Здесь было довольно «мило». Ядовито-розовые стены, белый кафель и стройный ряд туалетных кабинок поросячьего цвета.
Облокотившись о стену, осторожно перевела дух. С каждой минутой всё сложнее оставаться спокойной. Алкогольный дурман постепенно выветривался, оставляя после себя тупую боль в затылке. Холод стены немного успокаивал, я устало думала о том, чтобы забраться в прохладную постель.
– Генри, нам пора сваливать отсюда, – прикрыв глаза и тяжело вздохнув, сказала я. В ответ послышалось раздражённо сопение. Чуть приоткрыв правый глаз, увидела недовольное выражение лица Генри.
– Лея, мы так давно нормально не веселились. Дай ребятам шанс передохнуть. Мы проделали долгий путь с западного побережья, стараясь по максимуму вложиться в подворачивающуюся работу, чтобы оказаться здесь не с пустыми руками. И вот, нам сразу улыбнулась удача – мы сняли двухэтажный дом в Бруклине и почти сразу Риччи нашёл работу. Ты считаешь это не повод развеяться? – голос Генри был на удивление трезв, как и он сам. Смотря другу в глаза, думала, как же всё-таки здорово, что он рядом со мной. Без него вряд ли дожила бы до восемнадцати лет.
Он стоял напротив меня, чиркая неработающей зажигалкой и о чём-то усиленно думая. Мне иногда хотелось залезть в его черепушку и понять, что же там происходит.
– Я просто не думала, что мы полезем сюда, – с ударением на последнем слове, сказала я. – Мы нарушаем закон в городе, где собираемся построить нормальную жизнь. Генри, тебе не кажется, что это чересчур?
– Я…
И тут музыка, гремевшая за дверью, смолкла. Мы оба мгновенно побледнели. Ребята не стали бы портить вечеринку.
– Лея, лезь в окно, – хладнокровным голосом, сказал Генри, обходя меня и подходя к двери. Его глаза лихорадочно заблестели от волнения.
Закусив губу, я подошла к окну и попыталась дёрнуть засов, но тотчас прекратила свои старания. В отдалении не было видно, что окно зарешёчено. Оно располагалось под потолком, что лишало шанса быстро выломать решётку.
– Нет, Генри, я не смогу выйти, – сказала я, разворачиваясь. – Генри?
Проклятье! Пока я пыталась выбраться, он вышел из туалета спасать остальных. За дверью послышался звон разбиваемого стекла.
– Стоять! – раздался мужской окрик, а потом я услышала издевательский смех.
Покрывшись бисеринками пота, я испуганно заметалась по комнате. Согласитесь – положение безвыходное. Я в туалете с зарешёченными окнами, а за дверью творится что-то совсем непонятное. От расстройства заломила руки и закрыла глаза. Невыносимо хотелось пить и спать. Такое отсутствующее чувство, из-за которого все мышцы превращаются в желе. Откинув голову, я пошатнулась и неудачно задела одну из раковин, прислонённых к стене. Туалет не был полностью оборудован, а моя координация после n-ного количества алкоголя оставляла желать лучшего, поэтому раковина качнулась и рухнула на пол, разбивая последнюю надежду на благополучное разрешение ситуации. В той тишине, что была в клубе, звон разбиваемого фаянса был сравним с громом и молниями, так что я в ужасе приложила руки ко рту и посмотрела в сторону двери.
Напряжённо прислушиваясь, я скорее почувствовала, чем услышала шаги в сторону туалета. Мои метания возобновились, но выхода как не было, так и нет. Несколько раз я подпрыгивала к приоткрытому окну и дёргала за решётку, пытаясь её выбить. Увы, но здание было новым, так что чёрная, без единого следа ржавчины, решётка, не поддавалась ни мольбам, ни девичьей силе. От обиды топнула ногой, после чего приняла очевидное и глупое решение спрятаться в самой дальней кабинке. Взобравшись на толчок, я прислонилась к стене, готовая в любой момент отразить любого, кто войдёт. Эффект неожиданности – единственное средство спастись от карающей длани полицейских. Надеюсь повезёт, так как входная дверь скрипнула, отворяясь, и по комнате эхом отразились уверенные мужские шаги. На секунду прикрыв глаза, я взмолилась ко всем богам, чтобы этот человек не догадался проверить кабинки. Так хотелось, чтобы он решил, что раковина разбилась случайно! Но моим молитвам не суждено было сбыться – я услышала, как с грохотом отворилась первая кабинка, а над туалетом пронёсся мелодичный и такой пугающий свист. Он знает, что я здесь. Следом за первой кабинкой отворилась вторая, а затем и третья. В туалете всего шесть кабинок, так что ещё две и меня найдут. Плотно сжав губы, я приготовилась.
Дверь, открывающаяся от пинка ногой, не помешала с криком наброситься на удивлённого мужчину. Разумеется, в мои планы не входило, что он так быстро соберётся и сумеет отразить мой «вылет». И конечно, я не была готова оказаться прижатой к стене напротив в нескольких сантиметрах от лица незнакомца.
– И какая же птичка угодила в мою клетку? – с бархатистой ленцой поинтересовался незнакомец.
В ответ я попыталась ударить коленкой в причинное место, но он быстро отразил манёвр, раздвинув мои ноги коленкой и сильнее прижимая к стене.
– О! Так это не птичка, а боевая кошечка? – рассмеялся мужчина, перехватывая левой рукой мои запястья, а правой проводя по шее.
– Пусти, гад! – в бешенстве закричала я, пытаясь вырваться из захвата. Мои попытки не увенчались успехом, только издевательский смех с его стороны и моё стремительно краснеющее лицо.
– Отпущу, если не будешь делать глупостей. Поняла? – рассмеялся мой мучитель.
Я согласно кивнула. И когда он отпустил, первое, что сделала – попыталась ударить его в глаз. А что? Это ведь не глупость! Не получилось, и я вновь была прижата к стене, но на этот раз лицом. От обиды ругнулась, а затем попыталась вырваться. Не получилось. Опять!
– Девочка, я сильнее. И у меня твои документы, так что даже если сможешь сбежать – полиция тебя быстро обнаружит.
Победа! Он не знает, что документы фальшивые! Значит мне всего-то надо – вырваться. Жаль, что подумать об этом проще, чем сделать.
– Пожалуйста, отпустите меня, – я постаралась, чтобы голос был в меру обиженным и слезливым. На мужиков действуют женские слёзы. Надеюсь и в этот раз сработает. – Я больше не буду пытаться сбежать!
Он поверил и, отпустив руки, сделал шаг назад. Развернувшись к мужчине, со «страдальческим» выражением лица потёрла запястья, задумчиво изучая своего мучителя.
А он был хорош. Высокий, крепко сложенный, мускулистый. С каштановыми вьющимися волосами до плеч и с серебристой проседью, похожей на краску, яркими светло-зелёными глазами, широкой челюстью и мягкими губами. Нос с горбинкой, явно был сломан в детстве, возле правого глаза небольшой шрам, делящий бровь пополам. Мне понравились его глаза, их уверенность и спокойствие. Я была удивлена тем, что, не смотря на ситуацию, он выглядел… добрым? Да, от него шла доброта хищника, сытого и довольного жизнью. Но что-то было не так. То ли его манера держаться, то ли то, как непонятно он смотрел на меня. С каким-то затаённым сожалением, какой-то надеждой и тщательно скрываемой обидой. Хотелось поверить, что всё это привиделось, потому что он был слишком хорошо собой, чтобы иметь на душе такой надлом. Он мне понравился. И теперь было жаль встретиться в такой непростой ситуации.
– Видишь, я больше не делаю глупостей, – хрипло проговорила, когда молчание слишком затянулось.
– Рад. А теперь можешь ответить, что ты и твои друзья делали в моём клубе? – он скрестил руки на груди и прислонился к туалетной кабинке.
– А разве непонятно? – на лице проскользило искренне смущение. – Мы… эм… изрядно выпили… Кое-что отмечали… и… ну, мы молоды, – заикаясь и запинаясь, проговорила я, видя, что ему совершенно ничего не понятно.
– Значит вы, молодые вандалы, влезли в мой клуб, отметить свой праздник и поэтому разгромили мой бар, изрисовали стены и разбили фаянсовую раковину? – расставляя акценты, рассмеялся мужчина. – А более дешёвых развлечений вы себе найти не могли?
– Мы были пьяны. Показалось, что это будет весело, – огрызнулась я, не понимая, зачем так запросто всё ему рассказываю. Правило семьи – никому не говорить о семье!