предупредил нас о приближении постороннего. Из-за деревьев показался старшина Егоров. Махнув рукой радисту, чтоб пропустил его, я стал ждать, когда старшина подойдет.
— Товарищ капитан, тело осмотрено, и обнаружены некоторые вещи. Они сложены около трупа.
Ощутимо напрягшийся Васин расслабился. Быстро собравшись, мы последовали за Егоровым.
Да, старшина подошел к обыску со всей тщательностью. Перед нами лежало совершенно голое тело, рядом с ним — кучка вещей.
— Я, товарищ капитан, его гимнастерку отдал Светочке, то есть военфельдшеру Беляевой. Она постирает ее и пришьет фурнитуру в соответствии с вашим званием. Вы вроде одной комплекции. Так вот, в гимнастерке мы нашли только удостоверение на имя Косолапова, в галифе, в правом шве кармана нашли вот эту тряпочку. — И Егоров протянул мне небольшой серый лоскут со штампом и надписью на немецком, что обладатель сего является агентом разведки за номером таким-то и что о нем следует немедленно сообщать в ближайший отдел Абвера. Хмыкнув, я объяснил, что там написано, и положил эту тряпочку себе в карман.
— Еще что было?
— Да, в сапогах, в специальных кармашках мы нашли еще два удостоверения на разные имена и звания.
Кивнув, я приказал снова построить людей.
— Ну что ж, давайте снова познакомимся. Я капитан Михайлов из девятнадцатой танковой дивизии. Как старший по званию, я принимаю командование на себя. Старшина Васин будет отвечать за разведку, старшина Егоров — по хозяйственной части, старшина Сурков формирует два отделения стрелков. Первым отделением будет командовать он сам, туда войдут все водители. Младший сержант Молчунов командует вторым отделением, пока не появятся нормальные сержанты. Выдвижение через час. Сурков! Позаботьтесь о трупе. Васин, Егоров, за мной!
Обойдя тело немца, мы отошли к Беляевой, сидящей на масксети, которой я укрывался ночью. Разрешив старшинам сесть, я поинтересовался, кто хорошо обращается с пулеметом. Оказалось, что из рядовых бойцов никто. Ну не было у артиллеристов «Максима», не изучали они его! Велев Егорову подобрать расчет и назначив его старшим, я приказал Васину разработать маршрут движения к деревне, а также прикинуть расположение сил для штурма.
Отпустив старшин, я повернулся к медику, занимающейся моей в скором будущем гимнастеркой, и попросил девушку рассказать о себе. Военфельдшер подняла голову от шитья.
— Я, товарищ капитан, из отдельного медсанбата, входящего в состав девятого мехкорпуса. Была на должности второго хирурга. Четыре дня назад в село, где находился наш медсанбат, ворвались немцы. — Девушка опустила голову и заплакала. Немного успокоившись, она продолжила: — Когда немцы захватили медсанбат, я была в хате, где стояла на постое еще с двумя девушками. Переодевалась после дежурства. Было очень много раненых. Они убили всех раненых. Всех! А с женщинами сделали такое!.. Меня спрятала тетя Дуся, у которой мы жили. Вечером, когда стемнело, она помогла мне выбраться из села, дала еды на дорогу. Потом, на следующий день, я встретила товарища старшего лейтенанта Косолапова.
Я уточнил:
— Сама встретила или он вас первый увидел?
— Он первый подошел, я его сразу не заметила. Он на меня еще так странно смотрел.
Еще бы. Странно, что он ее еще там не трахнул. Свидетелей нет, делай что хочешь. Немецкие солдаты так и делали с нашими девушками-военнослужащими. Тряхнув головой, я велел описать подробно их встречу и встречу с бойцами старшины Егорова, что делал и как вел себя Косолапов.
— Встретились мы на дороге.
— Вы что, по дороге шли?! — поразился я.
Девушка недоуменно на меня посмотрела:
— Конечно, так же удобней!
Да, странно, что она раньше немецким патрулям не попалась.
— Я пряталась, если что-нибудь слышала.
Вздохнув, велел ей продолжать.
— Так вот, я шла по дороге, которая проходила через поле. Когда услышала мотоцикл и увидела пыль, спряталась во ржи. Мотоцикл проехал недалеко, потом остановился и поехал дальше, а через некоторое время я встала и пошла дальше. Потом меня окликнули, и ко мне подошел Косолапов. Представившись, он сказал, что тоже прятался от немцев, и предложил идти дальше вместе. Вечером мы встретились с группой старшины Егорова. Мне кажется, что Косолапов сперва был расстроен, а потом ничего. Даже рад. Сразу командовать начал. Все, товарищ капитан. Я закончила. Вот, наденьте. — И она протянула мне еще сырую гимнастерку.
Одевшись и накинув всю амуницию, я подвигался. Немного жало в плечах, но в принципе нормально. Велев Беляевой собираться, я пошел к бойцам. Лагерь был уже свернут.
Подойдя к кучке обмундирования, оставшегося от Косолапова, взял фуражку. Вот теперь я в полной форме.
Подбежал Сурков:
— Товарищ капитан, отряд к выходу готов.
Козырнув в ответ, я приказал Васину выдвинуться в головной дозор и велел выступать.