– К хазарам подмога идет!
Пыльное облако заволокло весь горизонт со стороны, обращенной к хазарским землям. Все замерли в напряженном ожидании, с тревогой вглядываясь вдаль. В ответ на звуки била с Гремячей башни ожил и забеспокоился город, народ потянулся к стенам посмотреть и узнать, что случилось. Засуетились пособники – молодые парни, разносящие по стенам связки сулиц и дополнительные колчаны стрел.
Через час стало видно, что к крепости приближались тысячи и тысячи всадников, а также множество телег, заваленных вязанками хвороста и лесинами. Тем временем костры кара-хазар почти догорели и едва дымились, все еще вливая в утренний ветерок с голубоватыми струйками дыма сладковато-тягучий запах пролитой в них жертвенной крови.
– Ну, похоже, сейчас начнется веселье, – вздохнул Ратибор, невольно ощупывая свои доспехи и поправляя на голове стальной шлем.
Прямо перед стенами начали свое движение кара-хазары, самая многочисленная, но хуже всего вооруженная часть хазарского войска. Это были ополченцы-степняки, представляющие пеструю и разношерстную толпу с самыми разными щитами и доспехами. Кто поопытней, имел деревянный щит и даже умбон, а также доспех из толстой кожи поверх халата, но большинство имело только толстый войлочный халат, в который иногда вшивались железные гвозди, и легкий кожаный щит. Лишь приказ каганбека обязательно иметь при себе топорик, лук и три колчана, в каждом из которых должно быть тридцать стрел, превращал их в однородное войско.
Неукоснительность соблюдения этого приказа обеспечивала наказание смертью и то, что они делились на отряды по сто и тысячу воинов, во главе которых стояли знатные хазары-тарханы. Тем не менее, несмотря на всю эту разношерстность, кочевая жизнь с постоянными стычками из-за скота сделала их неплохими стрелками. Пусть у них были легкие камышовые стрелы с плоскими наконечниками-срезнями, рассчитанными на поражение таких же, как они, степных воинов, но стреляли они довольно метко и быстро, нанося большой урон таким же, как они, ополченцам вражеского войска.
Прежде кара-хазары, стараясь держаться на безопасном расстоянии от метких русских стрел, постоянно прилетающих с крепостных стен, окружали осажденную твердыню широким, но благодаря своей многочисленности достаточно плотным полукольцом, упиравшимся своими краями в берега Дона. Теперь они не спеша отходили в сторону, уступая место лучшим воинам хазарского войска – тарханам. Несколько отрядов тарханов в блестящих чешуйчатых бронях, стоявшие до этого в отдалении, теперь приблизились к стенам с разных сторон, поблескивая доспехами.
– Вятичей-лучников на стены! – закричал Ратибор. – Остальным прятаться, быстро!
Тут же затрубили в рога сотники, сзывая своих воинов. Загремело оружие, захлопали двери, взахлеб заголосили женские голоса, сзывая непутевую крепостную детвору, снующую везде и всюду чуть не под ногами воинов, стоящих на стенах.
Несколько любопытных горожан-ремесленников полезли на стены посмотреть на подошедшую хазарскую знать, но воевода нещадно всех гнал вниз, тыкая особо непослушных здоровенным кулаком.
– Сейчас в лоб-то стрела тебе сразу посмотрит, – грохотал его голос. – Это же лучшие стрелки каганбека, они в глаз летящему соколу попадают.
Тарханы меж тем неторопливо спешились, изготовили луки. Только тут стало видно, что за каждым тарханом следовал слуга-оруженосец, также одетый в брони, но без лука, а с большим щитом и копьем. Эти оруженосцы вначале держались чуть позади своих хозяев, но потом подняли перед собой щиты и пошли вперед редкой цепью. Тарханы, держась в тени этих щитов, двинулись следом за ними. Подойдя на расстояние выстрела, часть оруженосцев остановилась и, воткнув в землю копья, установили щиты в линию с большим промежутком, так чтобы между ними свободно могли встать еще два воина. Тотчас за щитами встали тарханы, держа лук наготове и выцеливая на стенах своих врагов. Другие оруженосцы пошли дальше, но, пройдя с десяток шагов, тоже остановились и установили свои щиты. Так со стороны степи около крепости образовалась дуга из трех рядов щитов, прикрываясь которыми стояли тарханы с луками, нацеленными на стены.
На какой-то момент воцарилась полная тишина. Тарханы замерли в ожидании подходящей цели для выстрела, а по бокам от бойниц на стенах и башнях замерли затаившиеся защитники крепости.
– Дай глянуть-то, хоть глазком, – наконец пропел голос долговязого кузнеца-щитника, – мне ж для дела надо: узнать, что у них за доспехи.
– Глянуть хочешь? – озлился воевода, срывая с него шапку. – На, смотри.
Он нацепил шапку на меч и чуть приподнял ее над бойницей. Почти в ту же секунду послышался хлесткий удар, и шапка слетела с острия клинка, пробитая длинной хазарской стрелой.
– Забирай свой глазок, – сердито проворчал Ратибор, отдавая кузнецу простреленную шапку, – он уже насмотрелся, и ты, я надеюсь, тоже.
– Вот это да! – охнул кузнец и, подхватив шапку с застрявшей в ней стрелой, заторопился вниз.
Глядя на его шапку, пробитую стрелой, другие горожане тоже приутихли и, почесав затылки, попятились обратно, подальше от стен. То, что после долгих лет мира им казалось забавой, пусть опасной, щекочущей нервы, но все же забавой, теперь оборачивалось жестокой и неотвратимой смертью при малейшем неверном движении. Никому больше не хотелось смотреть на нарядных воинов в сверкающих доспехах.
Но теперь городу грозила другая опасность: следом за тарханами осторожно, но быстро, к стенам приближались кара-хазары. Их было много, очень много, и у каждого на локте руки, держащей лук, легкий кожаный щит – выстрелил и закрылся. Осмелев под прикрытием таких метких стрелков, как тарханы, кара-хазары подошли совсем близко и остановились только у рва, заполненного водой. Дежурившие на стенах русские лучники начали стрелять вбок, вдоль стен, прикрываясь стенками бойниц и оставаясь при этом почти незаметными для тарханов. Но кара-хазар было так много, что их не смущали редкие русские стрелы и потеря нескольких человек. Некоторые стали стрелять в ответ в бойницы, но большинство подняли луки вверх.
– Все в укрытие! – закричал воевода. – Сейчас навесным боем будут стрелять.
Тот, кто не успел уйти, прижался к стенам, тот, кто думал, что, чем дальше от стен, тем меньше опасности, бросился бежать к полуземлянкам и дощатым навесам ремесленников.
В этот момент за стенами раздался нежный и в тоже время сильный, протяжно-ноющий звук, словно тысячи дев разом ударили тонкими пальцами по тысяче струн.
– Прячьтесь! – надрывая горло, крикнул воевода.
Черное облако стрел поднялось над крепостными стенами, зависло в воздухе на краткий миг, и стремительным смертоносным ливнем обрушилось вниз.
Стрелы с шипением вонзались в сухую землю, звонко тенькали о камни, с глухим дребезжащим звуком застревали в бревнах и досках, и все вокруг, словно мхом, обросло диковинной травой из оперений стрел.
Несколько человек все же не успели спрятаться, но, слава богу, никто не был убит, только крики раненых послышались то там, то здесь. Раны были не очень глубокие, потому что у кара-хазар легкие тростниковые стрелы. Но все же это были пробитые ноги, руки и плечи, которые придется лечить не один день, а враги уже сегодня могут пойти на приступ крепости, и тогда каждый горожанин, каждый защитник крепости будет нужен для боя, и ой как некстати окажется каждая ранка.
– Вашу мать! – выругался Ратибор. – Ведь говорил же сколько раз, так нет же – пока стрелу в зад не получат, ничего не доходит.
Вновь за стенами крепости раздался струнный поющий звук, и небо почернело от стрел.
– Лестницы тащат! – кричит дозорный с башни. – И еще телеги катят с вязанками хвороста.
– Ясное дело, ров засыпать будут, – сердито проворчал воевода, – не станут же они просто так поливать нас стрелами. Теперь, пока переправу не сделают, так и будут смерть нам на голову сыпать.
Но тут сквозь смертоносное шипение и шелест падающих с неба стрел донесся мерный звук бряцающего железа и тяжелых шагов закованных в брони людей. Это из крепости подошла первая сотня лучников-вятичей.