Обратный пал
Зачем я решил рассказать эту историю? Не знаю… По идее, это нарушение закона о государственной тайне, за это можно угодить в федеральную тюрьму. Хотя сейчас, когда мне известная истинная подоплека последних событий на границе… какой к чертям закон… Когда кто-то из наших "государственных деятелей", горя праведным гневом, начинает говорить о законе — меня начинает тошнить.
Меня зовут Джон Браун. Добро пожаловать в мой кошмар…
Воздушное пространство Афганистана. Восточнее Джелалабада. Борт вертолета HH-47 спецэскадрильи ВВС США. 22 мая 2010 года
Наверное, именно так выглядит ад… Грохот и вой турбин над головой, вибрирующий металл корпуса вертолета, тусклый красный свет десантного салона… Странно, какие идиотские мысли лезут в голову перед заброской в тыл…
Меня действительно зовут Джон Браун [прим автора — так звали известного борца за освобождение негров из рабства. Он захватил оружейный арсенал и был за это казнен правительством США]. Хотите верьте, хотите нет — но это так. Это имя ничем не хуже других и ничем не правдоподобнее тех, которыми пользуются мои коллеги. Имя как имя. И все шуточки на эту тему я уже знаю наизусть. В общем — будем знакомы…
Несколько лет назад я сделал одну большую глупость. Дал себя убедить, что в армии мой потенциал до конца не раскроется, и гораздо лучше я смогу послужить стране в другом месте. Это "другое место" называется SOG — специальная оперативная группа, подчиненная ЦРУ США. Таких групп сейчас много — ЦРУ особо не стесняясь, переманивает людей из армейских спецподразделений, предлагая для начала жалование в полтора раза больше, чем в армии. Ну а потом — бойцы SOG на месте не сидят, они постоянно участвуют в боевых действиях — а боевые платят очень даже неплохие. Некоторые за год зарабатывают столько, сколько в армии можно заработать лет за восемь. Но и получить пулю в задницу можно очень даже легко. Ибо если наше правительство в своей неисчерпаемой мудрости решает вляпаться в какое-либо дерьмо — то первыми вляпываемся в него мы. Вот так вот…
Наша группа базировалась в Афганистане — в него я начал ходить в девяносто девятом и не вылезаю по сей день. За исключением двух раз — тогда меня просто вывозили на санитарном самолете. Подлечился — оба раза в Германии — и снова вперед. Почему? Сложно объяснить… Не из-за денег, нет — хотя платили хорошо. Просто если уйду я — придет кто-то другой. Кто-то, кто не знает эту страну, кто хуже подготовлен. Он и ляжет. А меня теперь положить очень и очень непросто…
Вообще, все то, что мы делаем в Афганистане — полное дерьмо. Русских здесь было больше раза в четыре — и они ничего не смогли сделать с афганцами. А теперь и мы — вляпались. Это не просто чужая страна — это чужая планета. Враждебная к нам. К афганцам нельзя подходить теми же мерками, что и к обычным людям…
Знаете, как я решил бы проблему Афганистана? Да очень просто. Летчикам ведь надо где-то тренироваться в бомбометании. Ненужные боеприпасы тоже где-то надо утилизировать. Вот я бы их и утилизировал — здесь в Афганистане. Русских, китайцев пригласил бы — всех. Летайте, бомбите. И бомбил бы — до тех пор, пока здесь не останется выжженная земля. Черт…
Вертолет тряхнуло — солидно тряхнуло, так что аж желудок к горлу подскочил. Турбины работали на пределе, огромную машину болтало в воздушных потоках. Двигателям не хватало воздуха, они работали буквально на пределе возможностей. Шли горным рельефом, маневрировали в ущельях — любая такая воздушная яма могла закончиться тем, что наш вертолет просто размажет по скалам. Но если и не размажет — тряханет так, что мало не покажется. Вот и сейчас ствол автомата больно долбанул в грудь…
Кстати, про оружие. Когда мы вошли в Афганистан, повоевали здесь немного, стало ясно — что наше оружие большей своей частью не годится никуда! В Афганистане что первое запоминается — это песок. Мелкий, мерзкий, похожий на пыль песок, который повсюду, лезет в рот, в нос, проникает в любую щель. М4 можно чистить по нескольку раз в день — но в таких условиях она все равно даст осечку…
Поэтому основным оружием в SOG был старый добрый АКМ — вообще, оружие подбирали по руке, это не армия. Их здесь оставалось немало от русских, и раздобыть качественный экземпляр в хорошем состоянии проблем не составляло. Талибы были поголовно вооружены такими же Калашами — и проблема со снабжением боеприпасами отходила на задний план. Кончаются патроны — убил очередного воина Аллаха — позаимствовал у него патроны, пополнил боезапас. Кроме того — АКМ можно было несколько дней не чистить, можно было оставить в песке на целый день — но тот все равно стрелял, как ты над ним не издевайся. Любой настоящий спецназовец — варвар, при наличии выбора он возьмет самое простое и эффективное оружие.
Было и еще одно соображение, почему я, да и многие другие предпочитали Калашников. Очень часто мы действовали в провинциях, которые под контролем власти находились только формально, для отчетов. На самом деле, там хозяйничали банды Талибана, устраивали засады, жгли и взрывали, выращивали наркоту. Много было снайперов — пуштуны вообще прирожденные снайперы — со своими английскими винтовками времен второй мировой с открытым прицелом они могли положить человека за несколько сотен метров. Но если у тебя на голове чалма, а в руках АКМ — можно пройти в поле зрения такого снайпера и остаться в живых. У талибов огромное количество банд, единого командования нет — поэтому, увидев людей, одетых как талибы, а не как миротворцы, снайпер предпочтет не стрелять.
Никуда не годным показал себя и наш основной патрон НАТО — М885. Не хватало ни дальности, ни убойности. Создан он был под какую-то идиотскую теорию о том, что противника лучше только ранить, а не убить — поэтому и оружие должно быть не слишком мощным и убойным. Вот этого бы придурка — теоретика сюда, на пару месяцев — проверить свою теорию на практике. Колонны бы потаскал, под обстрелами бы полежал — авось ума бы и набрался…
Из положения выходили кто как мог. Спецназовцы SEAL начали закупать коммерческие патроны с тяжелой пулей, назвав их Мк262. Стало лучше. Кое-кто и вовсе выходил из положения радикальным образом — меняя оружие. Вон у самой пилотской кабины сгорбился — снайпер, техасец Том Макензи, к нам он из техасских рейнджеров перешел. Воюет со старой доброй гражданской М1А «Спрингфильд» — даже без оптического прицела. Но и с открытого прицела он человека метров с восьмисот с первого выстрела положит, не уступая талибским снайперам. Просто уникальный стрелок.
Немного лучше показали себя пулеметы. М240 хоть и тяжелый — зато надежный и пыли не боится. Бельгийский, не наш — у нас ума только на «свинью», на М60 хватило. Тот еще хуже, чем М 4 в плане надежности.
Впрочем, проблемы с пулеметами у нас не стояло. Все наши пулеметчики были вооружены трофейными русскими ПК — по тем же причинам, по каким мы носили Калашниковы. Находясь на землях талибов — выгляди как талиб, носи оружие как у талибов, старайся действовать как талиб — тогда может быть и выживешь. Да и ПК, при его надежности, весил едва ли не вдвое меньше бельгийского МАГа. В общем и целом — умеют русские оружие делать. И раздают всем кому не попадя, суки…
Вертолет начал снижение…
К восьмому году войны в Афганистане мы пришли примерно к тому же, к чему пришли и русские. Если русские изначально пытались проводить крупные войсковые операции, зачищать и контролировать территории — то у нас сил на это не было — контингент был втрое меньше чем у русских. На первом этапе войны мы выгнали (или думали что выгнали) талибов из страны. Посадили в Кабуле проамериканское правительство и подумали, что дело сделано. Но с тех пор обстановка только ухудшалась — и мы сменили тактику.
Теперь основой наших действий стали действия особых разведывательных групп, таких как «Калифорния». Получили информацию со спутников, разведывательных беспилотников или агентуры — реализовали. Либо накрывали артогнем, либо отправляли бомбардировщики, либо высаживали разведгруппу. Война превратилась из войны за удержание территории в "войну четвертого поколения" — есть сейчас такой модный термин. Бесконечная череда ударов — и ответных ударов, когда обе стороны применяют те же тактические приемы — налет, засада, точечный удар. Благодаря лучшей подготовке, наличию возможности огневой поддержки, мы выигрывали отдельные стычки — но вот войну выиграть пока не могли…